Это было в конце сентября, вся кукуруза была уже собрана, но в саду еще многое осталось сделать. Однажды в субботу днем, в то время как Шеннон наслаждалась душем, ее мать зашла в задний зал с бельем после стирки, которое она сняла с веревки раньше, поскольку собирался дождь. Шеннон, вероятно, думала, что закрыла дверь ванной — большинство девушек предпочитают уединение в ванной, а у Шеннон Коттери была особая на то причина, когда лето 1922 года сменилось осенью — но вероятно щеколда соскочила, и дверь немного приоткрылась. Ее мать, случайно бросила туда взгляд, и хотя старая простыня, которая служила занавеской, была полностью натянута на своем U-образном карнизе, брызги делали ее прозрачной. Салли не было никакой потребности видеть саму девушку; она видела ее очертание, на этот раз без одного из ее объемных платьев в стиле квакер, чтобы скрыть его. Этого было достаточно. Девушка была на пятом месяце, или близка к этому; в любом случае, она вероятно уже не могла больше хранить свою тайну.
Два дня спустя, Генри приехал домой из школы (теперь он брал грузовик), выглядя испуганным и виноватым.
— Шен не была там уже два дня, — сказал он, — поэтому, я заехал к Коттери, чтобы спросить, в порядке ли она. Я думал, может она слегла с испанским гриппом. Они не впустили меня. Миссис Коттери только пожелала мне успехов, и сказала, что ее муж приедет, чтобы поговорить с тобой сегодня вечером, после того, как закончит с работой. Я спросил, могу ли я сделать еще что-нибудь, и она сказала, «Ты сделал достаточно, Генри».
Тогда я вспомнил, что говорила Шен. Генри закрыл лицо руками и сказал:
— Она беременна, пап, и они узнали. Я знаю это. Мы хотим пожениться, но я боюсь, что они не позволят нам.
— Не беспокойся насчет них, — сказал я. — Я не позволю тебе.
Он посмотрел на меня уязвленный, со слезящимися глазами.
— Почему нет?
Я подумал: Ты видел, во что это вылилось между твоей матерью и мной, и ты еще спрашиваешь? Но сказал следующее:
— Ей 15 лет, а тебе будет только через две недели.
— Но мы любим друг друга!
О, этот дурацкий крик. Этот крик сопляка. Мои руки были сжаты на штанинах моего комбинезона, и я должен был заставить себя разжать их и выпрямить. Злостью ничего не добиться. Парень нуждался в матери, чтобы обсуждать с ней подобные вещи, но его мать сидела в основании засыпанного колодца, без сомнения окруженная свитой мертвых крыс.
— Я знаю, что ты любишь, Генри…
— Хэнк! И другие женятся еще моложе!
Когда-то так и было; пока не начался новый век и границы закрылись. Но я не произнес этого. Я сказал, что у меня не было денег, чтобы дать им начало. Возможно к 25 годам, если урожай и цены останутся хорошими, но сейчас ничего не было. И с ребенком на руках…
— Хватит! — сказал он. — Не будь ты так чертовски зациклен на той сотне акров, было бы больше! Она отдала бы мне часть их! И она не говорила бы со мной таким образом!
Вначале я был слишком потрясен, чтобы сказать что-нибудь. Прошло около шести недель с тех пор как имя Арлетт — или даже неопределенное местоимение она — проскочило между нами.
Он смотрел на меня с вызовом. А затем, далеко внизу на нашем отрезке дороги, я увидел приближающегося Харлана Коттери. Я всегда считал его другом, но беременная дочь могла изменить подобные вещи.
— Нет, она не говорила бы с тобой подобным образом, — согласился я, и заставил себя смотреть ему прямо в глаза. — Она говорила бы с тобой хуже. И скорей всего смеялась бы. Если заглянешь себе в душу, сынок, ты поймешь это.
— Нет!
— Твоя мать назвала Шеннон маленькой шлюшкой, и сказала тебе держать свой член в штанах. Это был ее последний совет, и хотя он был столь же грубый и оскорбительный как большинство из того, что она говорила, тебе стоило следовать ему.
Гнев Генри ослабел.
— Это было лишь раз после того… после той ночи… когда мы… Шен не хотела, но я уговорил ее. И как только мы начали, ей очень это понравилось, как и мне. Как только мы начали, она попросила об этом. — Он сказал, это со странной, полубольной гордостью, затем устало покачал головой. — Теперь, эта сотня акров просто зарастает там сорняками, а я по уши в проблемах. Будь мама здесь, она помогла бы мне справиться с этим. Деньги решают все проблемы, вот как она говорила. — Генри кивнул на приближающееся облако пыли.
— Если не помнишь, насколько туго у твоей матери было с деньгами, то ты забываешь слишком быстро в угоду себе, — сказал я. — И если ты забыл, как она тогда ударила тебя по губам…
— Я не забыл, — сказал он угрюмо. Затем, добавил еще более угрюмо, — Я думал, ты поможешь мне.
— Попытаюсь. Прямо сейчас я хочу, чтобы ты исчез куда-нибудь. Когда отец Шеннон появится, ты будешь здесь, как красная тряпка перед быком. Позволь мне сначала узнать как у нас обстоят дела и может я позову тебя на веранду. — Я взял его за запястье. — Я собираюсь сделать все возможное для тебя, сынок.
Он вытащил свое запястье из моих рук.
— Уж лучше постарайся.
Он вошел в дом, и как раз перед тем, как Харлан остановился в своей новой машине («Нэш» столь же зеленый и мерцающий под слоем пыли как спина зеленой падальницы), я услышал, как хлопнула сеточная дверь.
«Нэш» попыхтел, выдал обратную вспышку, и заглох. Харлан вышел, снял свой пыльник, свернул его, и положил на сидение. Он носил пыльник, потому что был одет по случаю: белая рубашка, галстук-ленточка, хорошие воскресные штаны поддерживаемые поясом с серебряной пряжкой. Он затянул ее на штанах таким образом, чтобы они были чуть ниже его подтянутого небольшого живота. Он всегда был добр ко мне, и я всегда считал нас не просто друзьями, а хорошими друзьями, и все же в тот момент я его ненавидел. Не потому что он приехал, чтобы отчитать меня за моего сына; Бог знает, что сделал бы я, если бы наши положения поменялись наоборот. Нет, это был совершенно новый блестящий зеленый «Нэш». Это была серебряная пряжка пояса, сделанная в форме дельфина. Это был новый силос, окрашенный в ярко-красный цвет, и водопровод. Больше всего это была послушная жена с простым лицом, которую он оставил на своей ферме, без сомнения делающая ужин, несмотря на ее беспокойство. Жена, которая нежно отвечает на любые возможные проблемы: Как скажешь, так и будет, дорогой. Женщины, обратите внимание: такой жене никогда не стоит опасаться окончить свою жизнь пуская пузыри через перерезанное горло.
Он подошел к ступеням веранды. Я встал и протянул руку, ожидая, пожмет ли он ее или откажется. Возникла пауза, пока он раздумывал, но в итоге он быстро пожал ее, прежде чем дал волю эмоциям.
— У нас серьезная проблема, Уилф, — сказал он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});