Так, надо собраться. Меня зовут Алена Воробьева, я работаю здесь уже второй год и я вообще не падкая на мужчин. Вернее, только на одного, но мысль о нем настолько глубоко законсервирована в моей голове, что навещает меня только в чернильной тьме глубокой ночи.
Вынырнув из колдовского плена синих глаз, я вернулась на грешную землю и повела нашего гостя к лифту.
Может быть он тоже из этих маньяков, которые считают шаги и что там еще считают эти фитнес-браслеты, но пусть это выяснится потом. А сейчас пусть он побудет просто Аполлоном с очень приятным голосом.
— Как вас зовут, прекрасное создание, позвольте полюбопытствовать?
— Ох, конечно полюбопытствуйте, — я кокетливо улыбнулась мужику-из-мужиков.
Он непонимающе посмотрел на меня. Я дала себе мысленную оплеуху.
— Меня Алена зовут. Воробьева, — исправилась.
— Алена, как приятно! Я — Федор Константинович, можно просто — Федор.
Федор переложил портфель из одной руки в другую и неожиданно поцеловал мое запястье. Я глупо захихикала и покраснела.
Ох, прямо чувствую, как горят мои уши. Да на них яичницу можно жарить!
Приложила ладошки к ушам, чтобы хоть немного их охладить, но чуть не обожгла щеки. Так, и щеки тоже горят! Ох, мамочки, срочно надо звонить пожарным. Как там их вызывать? 03? 02? Позор — перешагнула двадцатилетний рубеж, а все еще нуждаюсь в пожарных после того, как на тебя обратит внимание мужчина. Хотя, к своей чести должна сказать, что таких явных представителей генофонда нации я еще ни разу не встречала. Только если в голливудских фильмах.
Так, пытаясь охладить щеки и не пялиться на мужественную спину Мужчины Из Страны Грез, я провела Федора к нам на аппаратное совещание. Удивительно, как оно еще не закончилось, пока меня тут гоняло на гормональных горках туда-сюда.
Дверь отворилась, и я, предвкушая, как упадут рты наших пчелок, не удержалась и, пройдя вперед, указала на Федора двумя руками, будто фокусник на сцене.
Видинеев недоумевающе уставился на меня. Грымза хмыкнула. Ульяна подозрительно свела на переносице брови. Девчонки захлопали глазками, а мужская половина улья нахмурилась. Я нервно хихикнула.
— Уважаемые коллеги, позвольте представить вам нашего нового специалиста из отдела логистики! Федора Константиновича! — взял себя в руки Видинеев.
Все захлопали, особенно воодушевленно — наша женская половина. Даже Грымза. И даже Пелевина. Ей вообще в декрет через две недели, а все туда же, ей богу.
Я заняла свое место в самом углу. Федор снова бросил на меня свой обольстительный взгляд, напомнив о поцелуе руки, и я снова раскраснелась как школьница. Наш обмен взглядами не укрылся от Видинеева, и тот вперился взглядом в мое медленно краснеющее лицо.
Ну вот. От этого взгляда мне захотелось скрыться, будто я действительно совершила что-то предосудительное, а не запереживала от близости другого мужчины рядом с собой, словно монашка.
Чтобы спрятать свои бесстыжие глаза, которые смеют любоваться очевидными преимуществами живого мужчины, я посмотрела на потолок, на свои руки с французским маникюром, в пол, и, наконец, на Ульянку. Та покачала головой и стрельнула взглядом в Федора. Тот занял пустующее кресло по правую руку от Видинеева и внимал задачам, которые как из рога изобилия полились на нового сотрудника.
Первые минуты знакомства прошли и Федор расслабленно развалился в кресле. Он уверенно оглядывал ясным взглядом своих ярких глаз гарем, готовый поклоняться новому божеству, подбирая слюни. Мне показалось, или правда к неофициальному гарему нового начальника помимо всех женщин внутренне присоединились пара мужчин?!
Совещание закончилось на хорошей ноте, и мы начали тихонько расходиться по своим рабочим местам. Уверена, что наш женский состав «стекляшки» по ходу движения к своим рабочим местам перебирал в голове все возможные способы соблазнения прекрасного мужчины. Все, судя по всему, кроме Ульянки.
Подружка жарко дышала в спину Федора, но тот только улыбался направо и налево, источая нечеловеческое обаяние, но не заостряя ни на ком внимание, а Ульяну так и вовсе игнорируя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Федор Константинович сел на пустующее место и, пока запускался компьютер, начал рассматривать канцелярию на столе, расставляя ее по удобным для него местам. Вот он откинулся в кресле и призывно взглянул на меня. Я спрятала взгляд в монитор, изображая из себя человека-работника. Федор негромко покашлял, привлекая внимание. Я сдвинула брови на переносице, делая вид, что погружена в процесс сопоставления цифр в документе. Федор не выдержал и обратился ко мне по имени. Прервав выполнение такого важного, между прочим, задания.
— Алена, я очень извиняюсь, что мешаю вашей, уверен, очень важной работе, но у меня личный, так сказать, вопрос.
Взглянула в его заинтересованное лицо, обожглась о синеву глаз и снова вернулась невидящим взглядом в свой монитор.
— Да, да, чем смогу, помогу.
— В вашем управлении проводятся какие-то корпоративы, или общие мероприятия, так сказать, для коллектива?
— Проводятся. Вот скоро 23 февраля будет.
— Угу, 23 февраля, понятно.
Он взял кончик карандаша в рот и немного его пожевал. Пелевина в своем углу застонала, а Ульянка фыркнула.
Я пожалела человека жующего.
— Федор Константинович, у нас на первом этаже столовая работает, можете сходить туда, чай попить, — я вздохнула, ведь теперь перекусы мне не грозили. С моим-то состоянием! Вспомнив неудачное фото в телефоне, открывающее глаза на наличие лишних жировых отложений, тяжко вздохнула.
— Алена, спасибо вам за беспокойство. У меня просто привычка иногда ручки грызть, не волнуйтесь, деревом я не питаюсь, привычки такой, слава богу, не заимел.
— Нравится вам здесь? — после небольшой паузы вернулся к разговору Федор.
— Конечно, не очень, очень нравится, — неопределенно промычала я, оперативно закрывая вкладки на компьютере с открытыми сайтами магазинов.
Федор улыбнулся и пристально взглянул на меня.
— Хорошо, — ответил коротко и вернулся к своей работе.
«Воробьева! Ты с новеньким флиртуешь, чтоли?» — мигнуло сообщение от моей подруги в горе и радости, магазинах и клубах.
«Вообще-то, я работаю!».
«Конечно, работает она. Вижу, строишь глазки!».
Я поскорее стерла сообщения, чтобы по закону Мерфи не попасть в неудобную ситуацию.
«Может быть, по кофейку?» — подруга, похоже, решила проверить мою силу воли!
«Никакой еды! Только вода и божья роса!»
«От божьей росы, если она хорошо поджарена и с кремом, я бы не отказалась», — написала вредная подруга и вышла из опен-спейса, провожаемая моим голодным вглядом. Голодным и голодающим. Хотя, чем больше думаешь о еде, тем больше хочется. Мне надо собрать всю волю в кулак и думать о чем-то совершенно другом! Например, о…
«Алена, завтра выходной, какие у тебя планы?» — пиликнул телефон, принимая сообщение от Видинеева.
Я удивленно вздернула брови.
«План один — выспаться!»
«Тогда завтра пообедаем вместе, нужно поговорить».
Не люблю эту фразу — «нужно поговорить». За ней всегда следует что-то не очень приятное, ограничивающее свободу. Мою — точно.
Интересно, о чем хочет поговорить Видинеев? Уж точно не о том, что хочет прогуляться со мной по магазинам. После того, как я заставила его оставить всю зарплату в HENDERSON, накупив рубашек и рубашек-поло, примерно такой же расцветочки, что носит мой папа, который одевался на обычном вещевом рынке, туда он в ближайшие сто лет самостоятельно не потянется.
Может быть, он хочет сказать, поставить, как друга, в известность, что предлагает Грымзе переехать к нему? Конечно, это очень спорная мысль — еще слишком рано переходить к такому шагу…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
О, нет, значит, он скажет, что и дружить со мной не намерен больше. Ну конечно. Скажет что-то вроде того, что работа превыше всего, и всякая подобная муть, которая безраздельно царит в его голове. Скажет: мне некогда, я строю карьеру, у нас тут на пути подписание договора с Японией какой-нибудь, честь фирмы и тэдэ. И вообще, общаться больше не будем никаким образом, или вообще — уходи из фирмы, не мешай личному счастью.