— Так разве он его еще не принял? — удивился я. — А все эти киборги, что за мной охотились, занимались исключительно самодеятельностью?
— У их отдела не получилось, — сказал Рекс. — А в нашем отделе такие вопросы решаются иначе.
— Разница только в процедуре, — заметил я. — Меня ведь все равно казнят?
— Скорее всего, — сказал Рекс. — Но только после разговора с управляющим компьютером.
— А если я воскресну? — спросил я.
— Вы не воскреснете, — сказал он. — Перед тем, как казнить, Амулет Возрождения с вас снимут.
— И все-таки? Вдруг у моего класса есть такие недокументированные возможности?
— А они есть?
— Неважно, — сказал я. — Так что, если?
— Тогда все продолжится, — сказал он. — Или начнется с начала. По обеим линиям.
— И вы считаете, что это нормально?
— Вы убили человека, — сказал он.
— Эльфа, — сказал я.
— Это не имеет значения.
— Незадолго до этого он пытался убить меня, — сказал я. — И убил одного из моих спутников.
— Это тоже не имеет значения, — сказал Рекс. — Даже если бы он пытался убить вас на нашей планете, чего, кстати, наши камеры не зафиксировали, это тоже не имело бы никакого значения. В нашем законодательстве нет такого понятия, как «пределы необходимой самообороны». У нас никто никого не пытается убить.
— У вас там прямо заповедник, — восхитился я. — И все бы ничего, если бы не рыскающие вдоль его границ хищники и браконьеры.
— Я предпочел бы не продолжать эту дискуссию, — сказал он.
— Как скажете, — согласился я.
— Перед телепортацией я буду вынужден надеть на вас наручники, — сказал Рекс. — Помочь вам подняться?
— Да я уж как-нибудь обойдусь, — сказал я.
Вставал я долго, тяжело, натужно кряхтя и периодически опираясь о стену. В общем, отрабатывал на всю катушку, и наверняка получил бы какую-нибудь театральную премию за достоверность, потому что Рекс подвоха так и не заметил.
Выпрямившись во весь рост, я завел руки за спину и повернулся, чтобы альвионцу было удобнее. Холодный металл браслетов защелкнулся на моих запястьях.
— Что дальше? — спросил я. — Мешок на голову, гирю к ногам?
— Нет, это уже все, — сказал Рекс. — Примите мои соболезнования.
— Какие-то они неискренние, — сказал я. — А…
Но Рекс не услышал, что я хотел сказать, потому что активировал судебный портал, и в следующий миг я оказался в совсем другом месте. Умеют же некоторые люди уходить от неприятных разговоров…
Я переместился в просторное и свободное от мебели помещение. Квадрат, с длиной одной стороны около двадцати метров. По всему периметру этого квадрата, подпирая собой белоснежные стены, стояли терминаторы Альвиона, и лица их, как и положено, были абсолютно бесстрастны.
Все они держали в руках стволы, и я подумал о том, каковы шансы, что, начни они палить в меня одновременно, они сами себя перестреляют?
С другой стороны, они ведь машины.
Они не мажут.
Стоило мне только сделать первый вдох консервированного альвионского воздуха, как стены помещения превратились в экраны. Впрочем, все они показывали одну и ту же картинку, и я подумал, что головой крутить нет никакого смысла.
Три-дэ эффекты достигаются не так.
На экранах обнаружился суровый мужчина средних лет, затянутый в мундир военного образца. Знаков различия на мундире не было, но в целом визуализация управляющего компьютера внушала.
Интересно, а когда он к нации обращается, он свои образы меняет? Есть ли среди них какой-нибудь благообразный седовласый старичок с хитринкой в глазах, или почтенная матрона, призывающая к порядку, или молодой энергичный лидер, ведущий народ к новым свершениям?
Впрочем, о чем это я?
— Физрук, — громыхнул из всех динамиков синтезированный голос. — Вы признаны виновным в совершении действий насильственного характера, которые повлекли за собой смерть разумного, и за это приговариваетесь к смертной казни, которая произойдет незамедлительно. Есть ли у вас последнее слово?
Разговор? Вот это вот Рекс называет разговором? Я, конечно, не ждал долгого судебного процесса с прениями сторон, но процедура оказалась слишком уж короткой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Конечно, у меня есть последнее слово, — сказал я. — Я хочу держать речь.
— У вас минута.
— А, нет, в минуту я с речью не уложусь, — сказал я. — Тогда я просто хотел бы вам напомнить, что вы совершенно упустили из вида первое правило физрука.
— Первое правило физрука? — недоумение управляющий компьютер синтезировать не научился. А может быть, просто не посчитал нужным.
Но я буквально чувствовал, как у него там микросхемы греются и лампы перегорают от напряжения в попытках найти ответ.
— Не связывайтесь, — пояснил я.
За миг до того, как терминаторы открыли по мне огонь, я кончиком большого пальца левой руки дважды коснулся неприметного стального колечка, надетого на мой мизинец.
Первое касание скинули с меня все враждебные дебафы и амулеты, включая и заботливо застегнутые Рексом наручники. Дебафы меня и раньше не особенно волновали, поскольку присутствовали только в логах, сообщающих о системной ошибке, зато теперь открылся доступ к инвентарю.
Второе касание артефакта бафнуло меня максимальной кратковременной защитой от всего, чего только возможно. От всех предусмотренных Системой опасностей, которые мы смогли вспомнить. Огонь, электричество, яд, газ и вот это вот все.
Такой артефакт, даже если учесть, что он одноразовый, должен был бы обойтись мне целую кучу денег, если бы Виталик не считерил его на коленке.
А то, с чем эта защита все-таки не справится, возьмут на себя остатки наноботов изначального мира. Надо же когда-нибудь исчерпать и их ресурс.
Так что целую кучу сэкономленных денег я смог потратить на другое.
На оружие.
Начать я решил со штурмовой винтовки, топовой модели оружейного дома «Коренной и Рукисила», как сказал Виталик, «мерседеса» в мире огнестрела.
С тримеритовым, разумеется, боеприпасом.
Гулять, так гулять. А если вдруг денег не хватит, то кредит в «Гном-банке» возьму. Мне, как лицу бренда, наверняка одобрят.
Первая же очередь из винтовки стоила мне десяток тысяч золотом, зато тринадцать терминаторов упали и остались лежать искореженными и небоеспособными.
В меня, усиленно маневрирующего пируэтами и перекатами, попало всего несколько пуль, и я этого даже практически не почувствовал. Как комарик укусил.
Я положил еще десяток хваленых киборгов, практически не напрягаясь.
Остальные в очередной раз пришли к очевидному выводу, что огнестрел в Системе не рулит и начали сокращать дистанцию. Я зачехлил винтовку, достал новую биту в ее самой устрашающей конфигурации, и в этот момент управляющий компьютер откачал из комнаты весь кислород и принялся заполнять ее газом.
Но под бафами физрук может дышать чем угодно, так что меня это не остановило.
Глава 11
Как говорил мой старик отец, если тебе прилетело, ты обязательно должен ответочку кинуть. Пофиг, что они амбалы здоровенные, пофиг, что их целая толпа, ты обязательно должен кинуть ответочку, ибо иначе быть тебе терпилой по жизни и уважение правильных пацанов никогда не заслужить.
Когда он это говорил, мне года четыре было. А надо же, до сих пор не забыл.
Терминаторы Альвиона получали мою ответочку, и, должен вам заметить, в рукопашной они не внушали ни страха, ни трепета, ни даже уважения. Они ложились под моей новой битой (кстати, надо бы и ей имя придумать) как колосья, и каждому хватало одного удара.
Ну, максимум двух.
Когда пал последний терминатор, управляющий компьютер воспламенил заполнивший комнату смерти газ, и все в ней обуглилось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Все, кроме меня.
Я не стал искать дверь, ведь вполне возможно, что и не было тут никакой двери, и прорубил себе проход наружу «призрачным клинком». Его эффективность была завязана на мои характеристики, так что баф и на него тоже подействовал весьма благотворно. Конечно, до его прежней мощи мне его еще качать и качать, и вряд ли я уложусь в отведенное мне время, но и в таком своем состоянии он был весьма солидным подспорьем.