имеет власть.
Гарриет Мартына
Биологические модели предполагают, что пол определяет тендер и что врожденные
биологические различия ведут к различиям в поведении мужчин и женщин, определяющим
социальное устройство общества. В такой версии социальное неравенство заложено в нашей
физиологии, и вариации можно объяснить лишь биологическими аномалиями. Но факты
говорят о другом. Когда детей, подобно доминиканским псевдогермафродитам, воспитывают
как другой гендер, они способны легко «перейти» и в другой пол. И как же объяснить
значительные различия в определениях мужественности и женственности во всем мире? И
почему некоторые общества демонстрируют намного более высокий уровень тендерного
неравенства, чем другие? На эти вопросы приверженцы биологической теории не отвечают.
К тому же биология — это наука с собственными предубеждениями, хотя чаще всего их
трудно обнаружить. Некоторые антропологи утверждают, что биологические модели спрое-
цировали современные западные ценности на другие культуры. Подобное проецирование
привело таких эволюционистов, как Стивен Голдберг, к игнорированию роли женщин и роли
колониализма в формировании тендерных различий в традиционных культурах. Антропологи,
например Карен Сакс, утверждают следующее: биологи всегда предполагали, что тендерные
различия подразумевают тендерное неравенство, так как западные понятия различия
действительно приводят к реальному неравенству и его оправдывают. Другими словами,
тендерное различие возникает в результате тендерного неравенства, а не наоборот1.
Антропологические исследования различного понимания тендера в разных культурах отчасти
возникли в ответ на такую
81
логику биологического детерминизма. Чем больше мы узнавали о других культурах, тем
больше оказывалось разных моделей тендерного устройства культур. Мир эволюции и
этнографии предлагает нам удивительное разнообразие способов культурного
конструирования тендера. Некоторые темы при этом действительно остаются постоянными.
Фактически для всех обществ характерно какое-то различие между женщинами и мужчинами,
и фактически во всех обществах существуют какие-то формы мужского доминирования,
несмотря на различия в определении тендера. Поэтому антропологи также пытались
исследовать связь между почти универсально представленными тендерными различиями и
тендерным неравенством. Одни занимались поисками тех немногих обществ, в которых
женщины держат власть в своих руках, другие же исследовали ритуалы, верования, обычаи и
практики, которые ведут к большему или меньшему неравенству.
Вариации в определении тендера
Начиная свои исследования культурного ландшафта, антропологи обнаружили, что
определения мужественности и женственности гораздо больше подвержены изменчивости,
чем думают биологи. Мужчины обладают относительно одинаковым уровнем тестостерона,
одинаковой структурой мозга и специализацией полушарий, но они при этом проявляют
совершенно разные уровни агрессии, насилия, и особенно агрессии по отношению к
женщинам. Женщины с одинаковыми мозгами, гормонами и якобы одинаковыми
эволюционными императивами демонстрируют очень разнообразные примеры пассивности,
предменструального синдрома и пространственной координации. Одним из наиболее
знаменитых антропологов, изучавших эти различия, была Маргарет Мид. Ее исследование
культур южной части Тихого океана (острова Самоа, Полинезия, Индонезия) остается,
несмотря на некоторую существенную его критику, примером академически высокого уровня,
четкой аргументации и важных идей. Для Мид было очевидно, что половые различия не
являются «чем-то глубоко биологическим», а скорее оказываются результатом обучения, в
свою очередь составляющего часть идеологии, увековечивающей половые различия. Она
пишет следующее:
«Я предположила, что произошла социальная специализация некоторых свойств и черт человека,
так что одни установ-
82
ки и формы поведения стали предписываться одному полу, а другие — другому. Эта
социальная специализация получила затем рациональное объяснение в теории, в которой
социально установленное поведение было объявлено естественным для одного пола и
неестественным для другого, и отклоняющийся от нормы человек стал считаться таковым из-
за нарушения в развитии желез или несчастного случая в процессе развития»?.
В книге «Пол и темперамент в трех примитивных обществах» (1935) Мид исследовала
различия в определениях тендера. В нескольких других книгах, как, например, «Мужское и
женское» (1949) и «Взросление на Самоа» (1928), она рассматривала процессы становления
мужчиной и женщиной согласно предписаниям культур, к которым они принадлежат. О чем
бы Мид ни писала, она имела в виду и Соединенные Штаты. Проводя скрытые сравнения
между нашей собственной и другими культурами, она опровергала домыслы о том, что те
отношения, которые мы наблюдаем в Соединенных Штатах, «естественны» и не могут быть
изменены.
В работе «Пол и темперамент» Мид бросила прямой вызов утверждениям о биологической
неизбежности тендерных различий. В своем исследовании трех очень разных культур в Новой
Гвинее она стремилась продемонстрировать огромные культурные вариации в определениях
мужественности и женственности, чтобы американцы тем самым смогли лучше понять и
культурное происхождение, и текучесть собственных идей о тендерных различиях. Первые
две культуры показали значительное сходство между женщинами и мужчинами. В ор-
ганизации индивидуальных различий мужественность и женственность отсутствовали как
категории. Женщины и мужчины не были «противоположными» полами. Например, все
представители культуры арапешей выглядели кроткими, пассивными и сердечными.
Мужчины и женщины были в равной степени «счастливыми, доверчивыми, уверенными»
людьми, без особого проявления индивидуализма. Они вместе занимались воспитанием детей;
оба пола были склонны к «материнскому» поведению; причем и мужчины, и женщины
препятствовали проявлениям агрессивного поведения среди мальчиков и девочек. И
мужчины, и женщины были в относительно равной степени сексуальны, хотя их сексуальные
отношения были скорее «домашними» и «неромантичными», их трудно было назвать
страстными. Хотя встречались случаи инфантицида младенцев-девочек и мужского
многобрачия, брак в этой культуре был полон «спокойствия и равновесия». Мид, таким
образом,
83
объявила ее политические установления «утопическими». Вот как она кратко обрисовала
жизнь человека племени арапешей:
«Спокойное сотрудничество безо всяких событий, пение на прохладном рассвете, пение и
смех вечером, когда сидящие мужчины с удовольствием играют самим себе на ручных бара-
банах, а женщины кормят грудью младенцев, когда девочки легкой походкой устремляются к
центру деревни, и у них походка тех, кого все лелеют и о ком все заботятся»3.
Наоборот, в племени мундугуморов, охотников за человеческими головами и каннибалов, все
должны были быть одинаково агрессивными и сильными. У женщин «материнский инстинкт»
проявлялся слабо. Они терпеть не могли беременность и уход за детьми и с нетерпением
ждали возвращения к серьезной работе и войне. «У женщин мундугуморов активная
неприязнь к вынашиванию ребенка, и они не любят детей, — пишет Мид. — Мать несет
ребенка в жесткой закрытой корзине, царапающей детскую кожу, высоко на плечах и далеко
от груди». Среди мундугуморов существовала сильная конкуренция между отцами и
сыновьями (инфантицидов мальчиков было больше, чем девочек), и каждый опасался
подлости от другого. Весьма богатое (в том числе и благодаря методам контроля над рож-
даемостью) племя мундугуморов состояло из людей «склонных к насилию,
конкурентоспособных, агрессивно-сексуальных, ревнивых, готовых заметить оскорбление и
за него отомстить, наслаждающихся хвастовством, действием, борьбой»4.
Таким образом, в обоих этих племенах — при всех исключительных различиях в племенных
культурах — тендерных различий не существовало. Мид писала и о третьей культуре —
племени чамбули, в котором, как и в Соединенных Штатах, женщин и мужчин рассматривали
как исключительно различные существа. Это племя представляло собой патрилинейную
культуру, в которой было принято многоженство. Здесь только люди одного пола занимались
воспитанием детей, сплетнями, нарядами и покупками. Они завивали волосы и носили много