— Да?
— Ну разумеется.
— Ну, в общем, я тоже так иногда думаю. А кто там может прятаться? — затаив дыхание поинтересовалась я.
— Не будем гадать.
— Не будем, — согласилась я.
— А скажите-ка… Где точно вы, Элла, видели эти пятна?
Я объяснила.
— Вообще-то… Мы могли бы там немного полазать, — довольно будничным тоном предложила, немного подумав, Звездинская.
— Там скалы… И, по-моему, неприступные.
— Ну это по-вашему они неприступные. Соответствующее снаряжение у нас с Оскаром есть. И люди мы опытные.
— И что же?
— Что вас интересует?
— Ну… Когда мы можем это сделать?
— Я вижу, вы настроены очень решительно?
— Пожалуй…
— Я думаю, лучше все-таки дождаться прибытия самолета… Подкрепления, так сказать.
Я вынуждена была согласиться с этим мудрым предложением.
День тридцать второй
Сегодня Нинель предложила то, о чем я уже думала, — особенно после истории с той убитой козочкой! Думала, но не решалась сама Звездинским предложить.
— Давайте объединимся, Элла, — сказала мне Нинель. — Кстати, легче будет вести хозяйство. Готовить и все такое. И вообще, как-то веселее. Будем вместе обедать, ужинать… Кроме того, я уже просто влюблена в вашего прелестного Диди.
— Вы ему тоже очень нравитесь, — улыбнулась я.
Надо сказать, я неравнодушна к таким похвалам. Когда хвалят Диди, я просто таю.
— А Оскар вашей собачке нравится? — поинтересовалась Нинель.
— И Оскар ему нравится.
— Ну вот видите…
И я согласилась на это предложение.
Единственное, что меня отвращает от этой идеи, — наличие у Звездинских их странного проводника. Необходимость его теперь постоянно видеть довольно неприятна.
Но может быть, я все преувеличиваю? Не слишком ли я мнительна? Конечно, он странный… Но ведь не настолько. Уживаются ведь с ним Звездинские.
И потом он действительно много времени находится в отлучках. Где-то бродит, гуляет. Отлучки эти, кстати сказать, тоже довольно странные…
Но я все же согласилась на предложение Нинель.
Надеюсь, нам действительно будет теперь «веселее».
День тридцать третий
В общем, весь следующий день мы со Звездинскими возились, обустраивая наш общий лагерь.
Вечером собрались на новоселье. Отметить за рюмочкой наше объединение.
Уже вымыв посуду, после пиршества, просто сидели, глядя на огонь… Потом Оскар ушел за дровами для костра, и я спросила Звездинскую:
— Вы не бросите меня здесь, Нинель? Вы возьмете меня с собой?
— Не волнуйтесь, деточка. — Нинель усмехнулась. — Не тревожьтесь… Мы вас тут не оставим. Место в самолете вам гарантировано!
— Спасибо, — я мрачно кивнула.
— Все думаете о тайнах и загадках нашей Прекрасной долины?
— Ну должны ведь быть какие-то объяснения? — вздохнула я.
— Конечно, должны быть объяснения! — воскликнула Нинель. — Причем они могут быть какими угодно…
— Например?
— Например, все это вам почудилось.
— И лошадь?
— И лошадь.
— И коза?
— И коза.
— И пятна?
— И пятна.
— Ну вот еще!
— Не брыкайтесь, Элла, не брыкайтесь, — укорил меня подошедший в это время Оскар. — Вы лучше слушайте, что Нинель говорит, слушайте…
— Но почему мне должно было что-то почудиться? Я не принимала никаких лекарств, не принимала никаких «чудодейственных» таблеток, не одурманивала себя галлюциногенными растениями… Почему мне должно было все почудиться?
— И что же, что вы не принимали лекарств?! — пожала плечами Нинель. — Вы-то себя, может, и не одурманивали, однако это не значит…
— Что — однако?
— Это еще не значит, что вас не одурманивало!
— То есть?
— Вам, например, не приходило в голову, что долинка-то наша с фокусами?
— Вообще-то приходило… — призналась я.
— Вот-вот… Все эти дымки вьющиеся, пар этот, испарения… Мы ведь с вами и понятия не имеем, как они действуют на нас, как меняют нашу психику.
— Вашу, Нинель, ведь не меняют?
— А вы здесь, Элла, намного дольше нас!
Я вздохнула:
— Верно.
— Ну вот.
— Может, конечно, и поменяло… психику, — снова вздохнула я. — Я уж как-то и сама думала здесь об этом.
— О чем?
— О Дельфийском храме…
— Почему именно о Дельфийском храме? — удивилась Нинель.
— Ну, по преданиям, Дельфийский храм, в котором древние греки получали предсказания о будущем, был построен на том месте, где из расселины поднимался опьяняющий пар…
— Вот как? — оживились как-то чересчур синхронно Оскар и Нинель.
— Представьте себе… Легенда гласит, что некий пастух пас в горах коз и одна из них, отбившись от стада, забралась на утес. И вдруг стала там скакать и биться на одном месте. Пастух полез за ней на утес, чтобы снять ее оттуда, и вдруг остальные пастухи увидели, что с этим древним греком происходит то же самое.
— Что происходит-то?
— Он стал прыгать и бесноваться. А потом принялся кричать бессвязные фразы.
— И что?
— Оказалось, что в этом месте была расселина и из нее шли дурманящие пары. Человек, подышав ими, делался как безумный. Когда об этом узнали жрецы, они решили, что надо посадить там прорицательницу, пифию, чтобы она, надышавшись, предсказывала будущее. Потом на этом месте и был построен самый первый греческий храм. Знаменитый храм Аполлона в Дельфах.
— Ну вот видите! — удовлетворенно подытожила Нинель. — Сами вы очень хорошо все и объяснили, Элла. И все обнаруженные вами странности, надо сказать, очень хорошо в это объяснение «укладываются».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});