Когда Психея выполняет первые два задания, Афродита гневается и говорит, что знает, кто ей помогает на самом деле, явно подразумевая своего сына. В этом смысле интерпретируют происходящее и юнгианские аналитики, полагая, что женщина, идущая путем Психеи, достигает своего и развивается с помощью Анимуса. И мы не будем этому противоречить, потому что иногда трудно разделить, где действует развитый и умелый Анимус (Логос), а где — развитые способности женского архетипа Афины или Артемиды, в ряде случаев даже Гекаты. Во всяком случае, когда речь идет о функциональных задачах и их выполнении, а не о духовном опыте, провести такую границу трудно.
Третьим заданием для Психеи стало наполнение хрустальной фляги водой из Стикса. Это было бы совершенно невозможно для смертной — и живой — девушки. Джин Ш. Болен видит Стикс (она его не называет по имени, просто описывает, как он низвергается из трещины на вершине высочайшей скалы и ведет к глубочайшим недрам подземного мира, перед тем как вновь выбиться из той же трещины на скале) как «циркулирующий поток жизни». Роберт А. Джонсон видит его схожим образом — как «многообразие и изобилие существующих в жизни возможностей». Обе интерпретации никак не связаны с тем, что Стикс — это река, разделяющая мир живых и мир мертвых. Для нас же — особенно в рассмотрении пути Психеи как одного из вариантов развития сценария Персефоны — это важно. Стикс видится нам не просто бурным и опасным потоком, отражением бурной действительности; в нем мы видим явный отблеск, отражение некоего иномирья.
Напомним: имя Стикс означает «ненавистная», это река царства мертвых и одновременно божество этой реки. Она родилась от Ночи и Эреба или была одной из старших дочерей Океана, это очень древнее существо. Клятва водами Стикса — самая страшная для богов. Лишь легкокрылая Ирида способна набрать воды из Стикса, и над сосудом с этой водой приносят свою клятву боги. Если бог нарушит клятву, то год лежит бездыханным, девять лет не смеет появляться на Олимпе, и лишь на десятый год боги вновь принимают его в своем кругу. Эта вода способна приносить временную смерть самим богам. Люди же пересекают ее на лодке Ха-Рона, и воды Стикса становятся для них границей, которую невозможно перейти дважды. Таким образом, вода Стикса означает, скорее всего, нечто более значимое и ужасающее, нежели просто «бурный поток жизни». Она символизирует некое надличностное начало, мир сакрального... даже для богов. Для смертной Психеи Это первый опыт инструментального отношения к запредельному.
С помощью Орла Психея добывает-таки смертоносной воды реки Стикс. Орел в психологических в интерпретациях символизирует способность видеть общую картину с большой перспективы, точно знать, что именно ей необходимо, и уметь получить это. В нашей общей картине восьми женских архетипов это могло бы быть отражением умений Афины (видение перспективы) и Артемиды (умение достигать своей цели). Но в свете пути Персефоны и учитывая символику воды из Стикса, мы можем увидеть в этом научение некоей способности получать смысл (Орел ассоциируется с волей и разумом[120]) из мира стихийного и сакрального.
Для женщины, в которой силен архетип Коры-Персефоны это действительно важный этап развития[121]. Однако в Орле мы можем увидеть и еще один аспект — это птица Зевса (Юпитера). Стало быть, сам громовержец, верховный бог и отец второго поколения олимпийцев, помогает Психее. Возможно, это и символ положительной отцовской фигуры в жизни женщины, и признак определенной развитости ее Анимуса. Зевс дал людям порядок и правила, законы и мораль, по которым следует жить, — возможно, это теперь то, чем сознательно овладевает женщина. Как мы видим, интерпретации сюжета могут быть различными, подходящими к самым разным случаям.
В качестве четвертого задания Афродита дала Психее баночку для мази и велела принести ей немного красоты Персефоны, царицы Подземного мира. Психея кротко согласилась и, поняв, что этого-то ей точно не выполнить, — потому что невозможно живым беспрепятственно пересекать границу мира мертвых — решила броситься вниз с высокой башни. Но тут с ней заговорила сама Башня:
«Зачем, бедняжка, искать тебе гибели в пропасти? Почему новые опасности и труды так легко удручают тебя? Ведь раз дух твой отделится однажды от тела, конечно, сойдешь ты в глубокий Тартар, но назад оттуда ни при каких условиях не вернешься. Вот послушай-ка меня.
18. Неподалеку отсюда находится Лакедемон, знаменитый город Ахайи; по соседству с ним отыщи Тенар, скрытый среди безлюдных мест. Там расщелина Дита[122], и через зияющие врата видна дорога непроходимая; лишь только ты ей доверишься и переступишь порог, как прямым путем достигнешь Оркова царства. Но только вступать в этот сумрак должна ты не с пустыми руками: в каждой держи по ячменной лепешке, замешенной на меду с вином, а во рту неси две монеты. Пройдя уже значительную часть смертоносной дороги, встретишь ты хромого осла, нагруженного дровами, и при нем хромого же погонщика; он обратится к тебе с просьбой поднять ему несколько полешек, упавших из вязанки, но ты не говори ни единого слова и молча иди дальше. Вскоре дойдешь ты до реки мертвых, над которой начальником поставлен Харон, тут же требующий пошлины и тогда перевозящий путников на другой берег в утлом челне. Значит, и среди умерших процветает корыстолюбие: даже такой бог, как Харон, сборщик податей у Дита, ничего не делает даром, и умирающий бедняк должен запастись деньгами на дорогу, потому что, если нет у него случайно в наличии меди, никто не позволит ему испустить дух. Грязному этому старику ты и дашь в уплату за перевоз один из медяков, которые будут у тебя с собою, но так, чтобы он сам, своей рукой, вынул его у тебя изо рта. Это еще не все: когда будешь ты переправляться через медлительный поток, выплывет мертвый старик на поверхность и, простирая к тебе сгнившую руку, будет просить, чтобы ты втащила его в лодку, но ты не поддавайся недозволенной жалости.
19. Когда, переправившись через реку, ты пройдешь немного дальше, увидишь старых ткачих, занятых тканьем; они попросят, чтобы ты приложила руку к их работе, но это не должно тебя касаться. Ведь все это и многое еще другое будет возникать по коварству Венеры, чтобы ты выпустила из рук хоть одну лепешку. Не думай, что потерять эти ячменные лепешки пустое, ничтожное дело: если одну хотя бы утратишь, снова света белого не увидишь. Преогромный пес с тремя большими головами, громадный и страшный, извергая громоподобное рычанье из своей пасти и тщетно пугая мертвых, которым зла причинить не может, лежит у самого порога черных чертогов Прозерпины и постоянно охраняет обширное жилище Дита. Дав ему для укрощения в добычу одну из двух лепешек, ты легко пройдешь мимо него и достигнешь скоро самой Прозерпины, которая примет тебя любезно и милостиво, предложит мягкое сиденье и попросит отведать пышной трапезы. Но ты сядь на землю и возьми только простого хлеба, затем доложи, зачем пришла, и, приняв, что тебе дадут, возвращайся обратно; смягчи ярость собаки оставшейся лепешкой, заплати скупому лодочнику монетой, которую ты сохранила, и, переправившись через реку, снова вступишь на прежнюю дорогу и снова увидишь хоровод небесных светил. Но вот о чем я считаю особенно нужным предупредить тебя прежде всего: не вздумай открывать баночку, которая будет у тебя в руках, или заглядывать в нее, не проявляй любопытства к скрытым в ней сокровищам божественной красоты».
С этого момента квест Психеи оказывается метафорой некоего мистического пути. Вспоминается тут и карта Таро «Башня» (колоды, которая, впрочем, еще не была придумана — так что это уже современные ассоциации, но почему-то очень настойчивые), и ряд особых запретов и предупреждений, отличных от тех, которым обычно учат девочек для жизни, и, наконец, сам смысл схождения в Аид с какой-то целью и возвращения обратно.
Апулей, как мы знаем, был знаком с античными мистериями и даже был теургом (магом). Мы видим, что четвертое задание Психеи наполнено «смыслом, понятным только посвященным» (определенно, и унылый погонщик ослов, и три ткачихи — похоже, что богини судьбы, — и мертвец в воде, и сам Харон, и Цербер обозначают что-то конкретное), к которым мы, к сожалению, не относимся. Все, что мы можем сделать на сегодняшний момент, — это воспринять смысл достаточно буквально: Психее было велено отвечать «нет» на любые просьбы и беречь свои ресурсы, используя их строго по назначению. Комментаторы Апулея видят в этом аллегорию странствий души в земном существовании.
Джин Ш. Болен говорит о необходимости женщинам научиться слову «Нет», и эта простая трактовка вполне работает на мифодрамах. Роберт А. Джонсон, что примечательно, ошибается, когда пишет, что Психея все же помогает погонщику ослов: