Читать интересную книгу Доктор Данилов в поликлинике или Добро пожаловать в ад! - Андрей Шляхов

— Пойдет за милую душу, — одобрила Оксана. — У нас всегда так, с выпивкой перебор, а закуски не хватает. А вы, что, Владимир Александрович, совсем ничего не пьете? Даже шампусика.

— Даже шампусика, — подтвердил Данилов. — Хватит, я свою норму выпил.

— Вот ведь горе, — вздохнула Оксана. — Как только попадается непьющий и даже некурящий, положительный во всех смыслах мужчина, так он обязательно занят! А на свободных взглянуть тошно – сплошная пьянь.

— Хотите совет? — спросил Данилов и, после утвердительного кивка, продолжил: – Чем больше о чем-то думать, тем меньше шансов, что оно сбудется. Это как сон – пока думаешь, как бы заснуть, ни за что не заснешь. Как отвлекся – так и не заметил, как уснул. Задвиньте подальше этот ваш крик души насчет замужества и, я уверен, вы сразу же встретите подходящего во всех смыслах мужчину.

— А то я не задвигала, — Оксана вздохнула и махнула рукой. — Природа берет свое, на нее не задвинешь.

— Тогда меняйте место работы, — посоветовал Данилов. — В поликлинике подходящих вам мужчин редко встретишь. Идите хотя бы в какой-нибудь фитнес-клуб. Я одно время подрабатывал врачом в подобном заведении. Там контингент вполне для вас подходящий. Тем более у вас, кажется, корочки массажиста есть?

— Есть, — подтвердила Оксана. — И кое-какой опыт работы имеется.

— Так в чем же дело?

— Тяжела я на подъем, — призналась Оксана. — К новым людям с трудом привыкаю. А так ведь я еще и курсы парикмахеров окончила. Я тут полполиклиники стригу, учтите на будущее. Беру по-божески.

— Был у нас на подстанции доктор с очень подходящей врачу фамилией Могила… — вспомнил Данилов.

— Хороша фамилия.

— Однажды к нему на вызове пристали с вопросом: «чем вас отблагодарить?». Он и сказал – отблагодарите по-божески, если есть такое желание. Рассчитывал, конечно, на денежку или на бутылку приличного конька, раз уж сами набиваются. А в ответ услышал: «Хорошо, доктор. Будем за вас молиться».

— Нет, мне лучше деньгами, — рассмеялась Оксана. — Вам как непосредственному начальнику скидка пятьдесят процентов.

— Я учту, — пообещал Данилов.

В четыре часа дня все сотрудники, кроме двух, оставшихся на приеме участковых врачей и их медсестер, а также Надежды Борисовны из регистратуры, собрались в зале. Расставили на столе и по углам принесенные припасы и чинно расселись в ожидании главного врача.

Антон Владимирович был по-военному краток.

— С наступающим Новым годом вас, дорогие коллеги! — сказал он. — Каждый год мы надеемся на то, что все плохое останется позади, а впереди будет только хорошее. Желаю всем нам, чтобы эта надежда наконец-то сбылась. И пусть следующий год будет для нас спокойным и благоприятным. Не знаю, как вы, друзья, а я уже просто… задолбался жить в эпоху перемен!

Все дружно рассмеялись.

— Хочется спокойно жить и работать! Хочется счастья! С наступающим!

Под бурные аплодисменты, которым позавидовал бы и сам Леонид Ильич Брежнев, а уж он-то понимал толк в аплодисментах, Антон Владимирович ушел в свой кабинет переодеваться. Дома его сегодня ждали к девяти часам, а в пять у него была назначена весьма многообещающая встреча с тридцатипятилетней (если не врет) вдовой, выступавшей под ником Черная Лилия. Ее так и звали – Лилия. Опять же – если не соврала. С фотографии, присланной по электронной почте, на Антона Владимировича смотрела привлекательная брюнетка с манящим взглядом огромных карих глаз и великолепными формами. Лилия сфотографировалась на фоне памятника Первостроителям Зеленограда. Сам памятник был типичным примером архитектурной безвкусицы, но зато недвусмысленно подтверждал относительную свежесть фотографии, поскольку был установлен недавно.

Антона Владимировича буквально достали особы (или, может быть – особи), привлекавшие мужчин фотографиями двадцатилетней давности.

В своей анкете Лилия сообщала, что ищет не спутника жизни и не спонсора, а чуткого и понимающего друга для редких, но запоминающихся встреч. Не женщина, а мечта! Мечта женатого мужчины. Чутким и понимающим другом симпатичной женщине готов стать каждый. Чуткость – это не спонсорство, она никаких трат не требует, а вознаграждается порой очень хорошо. Антон Владимирович отправился на встречу, полный самых радужных надежд…

Вскоре после ухода главного врача вечеринку покинули и остальные представители администрации. Тогда и началось самое веселье, с каждой минутой все больше и больше принимавшее характер разнузданного – народ накачивался алкоголем со страшной силой.

— У нас всегда так, — сказал Рябчиков.

Данилов волей-неволей прибился к малолюдной непьющей компании, состоявшей из Рябчикова, Козоровицкой, невропатолога Гаспаровой и окулиста Юнусовой. С одноразовыми тарелками (одноразовую посуду на все праздники обеспечивал хирург Башкирцев, жена которого работала в компании, эту самую посуду выпускавшей) они уселись в дальнем от орущего проигрывателя углу и вели светскую беседу.

С подачи невропатолога, заговорившей о сериале «Доктор Хаус», беседа съехала на вечную тему – разницу между отечественной и зарубежной медициной.

— Вы заметили, что там нет врачей, которые плохо разбираются в пограничных областях? — спросила невропатолог.

— Кино есть кино, Аида Ашотовна, — улыбнулась Козоровицкая. — «Доктор Хаус» – это сериал о гении и кандидатах в гении, которые работают у него под началом.

— Но они подаются не как гении, а как обычные врачи, умеющие делать спинальную пункцию, проводить эндоскопию, разбирающиеся как в болезнях крови, так и в эндокринологии, и в токсикологии.

— Если они не будут во всем этом разбираться, то не будет и сериала, — сказал Рябчиков. — Хотя в целом вы правы, требования к врачам там и здесь разнятся очень сильно. Это можно понять хотя бы при сравнении зарубежных руководств по специальности с отечественными. Там, кстати, и рентгенологов как таковых уже не осталось. Снимки делают техники, даже не медики, а оценивают их врачи, заказавшие снимок. Заключения рентгенологов там не нужны, так же, как и не нужны врачи, расшифровывающие кардиограммы. Если для снимка или скопии надо ввести контрастное вещество – это делает кто-то из лечащих врачей. Рентгенологи в странах капитализма давно стали радиологами.

— Там и подход к больному другой, — подала голос окулист. — Если вы обратите внимание, то ни в одном американском медицинском сериале не собирают анамнез так, как это принято делать у нас.

— Ой и не говорите, — поддержала Гаспарова. — Как вспомнишь в институте: «анамнез, анамнез, прежде всего анамнез», аж тошнит! У каждого больного описываешь подробный анамнезис витэ (anamnesis vitae – анамнез, или история жизни больного), затем идет анамнезис морби (anamnesis morbi – история болезни)… Напишешь меньше, чем на два листа, — профессор демонстративно разорвет их и вернет историю со словами: «учитесь слушать больных». А что там слушать? Нет, конечно, в диагностически сложном случае надо выпытывать у больного все подробности, чтобы, оттолкнувшись от них, поставить верный диагноз. Но когда перед тобой хроник с установленным в клинике диагнозом и совершенно ясным течением заболевания, нужен ли тут подробнейший анамнез?

— Разумеется – не нужен, — поддержал Данилов. — Все должно быть по уму. Насколько я понимаю – собирать подробнейший анамнез у нас принято от бедности. Чтобы после расспроса пациента обследовать его не полностью, а избирательно, в одном, наиболее предпочтительном направлении. В тех же Штатах пациенты обследуются куда шире. По тем сериям «Доктора Хауса», которые я видел, можно составить представление об их общем методе. Выявлен симптом, берем все заболевания, при которых он встречается, и начинаем проводить дифференциальный диагноз, обследуя пациента по каждому направлению. Этот метод более результативен, но и более дорог.

— «Помочь ничем не можем, так хоть поговорим», любил повторять один наш профессор, — сказал Рябчиков.

— Слово лечит, — добавил Данилов. — Особенно – если сказано от всего сердца.

— За словами, сказанными от всего сердца, сразу же следуют жалобы, — сказала Козоровицкая. — Чемпион нашей поликлиники – Сабуров, на втором месте – Башкирцев, а на третьем – наша пострадавшая Виктория Анатольевна.

— Букина?! — удивилась Гаспарова, обводя глазами зал. — А чем она пострадавшая? Слушай, а вправду – ее тут нет. Что случилось?

— Я думала, вы знаете, — Козоровицкая округлила глаза и сообщила: – Ее сегодня с вызова госпитализировали! По «скорой»! С сотрясением головного мозга!

— Бедная Вика! — всплеснула руками Гаспарова. — Куда только мэрия смотрит? На улицах худо-бедно лед чистят, а во дворах – как придется!

Данилову невропатолог Гаспарова напоминала наседку – невысокая, полная, подвижная и все время чем-то озабоченная. Полной ее противоположностью была окулист Мария Сергеевна – высокая, худая, спокойная до полной непробиваемости. Правда, пациентам удавалось и ее вывести из себя. Но нечасто – раза два в неделю, не больше.