– Конечно! – воскликнул Вийт, гордо выпрямляясь.
– Неужели семь! – оторвался от простукивания стен Кутюк. – Это ж полпуда!
– Именно! Почти полпуда! – кивнул Гольштанский. – Но дело не в этом! Есть мистики, которые утверждают, что сей артефакт обладает чудовищной духовной силой и в умелых руках способен решать судьбы мира. Ни много, ни мало, господа! Судьбы мира! Находке даже дали собственное имя – «Молот богинь» или «Молот Саниры» по имени самого известного из трипольских героев!
– Что же случилось? – спросил Вийт, почувствовав, как холодок пробежал по его спине.
– Я получил этот молот, чтобы составить описание для каталога. У меня и в мыслях не было, что сей уникальный предмет может возбудить низменные желания грабителей…
– В следующий раз сразу зовите полицию, уважаемый профессор, – сказал Кутюк. – Мы взяли бы вашу ценность под охрану!
– Да-да, я как-то не подумал, – рассеянно пробормотал Гольштанский. Он наконец сумел встать и теперь приподнимал колени одно за другим, пытаясь разогнать кровь. – Но я заперся! Очень тщательно! Окна, двери – всё проверил и перепроверил!
Вийт кивнул.
– После целого дня работы, уже ночью, мне вдруг захотелось представить себе молот в его собственном мире. Я водрузил посреди комнаты артефакт, зажёг льняное масло в светильниках, окружил всё это фигурками богинь…
– Около полуночи? – с невинным видом спросил Фирс.
– Да, – растерянно ответил археолог, не понимая, откуда возник такой вопрос. – Была ночь, и…
– Полночь, запертая комната, плотно задёрнутые шторы, погашенный свет, редкое в наше время льняное масло в древних светильниках, расставленные согласно многотысячелетним изображениям магические предметы! – сверкнул глазами Вийт. – Уж не пытались ли вы, господин Гольштанский, провести ритуал? Вызвать неведомые нам силы, столь древние, что даже шумерские боги о них уже ничего не помнили?
У Франсуазы вырвался крик ужаса.
– Я… я… – заикаясь, произнёс археолог, но ничего, кроме этого, вымолвить не смог.
– Что же произошло? – мрачно спросил Вийт.
– Я зажёг светильники и отошёл к стене, не зная, что ещё полагается делать… – пробормотал Гольштанский, но тут же вскинул голову и жарко заговорил: – Это ведь просто шалость! Господа! В наш век материализма мы с вами ведь не верим во всякие потусторонние сущности! Я лишь…
– Неважно! – строгим голосом прервал его сыщик. – Продолжайте!
– Я отошёл к стене, чтобы осмотреть ритуальный круг, – покорно вздохнул учёный. – Часы пробили полночь и… – лицо профессора вдруг стало мертвенно-бледным. – Я… я не могу это вспоминать!
– Это совершенно необходимо! – сказал Вийт. Он положил Гольштанскому руку на плечо и посмотрел в глаза. – Будьте же мужчиной!
– Да, да, – промямлил учёный. – Конечно…
– Говорите!
– Вдруг стало невероятно тихо, – прошептал профессор. – Масляные светильники разом погасли. Повеяло ледяным холодом. И тут… Тут… – Гольштанский судорожно вздохнул. – Кто-то ударил меня всем телом, подбросил в воздух, швырнул об стену, распластал на ней. В темноте я ничего не мог разглядеть, но это, несомненно, был крупный, просто-таки огромный человек, обладавший невероятной силой! Уже через мгновение он грохнул меня на пол, и я почувствовал, что верёвка стягивает мои руки и ноги. Я сопротивлялся, хотел кричать, но напавший заткнул мне рот кляпом. И… и… исчез, – Гольштанский всхлипнул. По его щеке покатилась одинокая слеза. – Внезапно! Так же, как и появился! Я остался один в полной темноте… На всю ночь!..
– Как же преступнику удалось выбраться из запертой комнаты? – спросил Кутюк. – Я тут всё обстучал, потайных ходов нет!
– Какой там преступник! – замахала на него руками Франсуаза. – Причём здесь преступник! Это же был трипольский!..
И она в ужасе прикрыла ладошкой рот.
Вийт оторопело смотрел на профессора Гольштанского. Никогда ещё в двухлетней практике знаменитого дедуктивиста не встречалось столь фантастического, пугающего, необъяснимого преступления!
– Но здесь ведь действительно нет потайных ходов? – показывая, что шутит, спросил Вийт, но взгляд его впился в лицо профессора.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Нет, – помотал тот головой. – Да и проложить их тут негде! Стены толщиной с кирпич. Позор, а не постройка! Все звуки слышны! С той стороны коридор, с противоположной – улица, по бокам располагаются кабинеты сослуживцев.
Сыщик подошёл к окну и стал его, шпингалет за шпингалетом, отпирать.
– Каков размер молота? – спросил он.
– Со строительный молоток. Золото ведь в три раза тяжелее чугуна. В силу древности это очень примитивная работа, просто брусок металла…
Сыщик открыл наконец окно и исследовал подоконник. Высунулся наружу. Пригляделся к земле внизу.
– Следы лишь нашего милейшего Кутюка, пыль на подоконнике не потревожена, – пробормотал он, поворачиваясь. – Вот что, постовой! Кликните с улицы какого-нибудь мальчишку, пусть сбегает в участок и позовёт специалистов с дагеротипным аппаратом. Необходимо здесь всё сфотографировать. А потом обойдите всё здание, тщательно осмотрите.
Городовой козырнул и вышел.
Фирс положил перед Вийтом на подоконник несколько отрезков верёвок, которыми был связан профессор.
– Посмотри, какие странные узлы! – проговорил он. – Ты такие видел когда-нибудь?
Сыщик тронул пальцем один узел, потом другой.
– Нет, – покачал он головой. – Помнишь, в детстве у нас была книжка как раз про это? Мы всё время друг друга связывали, и гувернёру приходилось нас высвобождать. Но мне кажется, мы до конца её не дочитали, увлеклись чем-то другим…
– Надо бы свериться со справочником, – задумчиво пробормотал Фирс.
– Да какой справочник, господа! – возмутилась Франсуаза. Как оказалось, он стояла позади. – Это же наверняка трипольские узлы! Их секрет умер шесть тысяч лет назад!
Дедуктивист улыбнулся девушке. Та под его пристальным взглядом потупила взор, зарделась и отступила обратно к профессору Гольштанскому.
Вийт ещё несколько мгновений продолжал на неё смотреть, потом вздохнул, прошёлся по комнате и замер над кругом богинь.
Он стоял над страшным местом ритуала, и глаза его медленно перемещались с одного ужасающего лица на другое.
Все затихли, боясь нарушить думы великого человека.
– Нужно поразмыслить… – наконец пробормотал тот.
Вийт нахлобучил на голову цилиндр и направился к выходу.
– Вы куда, monsieur inspecteur? – возмущённо воскликнула Франсуаза. – Удираете? Боитесь?
– Я всё ещё сыскной надзиратель! – мрачно буркнул Ронислав Вакулович. – Я здесь принимаю все решения! Фирс, за мной!
– Я иду с вами! – решительно заявила девушка. – Я вам не позволю из-за глупых мистических страхов забросить это расследование…
Барышня хотела ещё что-то сказать, но тут в дверном проёме на мгновение показался один глаз ночного сторожа Рымаря. Показался и исчез.
Все невольно повернулись в ту сторону.
Глаз снова появился. На этот раз задержавшись подольше. Потом высунулся уже вместе с носом и даже краешком второго глаза. Наконец стала видна вся голова.
– Кабинет вскрыли? – спросил Рымарь шёпотом, поспешно обводя комнату взглядом. – И что здесь было? Что выло?
* * *
Вийт прижал сторожа к стене и, глядя прямо в его расширенные от ужаса глаза, с нажимом произнёс:
– Сколько раз за дежурство вы наведывались сюда?
– Я… – всхлипнул охваченный страхом Рымарь. – Вы…
Он задёргался, но вырваться из цепкой хватки сыскного надзирателя не смог.
– Сколько? – резко повернулся к профессору дознаватель.
– Ну… – Гольштанский растерянно глядел то на сыщика, то на сторожа, – чай вечером принёс, потом телеграмму… Может ещё заходил, но я ведь был поглощён артефактом…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Молот-то хоть понравился? – вновь навис над мужичком доследчик.
– Я… – затряс головой сторож.
– О чём была телеграмма? – резко повернулся к профессору сыщик.