Читать интересную книгу Том восьмой. Выпуск II - Агата Кристи

— Пока что.

— Пока что. Кто-то известил мистера Бартона о том, что его жена была убита. Расчет был прост и, как известно, сработал. Не знаю, кто написал это письмо, вероятнее всего — убийца. Он рассчитывал напугать мистера Бартона и избавиться от него. Насколько я понимаю, дело обстояло именно так — вы согласны, надеюсь?

— Да, в этой части ваши доводы вполне убедительны. Бог знает, что это была за ловушка — я обратил внимание, возле стола находился незанятый стул. Возможно, он был приготовлен для какого-то неожиданного свидетеля.

Во всяком случае, стул стоял не случайно. Он должен был настолько встревожить убийцу, что он или она не стали бы дожидаться, пока ловушка захлопнется.

— Итак, — проговорил Кемп, — у нас пять подозреваемых. Начнем с первой трагедии — со смерти миссис Бартон.

— Сейчас вы твердо убеждены, что это было не самоубийство?

— Последнее убийство об этом свидетельствует. Впрочем, думаю, вы не станете обвинять нас в том, что сравнительно недавно мы поддержали версию о самоубийстве как наиболее приемлемую. Для этого было достаточно оснований.

— Вызванное инфлюэнцей депрессивное состояние? По не проницаемому лицу Кемпа пробежало подобие улыбки.

— Эту версию выдвинуло следствие. Согласно медицинскому заключению, да и чувства родственников следовало пощадить. Обычная практика. Кроме того, нашлось неоконченное письмо к сестре с распоряжениями насчет ее личных вещей — значит, мысль покончить с собой вертелась у нее в голове. Депрессия налицо, я в этом не сомневаюсь, жаль ее, но в девяти случаях из десяти у женщин это связано с любовными неурядицами. У мужчин чаще всего с денежными затруднениями.

— Значит, вам известно, что миссис Бартон имела любовника?

— Да, мы это выяснили без затруднений. Все было тщательно замаскировано, но узнать правду не составило большого труда.

— Стефан Фаррадей?

— Да. Они обычно встречались в маленькой квартире на Ирлз Коурт Уэй. Это продолжалось более полугода. Допустим, они поссорились или, возможно, она надоела ему. Как бы то ни было, она не первая женщина, решившая покончить с собой в припадке отчаяния.

— В ресторане с помощью цианистого калия?

— Да — если бы ей хотелось поразить его неожиданным ударом, пусть, дескать, полюбуется. Некоторые люди любят театральные эффекты. По моим сведениям, она не очень-то дорожила их тайной — главным образом боялся разоблачения он.

— Располагаете данными, будто его жене все было известно?

— Насколько удалось выяснить, она ничего не знала.

— Но она могла знать все, Кемп. Не такая она женщина, чтобы обнажать свою душу.

— Возможно, обоих следует взять на заметку. Она могла совершить преступление из-за ревности. Он — ради своей карьеры. Развод все обнажил бы. Это был бы необычный процесс, противоречия в клане министра-координатора всплыли бы наружу.

— А что вы думаете о девице-секретаре?

— Не исключена эта возможность. Вероятно, она питала к Джорджу Бартону нежные чувства. Большую часть дня они проводили вместе, и есть предположение, что он был ей не безразличен. В самом деле, вчера одна из телефонисток показала нам, как Бартон держал Руфь Лессинг за руку и при этом говорил, что не представляет, как бы он жил без нее, а когда мисс Лессинг вышла из комнаты и застала ее врасплох, то она немедленно уволила эту девушку — дала ей денег на месяц вперед и велела убираться. Похоже, она приняла все это слишком близко к сердцу. Кроме того, сестре миссис Бартон также причиталась солидная сумма — этого тоже не следует забывать. Ребенок ребенком, но кто за нее поручится. И, наконец, миссис Бартон имела еще одного приятеля.

— Так вам и это известно?

Кемп медленно произнес:

— До обидного мало, но и то, что известно, вызывает некоторые подозрения. Паспорт у него в порядке, Американское подданство, ничего предосудительного не установлено. Приехал сюда, остановился в «Клеридже», умудрился завести знакомство с лордом Дьюсбери.

— Мошенник?

— Вероятно. Дьюсбери, кажется, клюнул на удочку — попросил его остаться. И тут началось.

— Производство оружия, — сказал Рейс. — На заводах Дьюсбери начались какие-то неполадки при испытаниях нового танка.

— Да. Этот самый Браун отрекомендовался в качестве представителя фирм, производящих вооружение. И как только он там появился, вскоре начался саботаж — как раз в то самое время. Браун сшивался среди закадычных дружков Дьюсбери — Казалось, он искал связей со всеми, кто так или иначе имел отношение к фирмам, изготавливающим вооружение. И в результате началась всякая неразбериха, в которой он, по моему разумению, приложил руки. Раз или два на заводах произошли серьезные беспорядки, и это вскоре после того, как он там появился.

— Интересная личность — мистер Антони Браун.

— Да. Он щедро наделен обаянием и, очевидно, умеет извлекать из этого пользу.

— А зачем ему понадобилась миссис Бартон? Ведь Джордж Бартон не имел никакого отношения к производству оружия?

— Не имел. Но Браун, кажется, был в довольно близких отношениях с его женой и мог из этого кое-что извлечь. Ведь вам известно, полковник, милая женщина способна выведать у мужчины все, что угодно.

Рейс кивнул, он понял: слова главного инспектора относились к Управлению контрразведки, которое он когда-то контролировал, и не были им восприняты как намек на его собственные упущения.

После минутного раздумья он произнес:

— Вы читали письма, которые получил Джордж Бар-тон?

— Да. Их нашли прошлым вечером у него в доме в столе. Мисс Марло отыскала их для меня.

— Знаете, Кемп, эти письма очень меня заинтересовали. Каково мнение эксперта?

— Бумага дешевая, чернила обычные — отпечатки пальцев Джорджа Бартона и Ирис Марло. На конверте куча всяких неопознанных следов, видимо, почтовых работников и т. д. Письма написаны, как подтвердили эксперты, человеком довольно образованным и находящимся, в здравом уме.

— Довольно образованным. Значит, не слугой?

— Видимо, нет.

— Тогда это становится еще более интересным.

— Напрашивается вывод: кто-то что-то подозревал.

— Неизвестный не обратился в полицию. Он хотел пробудить в Джордже подозрения и остаться при этом в тени. Все это весьма странно, Кемп. Возможно, он даже не сам это писал, да?

— Мог и сам написать. Но зачем?

— Кому-то захотелось представить самоубийство в виде убийства.

— И выставить в качестве палача Стефана Фаррадея? Неплохая мысль. Немало потрудились для этого. Но дело в том, что у нас абсолютно нет против него никаких улик.

— Ну, а по поводу цианида что скажете? Была найдена какая-нибудь упаковка?

— Да. Внутри следы кристаллов цианида. Никаких отпечатков пальцев. Ясное дело, в детективных рассказах упаковка содержала бы все нужные улики. Заняться бы авторам этих детективных историй нашей повседневной работой. Тут бы они и убедились, что чаще всего никаких следов не остается и приходится отыскивать несуществующее.

Рейс улыбнулся.

— Метко подмечено, А вчера вечером тоже никаких видимых следов не осталось?

— Именно этим я сегодня и продолжаю заниматься. Вчера я опросил всех присутствующих, затем с мисс Марло возвратился на Эльвестон Сквер и просмотрел стол и бумаги Бартона. Сегодня я опрошу очевидцев более обстоятельно. Допрошу и людей, находившихся за двумя другими столами в алькове… — Он перелистал какие-то бумаги. — Да, вот они. Джеральд Толлингтон — гренадер гвардейцев и достопочтенная Патриция Брайс-Вудворт. Юные жених и невеста. Бьюсь об заклад, они друг с друга глаз не сводили и до остального им дела не было. Мистер Педро Моралес, омерзительный коммивояжеришко из Мексики. У него даже белки глаз желтые. И мисс Кристина Шеннон — если речь не о деньгах, у нее язык прилипает к гортани Но сто к одному, что-нибудь они все-таки заметили. На всякий случай я запасся их именами и адресами. Начнем с этого бедняги, официанта Джузеппе. Он уже здесь. Сейчас я его приглашу.

2

Джузеппе Бальцано был человеком среднего возраста, с умным обезьяньим лицом. Он нервничал, и, по-видимому, не зря. Его английская речь отличалась достаточной резвостью, поскольку, как он объяснил, с шестнадцати лет проживал в этой стране и был женат на англичанке.

Кемп относился к нему с ясной симпатией.

— Итак, Джузеппе, давай послушаем, что ты об этом думаешь.

— Скверная история, для меня особенно. Ведь я обслуживал этот стол. Я, а не кто иной, разливал вино. Люди скажут, что я обезумел и положил отраву в бокал с вином. Это не так, но люди так и скажут. Уже мистер Голдстейн говорит, что будет лучше, если я возьму на неделю отпуск, — чтобы люди ни о чем не спрашивали меня и не тыкали пальцами. Он справедливый человек, он знает, я не виновен, я проработал там много лет, он не уволит меня, как сделали бы другие хозяева. Мистер Чарлз тоже всегда был добрым, но для меня это огромное несчастье — я боюсь. Я спрашиваю себя: значит, у меня есть враг?