Читать интересную книгу Российский флот на Черном море. Страницы истории. 1696-1924 гг. - Владимир Грибовский

Это же относилось к английским и российским флагманам. Между прочим, труд П. Госта был переведен на английский и русский язык только во второй половине XVIII века. У нас первый, но неудачный перевод появился еще при Петре I, но полный перевод был напечатан только в 1764 году в Морском корпусе его директором И.Л. Голенищевым-Кутузовым. С ним, в частности, почти наверняка был знаком гардемарин Ф.Ф.Ушаков, ставший мичманом в 1766 году. В истории европейских флотов XVIII века мы видим множество примеров творческого использования тактических приемов. Например, известный английский адмирал Д. Рук в 1702 году со своим флотом ворвался в испанский порт Виго и захватил или уничтожил почти все бывшие там французские и испанские корабли. Через два года (1704) он же сражался с французами в открытом море — при Малаге, где, как и его противник, стремился к удержанию флота в кильватерной колонне.

Российский флот в те годы был сравнительно молодым. Первые крупные его победы — Гангут (1714) и Гренгам (1720) — были одержаны на галерах. При о. Эзель (1719) наш флот одержал победу в открытом море при подавляющем превосходстве в силах. Это отнюдь не умаляет заслуг Н.А. Сенявина, ставшего первым адмиралом из природных россиян, если не считать самого Петра Великого и его ближайших сотрудников Ф.И. Головина, Ф.М. Апраксина и А.С. Меньшикова. Однако Н.А. Сенявину не довелось водить в бой большие флоты.

Это же, впрочем, касается и лучших из иностранных офицеров, принятых Петром I в русскую службу. Самый известный из них — К.И. Крюйс, норвежец по происхождению и голландец по службе (экипажмейстер), никогда ранее не командовал большим военным кораблем или эскадрой. Выдающийся администратор и организатор, Крюйс не сумел или не получил возможности проявить себя выдающимся флагманом. Это же относится и к несомненно опытным морякам Шельтингу и Сиверсу. Определенные заслуги принадлежат и норвежцу П. П. Бредалю, который в российском флоте прошел путь от унтер-лейтенанта до вице-адмирала, но он также не управлял линейным флотом в сражениях. Такое испытание не выпало и англичанину на русской службе (с 1717 г.) адмиралу Т. Гордону, который в 1734 году водил большой флот к Данцигу (французы тогда не смогли выставить достаточных сил и отступили без боя).

В русско-шведскую войну 1741–1743 годов на главные роли выдвигаются уже бывшие петровские офицеры — адмиралы З.Д. Мишуков и Н.Ф. Головин. Оба они, особенно первый, не проявили должной энергии и предприимчивости, а их действия, мягко говоря, не носили печати военных дарований. Здесь следует упомянуть, что к этому времени наш флот лишился двух весьма способных флагманов — Н.А. Сенявина и В.А. Дмитриева-Мамонова, жизни которых в 1738 и 1739 годах (во время войны с Турцией) унесла чума.

В Семилетнюю войну 1756–1762 годов флот водили тот же З.Д. Мишуков (с тем же искусством), а потом — вице-адмирал А.И. Полянский. Морских сражений в эту войну не было: Пруссия своего флота не имела, а английский, занятый борьбой с французским флотом, на Балтику не пошел.

В русско-турецкую войну 1768–1774 годов российский флот впервые сражался во «внешних морях» против большого линейного флота противника. Эта война была также отмечена привлечением на службу иностранных офицеров и флагманов. Среди последних выделялся англичанин капитан бригадирского ранга С.К. Грейг, впоследствии адмирал и командующий флотом в 1788 году в войне со Швецией. Двое других — контр-адмиралы И.Н. Арф и Д. Эльфинстон — принесли мало пользы, а последний даже вред. Из русских флагманов старшими были опытные моряки адмирал А.Г. Спиридов и вице-адмирал А.В. Елманов, отдельной небольшой эскадрой при Патрасе (1772) командовал капитан 1 ранга М.Т. Коняев.

Флот наш в целом действовал успешно (в меру своих сил и возможностей), но не испытал себя в крупных сражениях в открытом море. Чесменская победа 1770 года — одна из выдающихся в мировой морской истории. Но само сражение проходило вблизи берега и на ограниченном пространстве, не допускавшем сложного маневрирования флота. Большая заслуга в достижении победы принадлежит генералу А.Г. Орлову, главнокомандующему, который решился атаковать превосходящие силы противника. В то же время, кому бы ни приписывали замысел атаки турок в Хиосском проливе (А.Г. Спиридову или С.К. Грейгу), этот замысел нельзя признать особенно удачным. Русский флот спускался на линию противника одной колонной, подставляясь под продольные залпы, а диспозиция не предусматривала постановки на якорь (шпринг).

Такой замысел атаки во многом предопределил то, что «Евстафий» (вопреки намерениям) свалился с передовым кораблем турецкой линии «Буркузафер» («Burcuzafer»), и оба загорелись и взорвались с большими потерями в людях.

Организация и тактика российского флота в XVIII веке определялись петровским «Морским уставом» (1720), который содержал также сигналы «корабельные» и «галерные». Управление корабельным флотом осуществлялось сигнальными флагами (ночью — фонарями) и сигнальными выстрелами из пушек. Устав предписывал флагману (генерал-адмиралу) подразделить флот на эскадры и дивизии, тренировать в маневрировании, стремиться занять наветренное положение, но сохранять линию баталии, назначив вне ее фрегаты для репетования (повторения) сигналов, начинать стрельбу с дистанции эффективного огня. С 1757 года во флоте внедрили новый свод сигналов, составленный капитаном 1 ранга А.И. Нагаевым в развитие прежнего.

Сам процесс управления, естественно, был длительным, но и маневры флота, особенно при слабом ветре, занимали много времени. В уставе было даже указание на то, что бы «главные дела» решать «но в письменной консилии». Для этого связь между кораблями в виду противника поддерживалась шлюпками (мы это видим, например, при Фидониси, 1788 г.). Тем не менее много в бою зависело не только от сигналов и коллективных решений, но и от искусства флотоводцев, мастерства их командиров и выучки экипажей.

Как говорилось выше, к XVIII веку уже выработались определенные тактические правила, строгое исполнение которых иногда приводило к проявлению так называемого ложного методизма, т. е. формализма в тактике. В 1731 году в Англии были утверждены Королевский регламент и инструкции Адмиралтейства, в которых расписывалось, как должен адмирал строить свой флот и нападать на противника. Большое внимание уделялось выравниванию линии баталии, занятию наветренного положения относительно флота противника. Строго расписывалось, какие сигналы должен сделать флагман, чтобы вступить в сражение с противником. И вот эти инструкции для некоторых флотоводцев оказались своеобразным «капканом».

Примером такого «капкана» является Тулонское морское сражение 1744 года. Тогда английский адмирал Мэтьюс должен был перехватить франко-испанский флот на переходе морем. Союзники построились в линию баталии при восточном ветре. Англичане заняли наветренное положение. Обе линии (27 и 29 кораблей) растянулись и имели большие промежутки между кораблями и эскадрами. Несмотря на сигнал Мэтьюса «вступить в бой», командиры кораблей авангарда не сближались с противником, а вице-адмирал Лесток со своими арьергардом и вовсе отстал от главных сил. Тогда Мэтьюс вышел из линии и атаковал корабль испанского адмирала. При этом только два командира поддержали своего флагмана, но остальной флот не последовал его примеру, так как Мэтьюс не поднял положенных сигналов. Английский флот продолжал идти в кильватерном строю далеко от французов, а закончилось дело тем, что англичане упустили противника. Потом, когда состоялся суд, правым признали Лестока, который не получил конкретных указаний, как ему следует вступать в бой, а Мэтьюс, который личным примером пытался к этому его побудить, был приговорен к лишению чинов и исключению со службы.

Ошибок Мэтьюса пытался избежать другой английский адмирал — Бинг, которого в 1756 году родина послала освобождать остров Менорка, блокируемый эскадрой французского адмирала Галиссоньера. Французы старались беречь свои корабли, так как их флот был меньше английского. Они не стремились к решительному бою и, пользуясь тактическими рекомендациями Госта, постоянно уходили под ветер от англичан. В этом сражении проявилась осторожная тактика французов. Бинг двое суток потратил на маневрирование для занятия наветренного положения, помня об инструкциях и о суде над Мэтьюсом. Он выстроил линию и дал приказание спуститься на неприятеля. Командир его авангарда неправильно понял сигнал, повернул, бросился на врага и вступил в бой. В это время на одном из английских кораблей сбило фор-стеньгу, и он столкнулся с другим кораблем. Образовалось замешательство. Бинг, помня о том, что Мэтьюс не смог одновременно ввести в сражение весь флот, начал выравнивать линию и не подошел вовремя на помощь к командиру авангарда. В результате английский авангард понес большие потери. После чего Галиссонньер прошел вдоль всего английского авангарда и вновь построил линию, поджидая атаки англичан. Бинг решил не продолжать сражение и ушел в Гибралтар. Он был осужден и расстрелян, но не за нарушение Регламента, как пишут некоторые историки, а за невыполнение поставленной задачи.