кляре.
– Вот как раньше было проще, и как сейчас все жестче! – по Адилю так слишком глубоководная философия для третьего литра, но он продолжал следовать по нравоописательному серпантину, – Вот раньше, если были нравы да… вот у человека был нрав, у мента он был, у преступника, то сейчас что имеем? Норов. А как сроком запахнет, у половины он раз и схлопнулся. Недавно один джигит другому из какой-то ерунды в кабаке ногу прострелил. Второй заявление написал, первый ему давай залечивать: золотые горы, блюды на верблюдах. Маслиат для всех ребят, короче. Тот в итоге заявление забирает. Я говорю – «Хорошо подумал?», тот – «Хорошо», я – «Ну топай тогда». Последнее зря сказал, конечно, но откуда я тогда знал. И че в итоге? У того заражение – нога, ассалам вакалам. И вот мне интересно на лечение тот ему хоть полсуммы нарисовал? Мне бы его дали, он бы ему платиновый протез с инкрустацией организовал бы. Он бы его на себе по городу таскал бы, куда тот скажет. Ещё спрашивал бы – «Тебе педикюр зубами сделать или можно щипчики хапнуть?».
На работе тоже качели-драчели. Что у них там в Москве происходит же хер поймёт? Постоянно сверху что-то прилетает: нормы, указы, заказы, проказы. Сейчас же не знаешь, откуда ждать тычки. Хорошо хоть я задрочить по цепочке могу ребят, но их тоже в козлов отпущения превращать не хочется.
Ладно, что-то я увлекся. Давай лучше по подозреваемым пройдусь. У тебя же их пока нет, я думаю?
– Барыг отрабатываю пока. Может оттуда что стрельнет?
– У меня, кстати, берунок есть один на прицеле. Скользкий такой кураплёт. Он несколько школ, в том числе ту, где Диана училась окучивал. Изворотливое гавно. С ним разговариваешь и не поймёшь, он накуренный или нет. Потом только понял, что он вкинутый, лирожор. На том и отмазался, что чисто таблетки пихает. Сам в Каспийске живет, оттуда и возит. Диану, кричит, не знает. Но несколько ребят подтвердили, что видели его с ней. Сейчас в Каспийске осел, сюда уже полгода носа не показывает. Ездит на девятке, правда серой. С матерью его говорил: каких только дифирамбов не наслушался. Ну не сын, а олимпийский мишка, нимбы один на другой налезают. Ну что с неё взять, муж спился, вот в сыне последний смысл и остался. Короче у меня там человек за ним приглядывает, как сюда лукнется, сразу узнаю. И ещё два парня со школы. Но один отпадает. Его родители после разговора со мной от греха в армию отправили где то месяц назад. Удружил короче я ему.
Второй в универ в этом году пошёл, на филфак, прикинь. Под два метра каркалай. Машина – черная «четвёрка», отцовская. Его возле высотки несколько раз видели и в день убийства тоже. Но без машины. У него там вроде как девушка живет. Динара зовут, кричит. Сам он, естественно, её не покажет, потому что родители её ничего про них не знают. Мне этого Ромеу, кроме того, что его видели в день убийства возле дома, как и сотню других человек, прижать было нечем. Но я уверен, что нихрена у него никакой девушки там нет. Жило на тот момент семей десять от силы, из которых с девочками старше восемнадцати – три семьи. И все Динары, прикинь? Все пигалицы божились, что его никогда не видели.
– Но было бы странно, если кто-нибудь из деовчек при родителях говорили бы что-то другое.
– Ну, это да. Так что может и не врёт. Но всё равно, даже если и так, подозрений с него это не снимает. Зовут нашего Ромеу – Марат. Этим летом на хлебзавод устроился водителем. Надо, кстати, проверить, там ещё или уволился, как поступил. Как-то так.
– Получается, вы поняли, что девочки не сами прыгнули только по схожим анализам крови? У вас какие-то улики ещё были? Я к тому, что в кабинете у шефа вы говорили, что обстоятельств указывающих на то, что это не самоубийство, было несколько. На тот момент вы ещё не знали о следах на перекладине и дневнике Амины, о них я вам рассказал уже в столовке. То, что, как вы сказали, высотки были не особо заселены, и не было камер, так это скорее косвенные обстоятельства. Они только подтверждают версию, а не говорят напрямую о возможном убийце.
– Хвалю за отличную память и благодарю за пояснение значения слова «косвенный», – усмехнулся Хайбула и прикончил шестой бокал, – Ликфт!
– Лифт? – Адиль не расслышал последнее слово, произнесенное пополам с икотой.
– Поначалу единственной зацепкой для меня была кровь, это верно. Ни переписок с ним, ни дневников. Звонки даже все пробил, по нулям. Но тогда мне нужно было убедить главного, сам я чувствовал, понимаешь, что её убили. Девочка одна у матери, играет в школьных спектаклях, красивенькая… и тут вдруг решает накуриться и сигануть с 12 этажа?!
Я все не мог понять, почему он не дождался, пока запустят лифт. Там и ждать то было пару дней – тросы и кабину уже установили. Ведь ладно подняться, они бы на нем не поднялись, чтобы не палиться, вдруг, кто ещё зайдёт. Но обратно спускаться ему надо было быстро. С последнего этажа мог спокойно ехать вниз. Кто-нибудь бы подсел – капюшон бы надвинул или кепку, в телефон уткнулся и всё, ну или бы вышел. А так пока спускаешься по лестнице с половиной дома можно пересечься. Диану обнаружили почти сразу, медики зафиксировали точное время смерти едва ли не по минутам. Три человека поднимались за это время в свои квартиры, но никто не видел чтобы кто-то спускался. Тогда-то я и спалил этого бетмана. Твои следы на перекладине я обнаружил на крыше кабины. Этот акробат умудрился съехать по тросам. Шахта с лестницы не видна. Как и в доме, где нашли Амину, так ведь? Поэтому никто из троих и не мог заметить как он с неё вылез. Жил бы кто из них на втором этаже, может, что и увидел бы. Лифтёр двери проверил, нашёл следы. Модель наша, так что открыть снаружи самодельным ключом можно. Но по следам лифтёр определил, что скот этот до этого практиковался. Правда, в твоём случае застройщики ему облегчили задачу. Надо, кстати, сетку, которой шахта обтянута, проверить, может на ней следы от одежды остались.
Адиль никогда не помнил, чтобы трезвел с такой скоростью. «Будто резко застёгиваешь молнию», – звучали в голове следователя слова Алексея Николаевича.
30
Для четырёх сержантов городской партульно-постовой службы дежурство в пятницу,