трусиков тоже избавляюсь. Надеваю другие и переодеваюсь. Обуваю белые кроссовки, подхватываю чемодан за ручку и выкатываю его в спальню.
Послепопытки побега мой паспорт остался у мужа, а телефон, скорее всего, уже на свалке. Но это неважно. Я разберусь. Найду путь начать все сначала. Уйду и больше никогда не вернусь.
Уже собираюсь выйти из спальни, когда останавливаюсь. Не знаю зачем, но подхожу к кровати. Точнее знаю, но признаваться себе не хочу. Выдвигаю ящик прикроватной тумбочки и сразу вижу то, что искала.
Фотография.
Свадебная фотография.
Она лежит среди бумаг. Я ее туда запихала, после последнего и единственного погрома. Не могла больше видеть.
Но сейчас хочется бросить на нее последний взгляд. Долгий. Наполненный болью.
В тот день я была очень счастлива. В белом кружевном приталенном платье на фоне мужа в черном смокинге я смотрелась ангелочком, который выбрал себе в пару настоящего демона. Я стояла в его объятьях и улыбалась ему. Так широко. Так искренне. Руки демона сжимали мою талию, словно хотели показать, что я принадлежу ему и он никому меня не отдаст. Его взгляд пронзал меня насквозь. Я помню тепло, которое разливалось у меня в груди из-за того, что он смотрел так только на меня.
Кто-то этот момент сделал фото. Я хранила его возле кровати, как напоминание о нашей любви.
А сейчас… сейчас она причиняет лишь боль.
Тянусь дрожащими пальцами к снимку и беру его. Обычная глянцевая фотография, но она жжет пальцы. На ней запечатлено самое счастливое воспоминание. На ней запечатлена моя любовь, которую разбили, растоптали. Вырвали мое сердце из груди и всадили туда не просто нож, а сотни ножей, оставляя вместо него, лишь кровавое месиво.
Рву фотографию пополам. На одной части остается муж, а на второй я, улыбающаяся в пустоту.
Разжимаю пальцы и два листка летят вниз. Маневрируют в воздухе, пока не приземляются на пол. А я разворачиваюсь.
Теперь я готова уйти.
Хватаю за ручку чемодан и качу его по коридору. Лестница тоже не становится для меня препятствием. Я просто разворачиваюсь к ней спиной и тащу чемодан за собой. Колесики с грохотом опускаются на каждую ступеньку, но я не останавливаюсь, пока не спускаюсь до первого этажа.
Открываю входную дверь и замираю, потому что мне преграждают путь.
Зарина, сложив руки на груди и расставив ноги на ширине плеч, загораживает собой мою дорогу на свободу. Ее лицо безэмоционально и даже чем-то напоминает мужа, но при этом не такое жесткое. Зато глаза смотрят словно сквозь меня и нервируют.
Я пытаюсь сделать шаг вперед. Зарина не двигается.
— Уйди с дороги, — я смотрю на нее уничтожающим взглядом и через силу добавляю: — пожалуйста.
— Нет, — простое, короткое слово, которое рождает у меня в груди волну бешенства.
Сжимаю пальцы свободной руки в кулак, но не двигаюсь.
— Где Дима? — цежу сквозь зубы.
— Уехал. У меня приказ следить за вами, — непроницаемое лицо охранницы расплывается, а перед глазами встает образ мужа, который сажает любовницу в машину, везет на траходром и берет ее, берет, берет! Также как меня… на капоте!
— Уйди с дороги, я сказала, — делаю шаг вперед и врезаюсь в Зарину. Она даже не пошатнулась, зато мне пришлось отступить, чтобы не упасть.
— Вернитесь в дом, — и вторит мне, — пожалуйста.
— Нет, — я предпринимаю очередную попытку, которая тут же проваливается.
Зарина хватает меня за предплечье и подталкивает назад, не сильно, но ощутимо. В этом простом движении чувствуется ее сила. Если бы она хотела или могла, то скрутила меня и самолично затащила на второй этаж.
Мы сверлим друг друга взглядами, и я чувствую, как энергия начинает покидать меня. Плечи опускаются, и пальцы, которые крепко сжимают ручку чемодана, расслабляются.
— Ты же знаешь, что он мне изменяет? — я смотрю на Зарину жалостливым взглядом и внутренне молюсь: «Пожалуйста, пойми. Пожалуйста».
— Это не мое дело, — ни один мускул на ее лице не дрогнул.
Пожар гнева, которые немного поутих, снова вспыхивает. Он проносится жаром по венам и чуть не затягивает взор красной пеленой. Благо, я вовремя беру себя в руки. Драться с Зариной — гиблое дело, хотя кулаки очень чешутся. А вот взять хитростью, это я могу. Тем более у меня появляется план.
— Ты об этом пожалеешь, — произношу шепотом, глядя Зарине прямо в глаза, и разворачиваюсь на пятках.
Но вместо того, чтобы подняться к себе в комнату, иду в кабинет к мужу. Зарина следует за мной по пятам. Я поворачиваюсь только, когда захожу в кабинет, чтобы захлопнуть дверь прямо перед носом охранницы, но не вижу ее. То ли она настолько беспечна, чтобы оставить меня одну. То ли что-то случилось. А если честно… плевать! Закрываю за собой дверь.
Кабинет мужа встречает меня тишиной. Все в нем осталось таким, как было до нашего отъезда. Даже разбитое стекло на дверце шкафа никто не заметил.
Оставляю чемодан у двери, а сама иду к столу. Осколки убрали с пола, поэтому я спокойно подхожу к креслу Димы и плюхаюсь в него. Стол идеально чистый, ноутбук закрыт и стоит у самого края. Черные ручки прижаты друг к другу и торчат в органайзере колпачками вниз. Никаких бумаг, только наша свадебная фотография в рамке, на которой я улыбаюсь, а муж смотрит в кадр все с таким же пустым и жестким выражением лица. Я опускаю ее лицевой стороной на стол, чтобы не видеть, прежде чем откинуться на спинку. Нужно немного подождать, а потом можно будет предпринять еще одну попытку. Со временем внимание Зарины должно притупится.
Сидеть в кресле мужа, за его рабочим столом — так себе удовольствие. Но это единственное, что мне остается.
Тишина гложет изнутри. Не дает расслабиться. В голову лезут мысли о муже и его любовнице, а это последнее, о чем я хочу думать. Поэтому решаю хоть как-то себя отвлечь, открываю верхний ящик стола и… Несколько черных папок лежат поверх документов, собранных скрепкой в ровную стопочку. Достаю все и открываю первую. Сразу же роняю папки себе на колени и забываю, как дышать.
На меня смотрит та самая блондинка.
Руки дрожат, когда я начинаю перебирать фотографии. Везде она: в магазине выбирает парфюм, в бутике принимает джинсы и смотрит в зеркало на свою попу, в кофейне расплачивается с бариста, при этом разговаривая по телефону.
Множество ее фотографий в разных ситуациях, которые заставляют что-то внутри сжаться. Дима настолько ей одержим? Зачем тогда ему я? Почему он меня не отпустит?
За фотографиями