Майлс обернулся к Амелии:
– Я крайне сожалею, мэм, что вы с Кэролайн были вовлечены в этот неприятный разговор. Боюсь, я принес вам одни огорчения.
Амелия пожала худыми плечами:
– Вы предоставили моему мужу возможность снова сражаться, хотя и более легким оружием, чем корабельные пушки. Так что не огорчайтесь.
– К сожалению, у нас с ним разные взгляды на жизнь и на обустройство общества.
Она отвечала с некоторой язвительностью:
– Справедливость, мистер Майлс, всегда восторжествует. А ваш дядя не ищет легких путей.
Кэролайн поспешила закрыть двери гостиной.
– Мама, как они смеют так возмутительно вести себя? Не знаю, Майлс, как вам удалось сохранить самообладание. В Виргинии мужчины не дерутся на дуэли?
– Крайне редко. Но вы же не думаете, что я мог потребовать удовлетворения от родственника вашей матери, гостя мистера Бренкомба и вдобавок от человека в два раза старше меня?
– Ваша выдержка достойна похвалы, – сказала Амелия. – Мы очень вам благодарны за это. Однако я не думаю, что мы в последний раз видели Юстаса Хардэйкра. Эти бумаги, которые у вас украли… В них было что-нибудь компрометирующее вас?
Майлс в затруднении потер подбородок.
– Я пытаюсь вспомнить, что именно я написал своему товарищу. Хотя я высказывал свое мнение лично губернатору и открыто выступал перед Ассамблеей, два дня назад я написал письмо, когда был в особо угнетенном состоянии духа. Так что чувства, выраженные на бумаге, могли быть весьма опрометчивыми. Кажется, я неблагоприятно отзывался о короле Георге.
– О, Майлс! – в ужасе воскликнула Кэролайн. – Но разве вы не отослали это письмо?
– Оно лежало у меня в бюро, я ждал известия об отплытии корабля из Лондона.
– И вор его похитил?
– Да. Вместе с письмом Пирса, которое, будь оно написано взрослым человеком, могло бы быть сочтено в высшей степени подстрекательским. Как вы понимаете, мальчики не склонны подбирать выражения.
– И кто, по-вашему, виновен в ограблении и убийстве вашего слуги? – спросила Амелия.
– Думаю, мэм, это происки моих врагов.
Кэролайн удивленно распахнула глаза:
– Вы хотите сказать, что украли ваши личные бумаги, чтобы продать их? Какая низость!
– Если это так, то нет никаких шансов их найти, – размышлял Майлс. – Я думаю, ни один магистрат не мог бы более страстно желать схватить убийцу и взломщика, чем сэр Джон Филдинг. Но мы мало чем смогли ему помочь. Никто вчера вечером не слышал и не видел ничего подозрительного, у полиции нет зацепки, чтобы найти преступника. Но если этот преступник действует по заданию правительства… – Он пожал плечами, не закончив предложение.
Амелия с сожалением сказала:
– Вы поставили себя в трудное, чтобы не сказать, опасное положение, мистер Куртни. Мало того что вы небрежно обошлись с вашей корреспонденцией, вы появились в этом доме в то же самое время, что и моя кузина с мужем. Я никогда не слышала, чтобы Юстас Хардэйкр произносил угрозы и оставлял их неосуществленными. А он обладает очень большим влиянием в Сити.
Она медленно направилась к двери, на минутку остановилась, взявшись за ручку.
– Если Пирса исключат из школы, в чем я нисколько не сомневаюсь, не тревожьтесь на его счет. Я питаю мало сочувствия к тем, кто издевается над властью, мистер Куртни. Но вы правильно заметили, что Пирс еще ребенок. Мы с удовольствием примем его в Трендэрроу.
На мгновение растерявшись, Майлс подошел к Амелии, поцеловал ей руку и растроганно произнес:
– От всего сердца благодарю вас за доброту. В Англии я встретил так мало доброжелательства. Но радушие и сочувствие, выказанные мне вашей семьей, все это перевешивают.
Выражение его глаз смягчилось, плечи поникли. Амелия слегка пожала его руку и стала подниматься по лестнице, держась, как всегда, безукоризненно прямо.
Обернувшись к Кэролайн, Майлс покачал головой:
– Ничего не понимаю! Мне казалось, что тетя не одобряет ни меня, ни Пирса; что она была бы рада избавиться от нас, выставить из Трендэрроу.
– Был такой момент, когда мы с ней думали, что вы появились с целью отнять у меня Трендэрроу. Мама считает своим врагом любого, кого заподозрит в намерении лишить меня счастья.
– Но разве она не видит сейчас, что я действительно ставлю под угрозу ваше счастье, что я могу накликать на всех вас большую беду?
– В этом отношении она будет прислушиваться к мнению папы. Она выступает против него только из-за меня. У них странные отношения, Майлс. Мне кажется, когда-то папа глубоко оскорбил ее, хотя по своей гордости она этого не признает. Если бы я не родилась в этом доме и не стала бы сразу сиротой, он признал бы своего незаконнорожденного сына своим наследником.
– Разве у него, есть сын?
– Он родился от дочери хозяина трактира на пристани Трендэрроу. Мальчик умер совсем маленьким.
Майлс помолчал.
– Как же глубоко любит вас отец, Кэролайн. Понятно, что он жаждал иметь сына. И тем не менее, принял вас вместо него.
Ее глаза затуманились воспоминаниями.
– Он обычно поддразнивал меня и говорил, что я была настолько крошечной, что могла лежать у него на ладони. И всегда привозил мне чудесные игрушки из своих путешествий. В течение восемнадцати лет он выказывал мне привязанность, которую испытывал бы к собственной дочери.
– А вы тоже сильно его любите?
– Конечно, люблю.
– Больше, чем Тимоти?
Она озадаченно поморщилась:
– Это нельзя сравнивать. Чувства, которые я испытываю к Тимоти…
– Привязанность сестры к брату?
Она залилась румянцем и поспешно отвернулась. Голос ее чуть дрожал, когда она вновь заговорила:
– И вы тоже? Сначала мама, потом отец и даже сам Тимоти. А теперь еще и вы. Сеете во мне семена сомнения, делая меня неуверенной в себе, а ведь раньше я ни в чем не сомневалась.
– Семена не прорастают, если земля не готова их принять. – Он шагнул к ней и понизил голос. – То была юная девушка Кэролайн, искавшая надежности в знакомых вещах, которая убедила себя, что никогда и ни в чем не стоит сомневаться. Но женщина Кэролайн, которая появилась передо мной вчера вечером…
Сердце Кэролайн сжалось от боли, чувства ее были в смятении. Теперь, когда наступил момент, которого она так ждала, она вдруг оказалась к нему не готова. Девушка прижала руки к пылающим щекам.
– Нет, Майлс, пожалуйста! Я… Я растеряна. Вчера вечером я чувствовала… Мне показалось… что я нужна вам.
– Вы и сейчас нужны мне. И всегда будете нужны.
Он мягко и бережно обнял ее за плечи. Ее страх улегся. Через мгновение она стала такой же спокойной и сильной, какой была вчера вечером.
Во дворе послышались голоса. Это вернулись капитан и Тимоти.