Женщины-сражи отдали бы свои жизни, чтобы защищать меня, но они должны были охранять принца, а в Неблагом дворе или в волшебной стране больше не было принцев. Я убила последнего прежде, чем он мог бы убить меня. Стражи не оплакивали потерянного принца. Он был сексуальным садистом, как и его мать. Единственное, что нам пока удалось скрывать от СМИ, было то, что очень много стражей, и мужчин и женщин, были травмированы пытками, которые они перенесли.
Некоторые из них хотели, чтобы Дойл, или Холод, или один из других отцов, были названы принцем, чтобы они могли стать его стражей. По традиции отец моего ребенка становился принцем и будущим королем, или, по крайней мере, королевским консортом. Но еще не было прецедента, когда было несколько отцов, и чтобы они все стали принцами.
Я сидела с женщинами и просто слушала их разговор о нормальных вещах, и понимала, что посиделки на кухне у моей бабушке или на кухне с Мэгги Мэй были самыми близкими к нормальным из тех, что я когда-либо знала.
Третий раз за этот день я почувствовала слезы в глазах, в горле. И каждый раз я думала о бабушке. Всего месяц прошел со дня ее смерти. Так что думаю, я могла себе позволить слезы.
- Вам нехорошо, Принцесса? - Спросила Матильда.
- Мерри, - поправила я. - Зовите меня Мерри.
Этим я заработала еще одну яркую улыбку. И в этот момент позади нас раздался звук.
Все мы повернулись и увидели, что стекло начинает раскалываться под весом репортеров, давящих друг друга.
Дойл и Холод оказались рядом со мной. Они подняли меня на ноги, и мы побежали за прилавок. Агнес подхватила маленького мальчика, и мы побежали в укрытие. Были слышны крики, потом с жалобным звуком раскололось стекло.
Глава 12
Потом были санитарные машины, полиция, и везде вокруг битое стекло. Ни один из нас в магазине не пострадал, а вот некоторые из репортеров были отправлены в больницу. Большинство людей, пострадавших от стекла, были фотографами, пытающимися получить эксклюзивный снимок, который мог сделать их богатыми. Некоторые снимки, по слухам, доходили до сотен тысяч долларов. После сегодняшнего я начинала верить слухам.
Люси стояла рядом со мной, пока медик из скорой проверил меня. Мои протесты: "Все хорошо. Я не пострадала", пропустили мимо ушей. Когда Люси нашла меня в магазине, она была бледной. Я посмотрела на высокую брюнетку и поняла, что, хотя мы никогда бы не пошли бы с ней по магазинам, она была моей подругой.
Медик из скорой снял с моей руки манжету для измерения давления и сказал:
- Кажется все в порядке. Давление в норме. Но я не доктор, и не уверен, что с детьми все в порядке.
- Думаете, будет лучше, если она поедет в больницу? - Спросила Люси.
Фельдшер нахмурился, и я чувствовала его колебания. Если он скажет 'нет', но ошибется, то его задолбают. В то же время, у людей вокруг были и более серьезные ранения, и если он не окажет им помощи, а они умрут, его также задолбают.
Люси повернулся Дойлу и Холоду за поддержкой:
- Скажите ей, что она должна поехать в больницу.
Они обменялись взглядами, затем Дойл кивнул, как будто сказал "Вперед", и Холод ответил:
- Мы не 'говорим' Мерри, что сделать, детектив. Она - наша принцесса.
- Но ведь еще она носит ваших младенцев, - сказала Люси.
- Это не дает нам право командовать ею, - сказал он.
Дойл добавил:
- Я думал, что Вы лучше всех этого понимаете, детектив Тейт.
Она, нахмурившись, глядела на них обоих, затем повернулась ко мне.
- Дай мне слово, что не падала, и на тебя никто не падал?
- Даю слово, - сказала я.
Она глубоко вздохнула и медленно освобождала, потом кивнула.
- Ладно. Хорошо. Я дам уйти. Если ни один из Вас не волнуется, я не понимаю, почему я беспокоюсь.
Я улыбнулась ей.
- Ты - мой друг, и нормально, когда друзья беспокоятся друг о друге.
Она слегка смутилась, но потом усмехнулась:
- Ладно. Езжайте наслаждаться тем, что осталось от твоей субботы.
Дойл протянул мне руку, и я позволила ему помочь мне встать, хотя мне помощь была не нужна. Они оба были спокойнее, чем Люси, но они были со мной во время происшествия. Они знали, что со мной ничего не случилось, но были более осторожными, чем обычно. Это было и трогательно и немного раздражало. Я волновалась, ведь чем дальше будет развиваться беременность, тем менее трогательным и более раздражающим будет мое отношение к их поведению, но оставлю это беспокойство на будущее. Мы могли свободно добраться до пляжа, и было еще светло, чтобы отдохнуть там. Все это было хорошо.
Фельдшер спросил:
- Значит, я могу отпустить принцессу?
- Да, - сказала Люси, - можете помочь тем, кто пострадал больше и кому нужна госпитализация.
Он улыбнулся, явно с облегчением, и поспешно ушел, чтобы найти тех, кто действительно нуждался в госпитализации.
- Я дам тебе полицейских, чтобы сопроводить вас до машины. - Она кивнула на репортеров, которых продолжали сдерживать за лентой и ограждениями. Странно, но раненные репортеры, теперь сами стали новостями. Я задалась вопросом, а нравится ли им находиться с этой стороны камеры.
- Некоторые из них могут пойти за нами к пляжу, - сказал Холод.
- Я могу попытаться оторваться от них.
- Нет, я не хочу видеть, как ты будешь это делать. - Дойл сказал это очень быстро, и даже Люси уловила его неловкость.
- Такой высокий, мрачный и убийственный, и ему неудобно ездить в современных автомобилях. - Она адресовала комментарий мне.
Я улыбнулась и покачала головой.
- Я предпочитаю лимузин; по крайней мере тогда я не могу видеть дорогу так ясно.
Люси улыбнулась и покачала головой.
- Знаешь, я чувствую себя лучше, зная, что ты чего-то боишься, Дойл.
Он нахмурился, глядя на нее, и уже собрался ответить, но у Люси зазвонил телефон. Она посмотрела номер вызывающего и увидела, что должна ответить. Она подняла палец, чтобы мы подождали.
- Скажи, что это шутка, - сказала она. Ее тон был отнюдь не веселым.
- Как, - спросила она, выслушала ответ и сказала, - Извини, это уже не исправишь. - Она отключила телефон и тихо чертыхнулась себе под нос
- Что случилось? - Спросила я.
- Пока мы здесь разбирались, наш свидетель сбежал. Мы не можем найти ее.
- Когда у нее это получилось...?
- Он не знает. Видимо, когда нас стало меньше, окружение Гильды осмелело, и пока они отвлекали его, свидетель ушел. - Я заметила, что она не произносит имя Сладкой Горечи. Это была необходимая предосторожность, если убийства волшебные, ведь ты никогда не знаешь, кто или что может подслушивать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});