Читать интересную книгу Голливудский участок - Джозеф Уэмбо

И хотя Баджи начинало нравиться работать с Фаусто сейчас, когда он немного смягчился, разве не здорово было бы получить в напарницы Мэг Такару? Хотя бы чтобы поболтать по душам, как девушка с девушкой. Во время кода-7, когда они будут есть салат в кафе «Суп Плантейшн», можно было бы пошутить, спросив: «Ты бы смогла переспать с Нейтом Голливудом, если бы он потом не трепал об этом своим длинным языком?» Или: «Сколько времени тебе понадобится, чтобы закадрить одного из этих болванов, Капитана Смоллета или Капитана Сильвера, а потом пристрелить их?» Обычный разговор женщин-полицейских.

Мэг была спокойной и бесстрашной девушкой с чувством юмора, и это очень нравилось Баджи. А будучи японкой по происхождению, Мэг наверняка не откажется пообедать в суши-баре на Мелроуз-авеню, в который ни за что не соглашался пойти ни один офицер-мужчина. Разумеется, две женщины — одна высокая, другая очень маленького роста — станут объектом глупых мужских насмешек и сексуальных шуток, с которыми приходится мириться всем женщинам-полицейским, если они не хотят прослыть доносчицами, написав официальную жалобу.

А пока Баджи придумывала, как сменить Б. М. Дрисколла на Мэг Такару, не разозлив Пророка, Мэг искала способ поменять Капитана Смоллета на кого угодно. Пока Капитан Сильвер находился в отгулах, их впервые объединили в один экипаж — миниатюрную спокойную женщину и высокого разговорчивого мужчину. И — о Боже! — он бросал на нее взгляды каждый раз, когда оглядывал улицы, и если это будет продолжаться и дальше, он протаранит автобус или фонарный столб.

— Куда поедем на код-7? — спросил Капитан Смоллет после двадцати минут патрулирования. — Только не говори, что в суши-бар на Мелроуз-авеню, где я много раз видел твой припаркованный «катер».

— Значит, не скажу, — ответила она, вводя в бортовой компьютер номер нарушившего правила автомобиля и думая о том, что этот серфингист, наверное, водит своих девушек туда, где на столах лежат бумажные салфетки и подают воду из-под крана.

Надеясь получить в ответ улыбку, он сказал:

— Для меня суши — это всего лишь недавно умершие моллюски. Во время отлива они валяются по всему пляжу. Любишь прокатиться на доске для серфинга?

— Нет, — равнодушно ответила Мэг.

— Могу спорить, в бочке ты выглядела бы великолепно. Представляю, как твои роскошные темные волосы развевались бы на ветру.

— В бочке?

— Ну да, в трубе. В тоннеле. Когда волна, на которой ты едешь, смыкается над тобой.

— Ну да, в бочке. — Она подумала, что этот болван, наверное, слишком часто падал головой вперед. Он свихнулся на серфинге, вот в чем дело.

— В крохотном бикини из лайкры.

«Господи, помоги мне пережить эту ночь и сохрани от этого чудовища с избытком гормонов», — подумала Мэг. Но вскоре не на шутку испугалась, когда Капитан Смоллет сказал:

— Настоящий серфингист способен предсказать начало крепкой дружбы.

Уэсли Драбб вел машину, и это ему нравилось. Нейт Голливуд развалился на соседнем сиденье, тоже занимаясь любимым делом — рассказывал о шоу-бизнесе молодому напарнику, которому было абсолютно наплевать на кинотеатр на углу Фэрфакс и Мелроуз-авеню, в котором показывали немые фильмы.

— Здесь в девяностых произошло знаменитое убийство, в котором оказались замешаны бывшие владельцы кинотеатра, — сообщил Нейт. — Одного заказал деловой партнер. Убийца отбывает пожизненное заключение без права на помилование. Пресса назвала это «убийством немого кино».

— Правда? — равнодушно отозвался Уэсли.

— Я могу просветить тебя в отношении шоу-бизнеса, — сказал Нейт. — Если работаешь в этом участке, такие сведения могут понадобиться в любую минуту. Знаю, что ты и так богатый, но разве ты никогда не думал о подработке в кино? Я могу познакомить тебя с агентом.

Уэсли Драбб ненавидел, когда другие полицейские говорили о богатстве его семьи, поэтому отрезал:

— Богатый не я, а мой отец.

— Хотел бы я когда-нибудь познакомиться с твоим отцом, — сказал Нейт. — Он интересуется кино?

— Иногда ходит с матерью в кинотеатр, — пожал плечами Уэсли Драбб.

— Я имею в виду производство фильмов.

— Он увлекается стрельбой по тарелочкам, — сказал Уэсли. — И стреляет со мной из пистолета с тех пор, как я стал полицейским.

— А вот мне оружие неинтересно, — сказал Нейт. — Если я говорю о миллиметрах, то имею в виду не калибр, а ширину пленки. Тридцать пять миллиметров. Двадцать четыре кадра в секунду. У меня есть тысячедолларовая цифровая видеокамера, модель «Панавижн». Шикарная вещь.

— Ага, — сказал Уэсли.

— Я знаю одного парня, мы собираемся заняться производством фильмов. Когда найдем надежного инвестора, создадим маленькую независимую компанию, сделаем фильм и будем показывать его на фестивалях. У нас есть сценарий, мы готовы начать хоть сейчас. Все, что нам нужно, — это надежный инвестор. Мы не можем брать деньги у кого попало.

Они остановились на перекрестке в жилом районе восточного Голливуда, о котором Уэсли кое-что слышал. Здесь жили члены банды «Восемнадцатая улица».

Нейт Голливуд как раз собирался спросить Уэсли, не захочет ли Франклин Драбб включить в свой портфель инвестиций начинающую кинокомпанию, когда лысый белый парень в брюках из искусственной кожи, ботинках со множеством заклепок и кожаной жилетке, из-под которой виднелась испещренная татуировками грудь, подошел к автомобилю и громко постучал в окошко Нейта.

Оба напарника вздрогнули. Нейт открыл окно и вежливо, но настороженно поинтересовался:

— Чем могу помочь?

Мужчина попросил мягким, тихим голосом:

— Отвезите меня на угол Санта-Моники и бульвара Ла-Бри.

Нейт Голливуд бросил взгляд на Уэсли, потом посмотрел на парня. Светя фонариком снизу вверх, обратил внимание на запавшие глаза с расширенными зрачками и сказал:

— Отойдите от машины.

Нейт вышел, а Уэсли быстро сообщил, что экипаж «6-Х-72» находится в ситуации по коду-6, и назвал свое местоположение. Затем заглушил мотор, сунул ключи в кармашек на ремне и, выйдя из автомобиля, быстро обогнул капот, светя фонариком, а другую руку держа на рукоятке «беретты».

Приглядевшись, Нейт заметил, что мужчина выглядел намного старше, чем показалось с первого взгляда, но он был широкоплечим, с толстыми венами на покрытых татуировками мускулистых руках. Было очень темно, фонарь на углу не горел. Изредка проезжавшие автомобили освещали улицу, на которой не было видно ни одного пешехода.

— Я ветеран Вьетнама, — сказал мужчина. — Вы государственные служащие. Отвезите меня на угол бульвара Санта-Моника и Ла-Бри.

Нейт Голливуд недоверчиво посмотрел на него, потом перевел взгляд на напарника и сказал:

— Да, ты ветеран Вьетнама, это видно по глазам, но мы не такси. Чего ты накурился, парень? Или, может, ширнулся?

Мужчина лукаво улыбнулся, по всей видимости, плохо соображая. Он распахнул жилет, продемонстрировав голый торс, провел руками по поясу, ягодицам и паху и сказал:

— Видите, никакого оружия. Здесь нет ничего. Только красивая татуировка. Поехали на угол Санта-Моники и Ла-Бри.

Нейт Голливуд опять взглянул на напарника, который напряженно молчал, потом протянул:

— Да, понимаю. У тебя больше татуировок, чем у Анджелины Джоли, но ты — не она. Поэтому мы тебя никуда не повезем. — И повторил заклинание Голливудского участка: — Это жизнь, а не кино, приятель.

Эти глаза… Нейт опять посветил фонариком под подбородком мужчины. Они совсем не подходили к лицу и, казалось, принадлежали другому человеку. Или существу.

Нейт взглянул на Уэсли, который не представлял, как поступить в этой ситуации. Мужчина не нарушил закон, и Уэсли не знал, нужно ли попросить у него удостоверение личности или сделать что-то еще. Он ждал подсказки от Нейта. Положение становилось пугающим. Наверняка этот парень сумасшедший. Тем не менее все, что он сделал, — это попросил его подвезти. Уэсли вспомнил, как инструктор в полицейской академии говорил, что если сумасшедший не представляет опасности для себя или окружающих, его нельзя поместить в Медицинский центр Университета южной Калифорнии, бывшую больницу округа, на семьдесят два часа.

Нейт сказал мужчине:

— Единственное место, куда поедет эта машина, — тюрьма. Почему бы тебе не пойти домой и не отоспаться от того, от чего у тебя такие глаза?

— Такие глаза у меня от войны, — ответил тот. — От войны.

Нейт осторожно произнес:

— По-моему, мы должны пожелать тебе спокойной ночи, солдат. Иди домой. Прямо сейчас.

Он кивнул напарнику и попятился к машине, но, когда они сели и захлопнули дверцы, а Уэсли завел мотор, мужчина подбежал к автомобилю и начал пинать заднюю дверь, завывая, как волк.

— Черт побери! — заорал Нейт и включил рацию: — Шесть-х-семь-два, офицерам требуется помощь! — Он назвал адрес, распахнул дверцу и выскочил из машины с дубинкой, которую потерял в первые же тридцать секунд драки.