Читать интересную книгу Каменное сердце - Луанн Райс

Ансельмо Рамису Мария заплатила за нее сумму, в пересчете равную тремстам американским долларам.

— Дороговато для меня, — сказала она, поблагодарила продавца и захлопнула за собой дверь магазина.

Глава 12

«Так вот куда она потратила деньги», — сказала Мария Питеру, наблюдая за тем, как Софи танцует с Гордоном. Платье Софи, все расшитое бисером, стоило, наверное, целое состояние. Когда-то они с Софи и Нелл называли такие «туалетами для пожилых леди».

— Если статуэтка продавалась за две тысячи долларов, Софи должна была получить за нее около шестисот, — заметил Питер.

— Это платье стоит не меньше шести сотен, поверь мне, — сказала Мария, наблюдая за тем, как в приглушенном свете бисер переливается всеми цветами радуги. Сама она была одета в узкое черное платье из тонкой шерстяной ткани с глубоким вырезом. Ее кожа в нем выглядела очень светлой. Это было любимое платье Марии, хотя оно и вызывало одновременно приятные и горькие воспоминания о том, как они с Альдо покупали его в бутике на Рю-дю-Фобург в Сент-Оноре. К платью была приколота чеканная золотая брошка в виде орла, купленная у Ансельмо Рамиса одновременно со статуэткой для Софи.

— Софи не разговаривает с тобой, да? — спросил Питер. Как обычно, он говорил без обиняков, однако его ласковый тон тронул Марию.

— Она на меня даже не взглянула.

— Ну, если тебе от этого будет легче, могу откровенно сказать, что со мной она ведет себя холодно, а с Нелл так и просто грубо.

— Нет, мне от этого не легче, — ответила Мария.

Литтлфильды постарались собрать в Масоник-Темпл всех своих родственников и друзей. Оркестрик под названием «Порч-Свинг», состоящий из пяти закадычных приятелей Эда, играл музыку сороковых, перемежая ее мелодиями Нила Даймонда.

Мария смотрела на Гвен: та с рассеянным видом сидела за столиком и курила. Оживилась она только дважды, при звуках песен «Я грущу» и «Вечно в джинсах» — оба раза Гвен вскакивала на ноги и вытаскивала Эда танцевать. Когда музыканты заиграли «Милую Каролину», а певец заменил «Каролину» на «Гвендолину», она поднялась из-за стола, и глаза ее наполнились слезами.

— Какая показуха, — пробормотала Хэлли себе под нос. Они с Джулианом стояли рядом с Питером и Марией. Питер крутил головой, высматривая Нелл, которая отправилась с Энди в туалет.

— Гвен довольна собой, — сказала Мария, зная, чем вызвано раздражение ее матери — в кои-то веки не она была в центре внимания. Джулиан стоял бок о бок с Хэлли, улыбаясь во весь рот.

— Как ты думаешь, Малькольму и Элизабет понравились бы эти старые мелодии? — спросила Хэлли, взяв его за запястья и заглянув в глаза.

— Я уверен, что понравились бы, — ответил Джулиан, явно очарованный Хэлли. Он взял ее руки в свои и держал до тех пор, пока Хэлли не повернулась к Марии.

— По-моему, Гвен решила, что, если она будет скакать по залу, как подросток, мы все забудем, сколько ей лет: поэтому они и играют эту музыку. А ее наряд — нет, вы только посмотрите! — Хэлли неодобрительно пощелкала языком. Она сама была одета в винтажный костюм от Шанель и держалась прямо-таки по-королевски.

На Гвен было длинное обтягивающее платье лавандового цвета из тонкого бархата — оно выгодно подчеркивало ее великолепную фигуру. Мария перевела взгляд с Гвен на Софи. Сестра положила голову на плечо мужа, они оба взирали на Гвен с нескрываемым восхищением. Этим вечером мать Гордона была одета как молодая женщина, Софи же — как матрона в годах. В таком платье, как у Софи, Оливия де Хевиленд могла пойти на вручение Оскара. Внимание Марии привлек высокий ворот; однако, вспомнив, что скрывается под ним, она отвела взгляд.

— Ну что, Питер, — сказала Хэлли, протягивая сыну руку, — потанцуешь со своей старушкой матерью?

Питер улыбнулся, отвесил небольшой поклон и повел Хэлли танцевать. Джулиан бросил на Марию извиняющийся взгляд.

— Я не гожусь для танцев, — сказал он.

— Простите? — произнесла Мария.

— Проблемы с коленом. Не могу танцевать.

Ей захотелось рассмеяться, однако Мария подавила это желание и улыбнулась Джулиану.

— Ничего страшного. Я так давно не танцевала, наверное, все перезабыла.

— Подозреваю, что в Перу не было танцев с оркестрами, — заметил Джулиан, застегивая пуговицы на своем синем блейзере. Пуговицы были медные, инкрустированные эмалевыми вымпелами яхт-клуба Хатуквити. Он поправил платочек в нагрудном кармане — сине-белый, цветов клуба.

— Думаю, коктейль вашей мамы нужно освежить, — произнес он. — Могу я принести что-нибудь и вам? Вы не против, если я ненадолго вас покину?

— Конечно, все в порядке, — сказала Мария, очарованная его галантностью. Ей очень хотелось бы, чтобы Софи слышала это. Однако тут же на нее нахлынула печаль — она вспомнила, что Софи не хотела даже, чтобы ее приглашали на праздник.

— Здравствуйте, тетя Мария, — серьезно сказала Фло. Она стояла в нескольких шагах от Марии, сложив руки на груди. Из-за музыки Мария с трудом расслышала ее, но один вид девочки заставил ее изумиться. Неужели она так выросла с тех пор, как они виделись в последний раз?

— По-моему, ты стала как минимум на дюйм выше! — воскликнула Мария, наклоняясь, чтобы обнять племянницу. — Я не знала, что вы с Саймоном будете на празднике. Разве тебе не пора спать?

— Мне разрешили. — Голосок Фло звенел от восторга. Они обнялись, и натянутость между ними исчезла. — А Саймон остался дома. Только одному из нас разрешили прийти.

Мария постаралась не обращать на это внимание. На Фло было праздничное платье: розовое, с бантиками, закрывающими пуговицы. Из лаковых черных туфелек выглядывали белые кружевные носочки. Софи завила волосы дочки щипцами, и они спадали вниз пушистыми локонами. Фло постоянно прикасалась к ним, тревожно нахмурившись. Под глазами у нее были красные круги — в первый момент Мария приняла их за синяки, однако потом решила, что девочка терла глаза, чтобы не заснуть.

— У тебя чудесные локоны, — сказала Мария.

— Только они портятся, — ответила Фло.

— Раскручиваются? — спросила Мария.

— Портятся, — повторила Фло.

— Ничего, все равно очень красиво, — проговорила Мария, торопясь уйти от этого разговора. — Я очень скучала по тебе, — сказала она. Ей было интересно узнать, как Софи объяснила детям, почему они больше не виделись.

— Я тоже по тебе скучала, — промолвила девчушка, но ее глаза следили за родителями, двигавшимися в танце.

— Твоя мама выглядит… очень красивой, — с ноткой сомнения произнесла Мария.

— А папа? Как по-твоему, папа красивый? — спросила Фло, более настойчиво, чем обычно, приблизив свое лицо к лицу тети.

— Очень красивый, — сказала Мария.

— Я знаю, он тебе нравится.

— Ну, он хороший, — произнесла Мария, настораживаясь.

— Он тебе очень нравится, да?

— Как тебе сказать… Он женат на твоей маме, а я очень люблю ее. Поэтому да, он мне очень нравится.

— Вот и мама так сказала. — В голосе Фло послышалось удовлетворение, как будто Мария разрешила ее сомнения.

— А почему Саймон не пришел? — резко перевела разговор Мария.

— Потому что на этой неделе я вела себя лучше, — с гордостью улыбнулась Фло. — Папа сказал, пойдет один из нас — тот, кто будет лучше себя вести.

— Привет, Фло! Здравствуй, Мария, — сказала Гвен, погладив внучку по голове.

— Прими мои поздравления, Гвен, — произнесла Мария.

— Мы рады, что ты смогла присутствовать.

Гвен говорила ледяным тоном; взяв Фло за руку, она отступила от Марии, словно пытаясь увести девочку. Супружеская пара, которую Мария раньше встречала в городе, подошла, чтобы поздравить Гвен; та встала к Марии вполоборота.

— Какая очаровательная малышка! — воскликнула женщина. — Это твоя внучка?

— Да, дочка Гордона.

— Прямо-таки копия своего отца, — заметил мужчина.

— Куколка! — ответила Гвен.

— Я тут как-то заходил в магазин Гордона, — продолжал мужчина. — Он прекрасно ведет семейный бизнес. Сделал мне скидку на отличный электрический секатор, Блэк-энд-Деккер, просто потому, что я — приятель Эда.

— Таков уж наш Гордон, — лучась улыбкой, сказала Гвен. — Я не раз говорила: многим матерям достаются хорошие дети, но мой мальчик — настоящее сокровище.

Супруги попрощались и откланялись. Прикурив сигарету, Гвен посмотрела им вслед.

— Всю жизнь не могла запомнить их имена, — призналась она. — Он раньше играл с Эдом в карты по четвергам. Тэд и Элен? Или она Дора? Не важно — они такие скучные. Их дочь была влюблена в Гордона, а он и смотреть на нее не хотел.

— Мне нравятся твои сережки, Гвен, — сказала Фло.

— Фло! — воскликнула Мария, улыбнувшись, потом посмотрела на Гвен: ее лицо не изменилось. — Ты так называешь свою бабушку?