заговор с самого детства. Как позже объяснял Ян, сначала их жизнь была нормальной, «солнце светит даже при диктатуре». Однако, будучи молодыми людьми, они страдали от ощущения, что государство «загоняет их в угол», нередко силой. Этим режим «наживал себе врагов», – считал Ян.
Арама Радомски же начали загонять еще в детстве. Он родился в 1963 году и был сыном и внуком писателей. Книги его бабушки были востребованы режимом, отца – нет, поэтому Радомски с детства помнил, как следили за отцом. Когда он стал подростком, чиновники профильных учреждений отказали ему в обучении в вузах, поэтому он нашел другой способ оказаться в университете города Плауэн – в качестве кочегара. Там в начале 1980-х он встретил свою «принцессу» – студентку, приехавшую учиться по обмену из Монголии. Они полюбили друг друга; он предложил ей переехать к нему, она согласилась.
В январе 1983 года его начальник позвонил Радомски и сказал: «Ты расстанешься с этой женщиной». Пораженный, Радомски ответил: «Не думаю, что я это сделаю. И не думаю, что вы можете приказывать». Его босс был непреклонен: «Тем не менее, Арам, я советую тебе согласиться». Начальник закончил разговор фразой: «Даю тебе месяц. Попрощайтесь». После разговора Радомски не оставляла мысль о том, «в каких же условиях я живу, если начальство указывает мне, могу я быть вместе с женщиной или нет?». Он и его монгольская подружка пришли к выводу, что ее родители, имевшие политические связи, не одобрили Радомски и его семью, а потом задействовали свои контакты с режимом ГДР, чтобы разлучить их. Пара проигнорировала предупреждение.
Ровно четыре недели спустя, когда Радомски выпивал с друзьями в баре, на него напали неизвестные и сильно избили. Сразу после этого Радомски – со следом ботинка на лице – поместили под стражу. Суд признал его виновным, приговорив к штрафу и тюремному сроку. Он понял, что такими «гестаповскими методами» государство добилось своего: его разлучили с подругой. Арест сильно расстроил отца Арама, который винил себя в случившемся. Монгольская девушка не навещала Арама в тюрьме и не писала ему, вероятно потому, что ей не позволяло государство. Когда через полгода Радомски выпустили, она уже уехала. До него дошел слух, что ее вынудили завершить учебу и покинуть ГДР. Радомски не стал ее искать, но понял: он изменился. Его переполняло чувство гнева. Теперь у него была на уме не «принцесса» (ее он так больше никогда и не увидел), а возмездие.
Три снимка из длинной серии фотографий, сделанных Штази в рамках наблюдения за Зигбертом «Зигги» Шефке (высокий длинноволосый человек с бородой), 3 июня 1989 года. Штази шпионило за Шефке годами, пытаясь раскрыть всех членов диссидентского кружка, в котором он участвовал.
Следующие несколько лет Радомски скитался по стране. Жажда расплаты в итоге привела его в район Восточного Берлина Пренцлауэр-Берг – единственное место в ГДР, где он мог надеяться встретить единомышленников. Радомски действительно нашел их там. Главным для него окажется Зигберг Шефке, известный всем как Зигги. Они подружились и как-то раз даже отпраздновали вместе свои дни рождения. На вечеринку пришло больше двухсот гостей, не в последнюю очередь для того, чтобы послушать музыку их друзей (позже они образуют группу Rammstein). Радомски и Шефке понимали, что их объединяет желание отомстить государству. Когда Шефке спросил друга, хочет ли тот снимать и тайно вывозить из Восточной Германии пленки, Радомски сразу согласился, решив, что вот она – возможность поквитаться.
Что касается Шефке, то сперва он играл по правилам: отслужил в армии и учился на инженера-строителя в Котбусе. Однако это не помешало Штази заинтересоваться им после того, как тайная полиция пришла к выводу, что девушка, с которой он тогда встречался, планировала бежать из страны. Несмотря на то что под подозрением была она, а не он, Шефке запретили какие-либо поездки. За негодованием последовали сомнения в правильности государственного строя, которому он прежде служил. Эта дорога привела его к тому, что агенты Штази придумали ему прозвище Сатана. Сначала Шефке был «революционером по совместительству»: днем он занимался государственными строительными проектами, а вечерами придумывал, как противостоять властям. Штази поручило его начальнику загружать Шефке такой работой, чтобы ему было трудно заниматься своими ночными делами. В ответ на это Шефке уволился. Он жил в крайней бедности, перебиваясь экскурсиями для студентов в Восточном Берлине и вспомоществованиями от родителей. Шефке все сильнее втягивался в такие проекты, как восточноберлинская «Библиотека окружающей среды» – собрание запрещенной литературы, хранившейся в протестантской церкви. Благодаря библиотеке Шефке обзавелся связями с протестным движением и стал его активным участником.
Если Радомски заставили чувствовать себя загнанным в угол избиения и тюремный срок, а Шефке – запрет на выезд, то на Яна так подействовала смерть близкого человека. Его хороший друг, вполне здоровый молодой человек Маттиас Домашк, был увезен Штази на допрос в 1981 году, после чего при невыясненных обстоятельствах умер в тюрьме. После нескольких протестов, устроенных Яном, власти города Йены арестовали не только его, но и его сожительницу Петру Фалькенберг, с которой он воспитывал их четырехлетнюю дочь Лину. Власти убедили Фалькенберг с помощью угроз тюрьмой и долгой разлукой с ребенком, что она должна эмигрировать с Линой на Запад. Штази надеялось избавиться от них всех, рассчитывая, что Ян последует за Петрой и Линой. Но, в отличие от них, Ян отказался уезжать. Это была чудовищная жертва. Много лет спустя Лина будет винить его: «То, что ты не поехал с нами, на самом деле было в пику мне, не так ли?»
Затем партия применила к нему более суровые меры. По приказу самого Мильке Ян получил повестку явиться в городское жилуправление днем 7 июня 1983 года, якобы в ответ на просьбу Яна о переезде в новую квартиру после эмиграции Фалькенберг и их дочери на Запад. В жилуправлении его ждало Штази, которое уведомило Яна о лишении гражданства и депортации в Западную Германию в тот же день. Полицейский эскорт доставил его домой, где он должен был собрать личные вещи, но Ян смог укрыться в квартире друга. Силы безопасности все равно выследили его и два часа везли в наручниках к границе. В отчете Штази отмечено, что в ответ на заявления Яна – например: «Требую, чтобы мне дали позвонить министру внутренних дел ГДР» – сотрудники «не дали себя спровоцировать и вели себя с ним вежливо и уважительно».