Э. А вы и впрямь Мастер, Петр... Если не секрет, сколько вам отроду?
М. Какой тут секрет! Сорок два.
Э. И сколько чужих жизней вы прожили?
М. Не так и много. Всего - одиннадцать. Просто двенадцатая какой -то другой оказалась...
Э. Берегитесь ее, Петр. Мне - шестьдесят шесть. Из них сорок три я живу в вашей двенадцатой жизни. Не так, как вы, конечно, но не легче от того. Это время - заразно. Оно затягивает намертво, а иногда даже убивает...
М. Я живучий, Клэр. Это время действительно мертво затягивает, тут вы правы, но я же - Мастер. Сумею сладить...
Э. Дай вам Бог, Петр. Или не дай Бог... Ну, ладно, забыли лирику. Итак революция. Почему великая? По многим причинам. Во-первых, она зрела более тысячи лет. Во-вторых, она произошла не спонтанно, взрывом, как известные нам революции типа тоже Великой Французской или еще более великой - Октябрьской, а почти незаметно, мягко, медленно и продолжалась долго, столетия... В-третьих, она сначала захватывала души, потом сознания, а только потом телеграф и почту. И то - телеграф и почту, извините за вольность, захватывали не революционеры, а те, кто всегда приходит на их место - собиратели падали...
М. Это вы об отцах Церкви?
Э. Нужна формулировка? Извольте - об отчимах. Настоящие отцы были ловцами человеков, ловцами душ, а не их собственности...
М. Тут, знаете ли, тоже были свои... э-э... перегибы, мягко говоря. Кровищи-то...
Э. Революции не бывают бескровными. Только сначала казнят революционеров первых, и только третьи или десятые, прикрываясь святостью первых, приступают к пролитию крови в промышленных масштабах.
М. Я позволю себе добавить "в-четвертых": в этой революции первые возникали спустя столетия друг от друга, и их было много...
Э. Не так и много. Просто революционная ситуация накапливалась столетиями, а прорывалась в те моменты, которые и были революционными. Как там у классика: "низы не хотят, а верхи не могут..."
М. Первый - Авраам, так?
Э. Естественно.
М. И что у него были за "верхи"?
Э. Что за дурацкая манера все понимать буквально!
М. Не злитесь, Клэр. Я же - даун.
Э. Да, верно, дорогой даун... Авраам дал евреям Бога, веру, свою собственную - то есть Богом данную - землю и, главное, единство, основанное на идее богоизбранности народа. Именно с Авраама начинается история евреев как народа, именно ему Бог отдал вечные права на землю Ханаанскую, которые с тех пор напропалую оспариваются кем ни попадя, именно Авраам повел свой народ на разрыв с язычеством - это ли не революция! Монотеизм в истории человечества начался с Авраама. Так что он - революционер, принадлежащий сегодня всем народам, исповедующим единобожие, а не только евреям.
М. "Я сделаю тебя отцом множества народов..." Э. И сделал. Христианство. Иудаизм. Мусульманство. Три четверти мира! Куда какое множество! .. М. Иудаизм?
Э. А что вы удивляетесь? Да, иудаизм. До конца Иудейской войны, до семидесятого года нашей эры иудей был всего лишь жителем Иудеи, а не последователем иудаизма.
М. А до того...
Э. До того без малого две тысячи лет существовал Бог, множилась Вера, росла, крепла, процветала Религия. Вот так: просто Бог, просто Вера, просто Религия. И еще - просто Храм. Без имени.. Имя Бога, как вы знаете, вообще не упоминалось. Третья заповедь: "Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без. наказания того, кто произносит имя Его напрасно",
М. А не напрасно?
Э. Словесная эквилибристика, Петр, вам ли к ней прибегать... Откуда кто знает, что напрасно, а что нет? Если, тем более, за ошибкой следует наказание!
М. Иудаизм и по сей день не изменяет третьей заповеди.
Э. Он не изменил заповеди. Он изменил принципы Богослужения. В основе Религии в течение девятнадцати веков было жертвоприношение Богу. Вот идея: если ты хочешь обратиться к Богу, делай это не с пустыми руками. Сам Господь подтвердил это: "...и пусть не являются пред лицо Мое с пустыми руками"... Может быть, я пристрастна, но Религия до появления иудаизма, как такового, была яркой, многолюдной, звонкой, внушительной. Что я вам говорю: вы видели Храм... Иудаисты предпочли камерность, молитву, явную обособленность от внешнего мира. Мне кажется, что испуг, поселившийся в душах Йоханана Бен Заккая и его учеников в дни страшной Иудейской войны, стал некой подспудной доминантой иудаизма. Я не сравниваю, не говорю, что лучше и что хуже, что правильно, а что нет. Я лишь высказываю свою точку зрения.
М. Можно еще вопрос, Клэр?
Э. Завтра, Петр. Я устала, простите. Вы же все равно завтра заявитесь и начнете меня выжимать, да?.. Ну, так потерпите... Кстати, ваш мальчик уже удивил разумом и ответами своими храмовых учителей?
М. Э-э... ну, вообще-то да. А что?
Э. Ваша работа?
М. Наша.
Э. А вы никогда не задумывались, перечитывая Евангелие от Луки, что апостол описал в этом эпизоде всего лишь процедуру бар-мицвы? Поймите, я не о вашей работе в поле, я лишь по-своему толкую евангельскую историю от Луки, которой придается бессмысленно, на мой взгляд, большое значение... Вашему Иешуа тринадцать?
М. Нашему?.. Нашему - двенадцать с хвостиком. Э. Не обижайтесь. Нашему, нашему... Семья приходила в Иерусалим раз в год, чаще Иосиф не мог позволить отлучаться от дома и хозяйства. Значит, в следующий раз они придут в Храм, когда Иисусу будет тринадцать с хвостиком. То есть бар-мицву он вынужден будет пройти в деревенской синагоге у малообразованного раввина. А ему хотелось - в Храме... Он просто решил поправить своих родителей, поэтому и сбежал от них - в Храм. А они застали его как раз во время службы, где он публично выполнял мицву, чтобы стать "сыном заповеди" и, как взрослый уже, выполнять законы. данные Моисею Богом... Я ничего не знаю, Петр, что задра-шу, то есть лекцию, вы ему приготовили, какими знаниями его напичкали - вероятно, все было, как подразумевал Лука, - но в одном уверена: в этом эпизоде, Петр, заложен ключ к будущему характеру мальчика. Он всегда будет стремиться стать первым и всегда будет поступать по-своему. Запомните, Петр, это - ключ к его характеру, а значит, и ко всем его грядущим поступкам: он - первый. А вы, как вам это ни грустно, всегда будете после него...
ДЕЙСТВИЕ - 2. ЭПИЗОД - 1
ИУДЕЯ, КУМРАНСКОЕ УЩЕЛЬЕ, 24 год от P.X., месяц Шеват
Петру было зябко, он кутался в шерстяной плащ, закрывал им лицо от ветра, но все эти мелкие ухищрения не спасали от холода - еще зимнего, конец января на дворе, зима в этом году оказалась холоднее обычного, а в горах - особенно. Как они здесь живут, думал Петр, не в силах унять внутреннюю дрожь, как они терпят эти вечные изнуряющие холода, сюда ведь даже летом не доходит жара из долины Иордана.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});