Черного обнаружила в конце зала возле окна, говорившего с неизвестной девушкой. Даже с далекого расстояния я поняла о том, что между ними откровенный флирт. Кирилл, конечно, не изменился в лице, не улыбался девушке, стоял все также равнодушно, как и обычно, держа длинными пальцами бокал с напитком. На девушку смотрел сухо, отвечая на вопрос и вовсе иногда равнодушно отводил взгляд и рассматривал гостей ресторана. Незнакомка в свою очередь пальцем водила по его груди и с улыбкой что-то рассказывала.
Мне стало интересно, как Марго пропустила соперницу, поэтому я отвлеклась на поиски девушки. Обнаружила ее на кожаных диванах, сидевшей в окружении четверых подруг, которые над чем-то смеялись и смотрели на телефон в руках Марго. Время от времени девушки показывали пальцем на экран и смеялись.
Я не стала больше подсматривать за Марго, а прошла к барной стойке, находившейся близко к диванам. Заказала интересный голубой коктейль и решила подождать Стаса или его друзей из группы. Их по крайней мере, я знала.
Но время от времени позади раздавался смех и комментарии, которые сильно отвлекали от моего занятия — а именно играть с «зонтиком» и помешивать им напиток в бокале.
— Да…смотри…как тебе? — спросил один женский неизвестный голос.
— Так себе… я ожидала большего. Наверное, лифчик приподнимает грудь и от этого она кажется больше.
— А смотри, какая интимная стрижка?
Девушки обсуждали чью-то интимную стрижку. Мне это показалось крайне мерзким, и я вновь с любопытством оглядела девушек. Бывает такое странное ощущение, когда говорят в твоем присутствии будто бы о другом человеке, но речь относится к тебе. Девушки общались подозрительно громко и будто бы для меня одной. К тому же, комментарии были странные, наигранные или заранее продуманные. Но девушки не обращали на меня внимание. Все взгляды были устремлены на телефон Марго, который она держала в руках. Это успокаивало и подсказывало, что речь не обо мне. Но я продолжала тайком подсматривать за девицами.
— Видите. Как я и говорила — ПО-ТАС-КУШ-КА! — четко и по слогам Марго произнесла оскорбление и в ту же секунду посмотрела на меня с ухмылкой, изуродовавшей ее красивое, идеальное лицо. А взгляд буквально сжег ненавистью и уничтожил меня. Она вывернула все внутри меня.
Я сорвалась с места и бросилась к дивану, где сидела Марго с подругами. Вырвала телефон из ее рук и посмотрела на экран, хотя знал, что там увижу. Заранее понимала. Под всеобщий унизительный смех увидела на экране — голую себя, лежавшую боком на кровати Кирилла. Совершенно обнаженную, где в мельчайших деталях действительно можно рассмотреть и цвет сосков, и интимную стрижку.
Бросила обратно телефон ей на грудь, но в ответ услышала глупый смешок. Мне оставалось только стыдиться и расплакаться на радость толпе зевак, но вместо этого я гордо подняла подбородок, изобразив безразличие к чужим насмешкам. Но напоследок подошла к Кириллу, стоявшему до сих пор с красивой девушкой и залепила ему звонкую пощечину. Настолько сильную, что ладонь начала гореть от удара, а его голова под воздействием силы отвернулась в бок.
— Ты что себе позволя…
Не желая слышать комментарии или видеть последствия своего поступка, вернулась обратно к барной стойке за пуховиком, после чего, стараясь передвигаться ровно, вышла в сильный снегопад. Единственным желанием было оказаться одной и подумать
Черный перешел грань. Он мог запугивать меня, и я бы вытерпела, но этот поступок — показать меня совершенно голую в спальне неизвестного парня — слишком мерзко. Кирилл наслаждался моим унижением. Издевался и улыбался после этого. Питался моей болью.
Глава 14
Ветер растрепал волосы и морозный воздух больно резанул кожу, забираясь под пуховик. Но, вопреки всему этому, я не ощутила холода. Наоборот, мне было жарко. От испытываемой обиды, смешанной со злостью и безысходностью, горели мысли и, кажется, этот жар передавался телу.
— Как?.. Как он мог? Ненавижу… — я что-то бормотала, но сама не вникала в суть сказанных фраз.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Раз за разом кусала губы, стараясь сосредоточиться исключительно на своем гневе, ведь так было легче и проще. Пропитаться ненавистью и просто не думать о том унижении, которое только что испытала, но, стоило вспомнить насмешки Марго, как в сознании вновь вспыхивали отголоски той моральной боли, которую пережила, из-за слухов во время старших классов.
Да, я уже не была беззащитной шестнадцатилетней девчонкой, но сейчас терялась. Кирилл переслал фотографию Марго и я понимала, что, вполне возможно, этим он не ограничится и уже скоро, благодаря скотству Чернова старшего, новые слухи обо мне станут для всех прекрасным развлечением. Вновь издевки и мерзкие домыслы. Молодец, Кирилл. Как всегда добился того, что хотел и убрал с пути неугодного для себя человека. А я была именно такой для него. Помехой для его брата.
Предполагая, что в это самое время фотография могла расходиться по телефонам других ребят, я понимала, что уже скоро она окажется у Стаса. Или же он уже ее увидел? Мне следовало поговорить с парнем, но пока что у меня не было слов для этого разговора. Поэтому я просто шла куда-то вперед. Подальше от гостиницы, Кирилла, Стаса, Марго и остальных.
Другие отели и заведения уже включили яркие огни на вывесках и блики от них виднелись на снегу. Дул ветер и мелкими крупицами падал снег. Кажется, было куда прохладнее, чем утром и благодаря этому желающих прогуляться по заснеженным улочкам не наблюдалось.
Окружающую меня тишину внезапно разорвали быстрые шаги, сопровождаемые хрустом снега и уже вскоре чья-то массивная ладонь сжалась на моем запястье, из-за чего я почувствовала боль даже сквозь пуховик.
— Какого ты творишь? — послышался позади меня хорошо знакомый голос, в котором тут же уловила гнев и раздражение. — Дала мне пощечину и убежала черти куда в ночь. С головой не все в порядке?
Я обернулась и посмотрела на Кирилла. Ни шапки, ни перчаток. Куртка расстегнута и ее края разлетались из-за ветра, давая мне увидеть широкую грудь, вздымающуюся из-за глубокого дыхания.
— Отпусти, — зашипела, отдергивая руку.
Мне удалось ее вырвать из твердой хватки лишь потому, что второй ладонью я несколько раз со всей силы ударила Кирилла в грудь и он, пытаясь ее перехватить, на мгновение ослабил хватку. Этого мне хватило.
— И больше никогда не прикасайся ко мне! — громко произнесла то, чего желала. — Ненавижу это!
Насколько же сильно мне сейчас были ненавистны его касания. Всегда грубые и неминуемо болезненные. От них по коже бежали разряды тока, а сейчас еще и в сознании бушевали волны злости. Настолько мощной, что просто не было сил сопротивляться. Был лишь один вход. Поддаться и ненавидеть этого мерзавца всей душой.
Я скривилась и с отвращением потерла свое запястье, к которому прикасался Кирилл. Делала это так, будто хотела убрать с руки невидимую грязь. Чернов старший это заметил.
— Что случилось? Неужели брат увидел засос и бросил тебя? — поинтересовался Кирилл. В полумраке улицы его глаза внезапно полыхнули. Правда, в этом блеске не было ничего хорошего. — Неужели, ты у нас теперь одинокая шалава? Свободна для новых клиентов?
Мои руки дрогнули и уже в следующее мгновение я вновь дала ему пощечину, в которую вложила все силы и негодование. От этого ладонь начало пощипывать и на щеке у Чернова появилась красная отметина. Только мне совершенно не стало легче от этого, ведь удар не сотрет из памяти людей мои обнаженные фотографии.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Какой же ты козел, — с моих губ сорвались слова, пропитанные ненавистью.
Раздраженно потирая ладонь о ткань пуховика, чтобы убрать это покалывание, я развернулась и пошла прочь. Было невыносимо находиться рядом с этим человеком и теперь нам точно не о чем разговаривать. Кирилл подошел к краю и перешел черту. Уничтожил крупицы моего самообладания, благодаря которым я еще могла его терпеть. Все. Хватит.
Пошел он к черту.