Я имею в виду произвести нечто более глубокое, более существенное. Мой метод условно можем назвать стерилизацией разума! Стерилизацией человеческого мышления. Оскопить, стерилизовать то, что является самым существенным различием между обыкновенным животным и разумным существом — человеком… Итак, необходимо вырвать мышление и высший разум.
Механическое и бездушное битье рабов, ставящее целью выбить дух непокорности, в особенности у такой упорной расы, как славянская — недостойно серьезного рассмотрения. Тело битого раба зарубцуется, а дух сопротивления и естественная мысль о мщении будет расти и культивироваться у порабощенных пропорционально применяющимся к ним мерам порабощения, вплоть до наступления сильной реакции — взрыва.
Господа! Разрешите обратить ваше внимание на два пути разрешения вопроса: один из них новый и неизвестный европейским ученым, это введение в мозг особой вытяжки желез внутренней секреции специально выведенных гибридов человекоподобных обезьян. Этот препарат вызывает заметное понижение естественных умственных способностей человека. Второй путь, более кропотливый — это скрещивание обезьян с человеком. Правда, этот путь дает рабов менее привлекательных по внешности, но это не влияет на качество товаров, вырабатываемых ими.
Насколько я уже успел познакомиться с состоянием современной науки в Европе и с трудами моих уважаемых коллег, присутствующих здесь — основная работа до сего времени проводится именно в этом направлении, и в общем небезуспешно. Это дает мне мысль не становиться на путь предпочтения одного метода другому, а продолжать параллельные искания. Какой приведет к скорейшему решению проблемы — тот и окажется, таким образом, ведущим и будет принят в основу.
Я лично стою за первый вариант, более доступный в широчайших масштабах, и обладаю некоторыми специальными познаниями, которые и доставили мне честь присутствовать на нынешнем, колоссальной важности заседании и говорить перед столь уважаемым и почтенным собранием мировых авторитетов. Однако, здесь нужно еще произвести массовые эксперименты и опыты.
Вкратце дело выглядит так, — Боно Рито сделал короткую паузу, раздумывая, насколько можно приподнять завесу и раскрыть карты. — Приготовление препарата, умерщвляющего известные мозговые центры — мне известно. Но способа регулирования и локализации его действия еще не выработано. Препарат действует слишком интенсивно, превращая объект эксперимента, в короткое время, в совершенно примитивное животное, таким образом обесценивая его. Объект после этого необходимо еще долгое время обучать самым простейшим трудовым навыкам — процесс долгий, утомительный и являющийся, по сути дела, ничем иным, как обыкновенной дрессировкой животного, ибо препарат своим могучим воздействием превращает объект в животное, притом животное глупое. Моя задача — отыскать способы регулирования его действия с тем, чтобы процесс можно было доводить до желаемых пределов. Итак, будем трудиться совместно, но идти разными путями, используя каждый свои знания и методы. Время от времени мы будем собираться, делиться опытом и координировать наши усилия.
Все методы хороши для достижения конечной цели. Нам придется долго и упорно работать. Экспериментируйте, не огорчайтесь даже во время явных неудач, не останавливайтесь даже перед самым, казалось бы, дикими и неожиданными результатами ваших исканий.
Надеюсь, что сплоченная работа всего коллектива нашего института принесет пользу. Итак, господа! За конечную цель наших исканий — универсального «живого робота»!
Аудитория увлечена. Седовласые ученые в детском восторге.
— Ура! Браво! Браво!
Акции нового желтолицего шефа стремительно пошли в гору.
Особенно ликовал Линкерт, который все время молчаливо созерцал своего гениального протеже. Встретив Боно, он сильно пожал желтую руку с удивительно сухой, горячей кожей, и произнес:
— Блестяще, чудесно! Вы величайший ученый-фантаст XX века!..
В кулуарах института начались неофициальные дебаты и разгорелся горячий обмен мнениями.
— Этот таинственный японец, видимо, большой мастер своего дела!
— Или самый большой негодяй, которого я встречал в жизни, — произнес шепотом молодой, светло-русый ученый, поддержанный евнухом.
Наблюдательный зритель заметил бы в этих репликах первый кристаллик зарождавшейся оппозиции…
Слишком большие успехи и рост авторитетов в людском стаде всегда вызывают реакцию.
Сам Боно Рито был удовлетворен своим первым успехом лишь наполовину.
5. Торжество пятнистого оленя
Боно Рито проснулся в самом превосходном расположении духа.
Он поднял шторы и распахнул окно. В комнату властно ворвались смолистые запахи начинающейся весны.
За окном, голубовато-сизые ветви можжевельника будто покрыты легкой изморозью. В горах разрывались пелены облаков, обнажая едва зеленеющий лес и голубое небо.
— Весна! — воскликнул японец. — Но все же, здешняя весна не заменит мне прелестной весны на моей далекой родине. Чего стоит один праздник цветения вишни…
Ему вспомнилась деревушка, домики с легкими рамами, обтянутыми бумагой и белый вишневый листопад… Зула уже приготовила завтрак — чашку крепкого, черного кофе. К завтраку пришла и Магда.
— Как она быстро выросла, — прошептал Боно, вглядываясь в ее черты, напоминавшие японцу характерные наброски портрета Эллен.
— Итак — ты отправишься учиться в Гейдельбергский университет. Дочь ученого должна иметь хорошее образование.
— Хорошо, отец, — оживленно ответила Магда, — мне здесь порядком надоело.
…После завтрака, одетый в клетчатые бриджи, со стеком в руке, сухощавый и маленький, как жокей, ловкий, как пантера, Боно Рито отправился в служебный обход своих обширных владений.
За последний год директорства, почувствовав свою власть, он все же оставался верен старым традициям и привычкам. Любовь к цирку он поставил теперь на службу расовой теории, собрав разношерстную плеяду старых дрессировщиков. Часть из них покинула арену по старости, остальные из-за страшных увечий, полученных во время неудачных дрессировок; многие были страшно уродливы. Они нашли тихое пристанище и работу в заповеднике, где они все занимали, однако, особую территорию и отнюдь не впускались в святая святых — лаборатории и специальные питомники, охраняемые с особой строгостью.
Предводителем и некоронованным королем дрессировщиков заслуженно считался месье Жако — француз, в прошлом — укротитель тигров. С ним произошла нашумевшая в свое время история: входя в клетку бенгальского тигра на глазах у тысячной толпы, артист почувствовал, что хищник разозлен и нервно хлопает по полу кольцеватым хвостом. Едва Жако протянул руку, приготовившись начать номер, огромная кошка когтистой лапой содрала с его лица, будто перчатку, кожу…