как–то не по себе.
– Да, – только отвечает он и сверлит меня своим внимательным взглядом.
– Но… – пытаюсь найти аргументы, почему ему этого делать не стоит, нахожу один и он самый весомый: – Думаю, твоя новоиспеченная жена будет недовольна, что ты проводишь время с…
Слово любовница застревает у меня в горле, так и не могу его произнести, хриплю, а затем и вовсе замолкаю.
– Мои решения не обсуждаются, это непреложное правило, ясно? – вроде спокойно спрашивает, но чувствую, что это просто утверждение, которое не подлежит обсуждению.
– Предельно ясно, – цежу сквозь зубы и резко отворачиваюсь, шагаю прочь из кухни, не желая больше с ним разговаривать.
– Вернись, – приказывает, не повышая голоса, но именно этим и пробирает меня до костей.
– Я хочу отдохнуть, – пытаюсь гнуть свою линию, говорю как можно спокойнее.
– Сначала еда, – настаивает мужчина, продолжая шуршать целлофанами.
И все это мне кажется очень странным. Для чего он все это делает? Чего хочет добиться? Если бы не знала точно, то решила бы, что он так обо мне заботится, но последние события… Не дают мне питать тщетные надежды.
Оставшуюся часть дня я молчу, не разговариваю, хотя не скажу, что меня так уж пытались разговорить. Мы едим вчетвером, мужчины обсуждают что-то свое, чисто мужское, из разряда безопасности и охоты. Странно, но обстановка не напряженная, даже не чувствуется, что он – главный, а они – подчиненные. Словно это разговор равных, а не работодателя и его работников. Неохотно, но я была вынуждена признать, что он – хороший глава. Периодически ловлю на себе его нечитаемые взгляды, которые не в силах расшифровать, но лишь смущенно отвожу глаза.
– Я спать, – поднимаюсь, когда чувствую усталость, даже не пытаюсь скрыть это.
И никто меня, слава богу, не останавливает. Практически валюсь с ног и почти сразу же, как только голова касается подушки, засыпаю. А вот сон беспокойный… Постоянно просыпаюсь, словно в полубреду, даже покрываюсь испариной… Но к утру более–менее успокаиваюсь и, наконец, засыпаю.
А утром мои страхи не оправдываются. Завтракаю я только в обществе телохранителей.
– А где… – киваю Тимуру, который сидит напротив, намекая на Галаева.
– Работает, – пожимает плечами мужчина, а после как ни в чем не бывало продолжает трапезу, никак не комментируя мой интерес.
Я же облегченно выдыхаю, не зная, как вообще реагировать на то, что Фарид собирается жить со мной на одной территории. Рядом сидит Сархан, залипая в экране своего мобильника, так что при нем что–либо еще расспрашивать Тимура мне не хочется.
Весь день нахожусь в подвешенном состоянии, с напряжением ожидая появления в любой момент Галаева, но ни вечером, ни на следующее утро его нет. Я было выдыхаю с облегчением, вот только затем в одно утро просыпаюсь, словно от толчка. Будто кто-то сверлит меня взглядом.
– Проснулась, – звучит вдруг мужской голос.
От неожиданности я подрываюсь и подтягиваю к подбородку одеяло, пытаясь скрыть свое тело. Я, конечно, одета, но светить голыми коленками перед ним желания нет. Моргаю, пытаясь сбросить сонливость, затылок слегка побаливает, но я не отвожу от Фарида взгляда. Он вальяжно сидит в кресле, наклонив голову набок и рассматривая меня с каким–то, словно плотоядным интересом. Сглатываю и наблюдаю за ним, будто кролик за удавом, которым он явно является.
– Что тебе нужно? – голос у меня севший, впрочем, после сна и неудивительно.
Прокашливаюсь, сглатываю слюну и жду его ответа.
– А мне нужно разрешение, чтобы заходить в комнаты своего дома? – вздергивает мужчина в насмешке брови.
Его губы изгибаются луком, я же смотрю на дверь ванной, как на спасительное место. Но чтобы туда попасть, нужно пройти мимо него, никак иначе.
– Н-нет, но, это ведь моя спальня, пока я… Живу здесь… – сама от себя злюсь, слыша, как у меня дрожит голос.
А вот взгляд Фарида как–то странно меняется. Он смотрит уже не мне в глаза, а куда–то ниже. Я прослеживаю за его глазами и ахаю, ведь ему взору предстали вершинки моих грудей. Видимо, я забылась, и из ослабевших пальцев приспустилось одеяло.
– Все, что находится в этом доме, принадлежит мне, – пожимает он плечами, а затем встает, от чего комната, выделенная мне, кажется мне крохотной.
Фарид делает шаг вперед, а я… Вжимаюсь в спинку кровати, с ужасом наблюдая за его приближением. Вот только внутри меня скручивается пружина, которая вот–вот и ударит мне в голову чем–то неведомым и запретным…
Он почему–то долгим взглядом прошёлся по моему телу и вдруг развернулся и, твёрдо чеканя шаг, словно вбивая сваи в пол, ушёл.
– И что это было… – шепчу в пустое пространство, поджимая от прохлады пальчики на ногах.
Привстаю и прикрываю открытое окно, а затем, превозмогая тупую боль в висках от такого грубого пробуждения, иду в ванную. Не знаю, чего хотел Фарид, но при воспоминаниях сглатываю в страхе, ведь мне на секунду показалось, что у него голодный взгляд, словно он приценивался ко мне и решал, что со мной делать. Умываюсь и смотрю на себя в зеркало, совершенно не узнаю девушку, которая отражается там. И вроде бы тоже самое лицо, те же глаза, но что-то неуловимо изменилось, навсегда оставив отпечаток на мне. Может, разбитые розовые очки, трудности, настигнувшие нашу маленькую семью. А всего месяц назад я даже и представить себе не могла, что в нашей с Богданом жизни что-то изменится. Мы ведь были счастливы. И если бы не та ночь на корпоративы, сейчас я была бы с ним.
– Где Галаев? – спрашиваю первым делом, когда спускаюсь вниз.
И ловлю на себе настороженные и вопросительные взгляды Тимура и Сархана, пока ещё непонятные мне и оттого настораживающие.
– Что-то случилось? – спрашиваю, оглядывая себя, чистая ли одежда, а то прожигают меня взглядом так пронзительно, что у меня явно могут образоваться дыры на вещах.
Парни переглядываются, от чего я ещё больше напрягаюсь.
– Это мы у тебя хотели спросить, – усмехается первым Сархан.
Я даже дар речи теряю, не ожидав, что он вообще со мной заговорит. Это в принципе с его стороны редкость. Обычно он либо молчит, либо презрительно фырчит. А тут целое предложение, ещё и без ехидства.
– Фарид выбежал злой, как черт, уехал, аж шины свистели, – поясняет их интерес Тимур, видя мое недоумение.
Я же понимающе киваю и усаживаюсь к ним за стол. Желудок голодно урчит, а сама я мыслями не здесь. Ничего не отвечаю парням, лишь неопределённо пожимаю плечами, не желая вдаваться в подробности произошедшего. Я ведь и сама не знаю, как все