прямо в келье.
— Дорогу покажете?
— Что же вас так вдруг заинтересовало чадо божье? Ведь вы очень заняты?
— В розыске он, батюшка, за тяжкое преступление.
— Не зря я к вам пришел, — искренне вздохнул отец Арсений, бросив ерничанье. — Говорил я ему исповедаться. Не захотел. Вот тогда бы я вам про него не смог рассказать.
— Спасибо, что пришли, — ликовал Горохов. — Выполнили свой гражданский долг, так сказать.
— Это перед Отцом нашим я долг исполняю. Евгений, когда ко мне пришел, глядел будто зверь загнанный. Чую, беда грядет. Порешить людей он грозится, которые его преследуют. Твердит одно и то же, что в тюрьму снова не пойдет. Лучше, говорит, умру — и на тот свет обидчиков прихвачу. Неправильно это. Спасать его душу надо, а мои наставления он не слушает. Не то, что раньше.
— Не беспокойтесь, отец Арсений, — зловеще улыбнулся Горохов. — Мы его спасем. По полной спасем…
Шеф повернулся ко мне и к Погодину:
— Пистолеты из сейфа возьмите. Едем.
— Может, подмогу запросим? — Погодин нервно крутил пуговицу на рубашке и хлопал глазами.
Очевидно, картинки на стене дома тринадцать по улице Заречная его здорово впечатлили.
— Некогда, Федор… А вдруг он прочухает и деру даст?
— Лучше и правда с подкреплением, — задумчиво проговорил я. — Чтобы храм окружить можно было, — я повернулся к батюшке. — Сколько там выходов?
— Три, и еще из нескольких окон можно, наверное, выпрыгнуть.
— А кто еще в храме есть?
— Никого. Один я служитель. Что же он такого натворил, что вы как зверя обложить его задумали?
— Извините, отец, — отмахнулся Горохов. — Тайна следствия.
Шеф поднял трубку и уже крутил диск дребезжащего телефона:
— Позвоню начальнику милиции, пусть выделит пяток шустрых сотрудников. Тогда точно гада возьмем.
Мы с Погодиным вооружились, взяв из сейфа свои ПМ-ы и запасные магазины. Проверили патроны. В голове почему-то крутилась фраза из «Маугли»: «Это будет славная охота, хотя для многих… Она будет последней».
Батюшка, сидя на стуле, крестился и что-то торопливо шептал. Надеюсь, за нашу удачу молился, а не во спасение раба божьего Сапожникова.
Глава 9
Возле храма мы очутились лишь через час. Пришлось ждать подкрепление из числа местных оперативников. У тех, естественно, привычки таскать с собой табельное (за исключением дежурных суток) не было. Пока они вооружились, пока выдвинулись на место вместе с нами, время уже близилось к вечеру. Казалось, что священник относится к нашим не очень оперативным сборам даже терпеливее, чем мы.
К храму подлетели на трех машинах. Два УАЗа и наша «Волга». Я по дороге расспросил батюшку об устройстве здания и уже примерно знал, как действовать. Но, как оказалось, не все предусмотрел.
— Приехали, — махнул рукой поп, но из машины вылезать не спешил, очевидно, решил нас внутри подождать.
— Как — приехали? — у нас с Погодиным отвисла челюсть, когда мы разглядели здание. — Это и есть храм?
— Ну, да… А что не так с моим храмом?
— Не обижайтесь, отец Арсений, — пробормотал Федя. — Но это больше на развалины какие-то похоже. Или на гигантский полуразрушенный склеп.
Перед нами раскинулось монументальное строение с обветшалыми стенами, с единственным позеленевшим и облезлым куполом (вместо остальных торчали огрызки башенок). А правая стена одного из корпусов вообще завалилась, устав стоять за долгие десятилетия.
— Так это и были развалины, — ответил священнослужитель. — Восстанавливаю потихоньку. Я здесь один. Из областной епархии никто не сподобился сюда перебраться. Потому как боязно им на развалинах службу нести, и телеса их нежные не привычны к бренности такого проживания.
Повествовал он ровно, даже подкол в сторону не особенно ретивых коллег казался не проявлением эмоций, а какой-то необходимостью. От всего этого веяло каким-то сюрреализмом — действительно ли тут кто-то прячется? Может, поп, устав от одиночества, решил таким хитрым образом привлечь всеобщее внимание?
Как ни крути, а ситуацию нужно отработать.
— А вас-то как сюда занесло? — спросил я.
— Так это город мой родной. Здание во время войны еще разрушили. Много лет пустовало. Я поднимал вопрос о ремонте, но никто меня не слушал. Осерчал я и здесь поселился, чтоб самому все сделать. Да и привык к своей пастве уже. Они ж как дети малые, им всегда совет нужен. Кого-то поддержать, душу обогреть. А стены — лишь оболочка, настоящий-то храм божий внутри каждого из нас имеется. И красота его зависит от самого человека. А здание я, с божьей помощью, отреставрирую. Пожертвования люди несут на восстановление.
— Мда… — брать развалины штурмом я не рассчитывал совсем. — План нужно срочно менять, на ходу.
Сколько там закоулков неведомых, где из-за угла напасть можно, одному Богу известно. И ещё отцу Арсению. Особенно если он сам планирует реконструкцию.
— Батюшка, а вы нас проводить можете внутрь? — аккуратно, но решительно спросил я. — Чую, не найдем мы беглеца без вашей помощи. Помещений много. Есть где спрятаться.
— Не проси, и так грех на душу взял, — тот аж перекрестился, хотя им, вроде бы, всуе не положено. — Отдал вам на растерзание страждущего. А он, между прочим, сам ко мне пришел, защиты у Господа искал. Спаси нас, Господи, и наставь.
— Так вы же сами говорили, что он так и не исповедался, стало быть, совесть ваша чиста.
Горохов вставил свое веское слово:
— Помимо того, что вы религиозный работник, вы еще и советский гражданин, и ваш долг помогать органам.
— Не искушайте, служивые. Не пойду я. Я же первым под горячую руку Евгению попаду. Он лишь меня увидит — сразу поймет все.
— Жалко, что за трусость у нас уголовная ответственность не предусмотрена, — тихо процедил Горохов.
Пора бросать эти уговоры-разговоры, нужно действовать.
Лишь вылезли из машин, я расставил вокруг храма шестерых сотрудников. Коротко проинструктировал насчет Сапожникова. Если выйдет на них — стрелять на поражение, но после первого предупредительного. Если он вырвется из храма, значит, кого-то из нас уже нет в живых. Света ясно дала понять, что психопат будет биться до последнего. Еще и вспомнились слова батюшки о том, как Сапожников грозился прихватить на тот свет своих преследователей, сколько сможет.
За свои полторы жизни я немало поучаствовал в задержаниях. Самыми опасными обычно оказывались те люди, от