Тёплые тяжёлые руки обняли мои плечи, чуть подтолкнули, и я оказалась рядом с Ратмиром. Так близко. И его тихий голос зажёг пожар в животе:
— Ты мне снилась, травница. Сегодня и вчера, и раньше.
Не в силах сопротивляться очевидному влечению, я подняла лицо, поймала взгляд синих глаз, в которых светились серые тоненькие прожилки, спросила серьёзно:
— И чем мы занимались в твоих снах?
— Я был болен, а ты лечила меня. А потом.
Ратмир крепче обнял меня, скользнул руками по спине, ухватился за ягодицы и вдруг рывком поднял в воздух. Я оказалась прижата к бревенчатой стене большим телом и задохнулась от возбуждения. Что делает этот мужчина со мной, что мне сносит крышу мгновенно, стоит ему только коснуться или даже посмотреть своим особенным взглядом!
Платье мешало, и я задрала подол к бёдрам. Обжигающе горячие пальцы раздвинули мои ноги, и я услышала недовольный вопрос:
— Что это?
Что-что. Моё бельё! Убейте меня, но без трусов я ходить не собиралась! А у ведьмы не было таких вещей в гардеробе! Потёрлась носом о щёку Ратмира и ответила со смешком:
Что, мешает?
— Пошто носишь мужское? Или ты не баба?
— Баба! — фыркнула. — Сам ты баба! Я женщина!
— Пошто?
— Чтоб тепло было!
— ЧуднАя ты, травница...
Он отодвинул полоску ластовицы, и пальцы скользнули по лону, осторожно, словно разведчики на поляну. Проникли внутрь, вызвав у меня возбуждённый вздох, и я не выдержала — потянулась к лицу Ратмира, поцеловала его губы, покусывая то одну, то вторую, лизнула языком и получила ответ. Князь впился в мои губы ртом — так жарко и жадно, что дух захватило, а низ живота затопило горячей волной вожделения.
— Ты совсем не похожа на тех женщин, которых я имел раньше. — выдохнул Ратмир, проталкивая пальцы глубже. Я застонала от наслаждения и удовольствия. Я лучше всех твоих женщин, князь! Лучше!
— Ты не боишься любви.
В последнее время, князь, я ничего не боюсь! А уж любви и вообще грешно бояться! Я же не девственница дикая, чтобы бояться секса и оргазма! М-м-м, да-а, вот так. Ещё! Двинула бёдрами навстречу его пальцам, чтобы не потерять подаренное ощущение наполненности. Всё внутри сладко сжималось в предвкушении. Когда уже место пальцев займёт его твёрдый член? Или князь справился о значении слова «прелюдия»?
Он всё ещё держал меня на весу, прижатой к холодной стенке, но я не чувствовала холода. Жар заливал меня, а сердце выстукивало телеграмму: «Хо-чу, лю-блю, хо-чу, лю-блю!»
Ратмир словно услышал его, и в следующую секунду моё лоно заныло от пустоты. Он завозился, не отпуская меня, не выпуская мои губы из плена своего рта, а потом вошёл в меня — быстро и резко, как в прошлый раз. Застонал протяжно, зарычал, как дикий зверь.
Я откинула голову к стене, распласталась по ней, будто птица, будто Кейт Уинслет на носу Титаника. Ратмир двигался во мне так сладко — до боли, до сумасшествия, до обморока. Никогда в жизни я ещё не испытывала такого ни с одним из своих парней. И вдруг промелькнула мысль — что если князь больше никогда не придёт ко мне после сегодняшнего дня? Тьфу, дурочка! Наслаждайся! Отрывайся, Дианка, пока есть возможность!
Я отрывалась.
И у стены. И на топчане. И в бане, куда позвала Ратмира из самых «чистых» побуждений. Думала — обмоемся после секса, вода ещё тёплая. Но он воспринял мои слова с куда большим воодушевлением, чем стоило. Потащил, как мы были — раздетыми
— наружу, но я воспротивилась:
— Погоди, плащ возьму, накроюсь!
— Там никого нет, — рассмеялся князь, но я упрямо схватила плащ со стола, куда бросила его:
— Не хочу разгуливать голышом перед твоими лошадью и собакой.
— Это просто животина...
— Всё равно!
Ратмир снисходительно усмехнулся, но подождал, пока я прикрою наготу, и снова потянул меня за руку. Уже там, закрыв за нами дверь, зачерпнула плошкой чуть тёплую воду из ведра, предложила князю, но он взялся за дрова, насовал их под камни очага:
— Сейчас растопим и попаримся, рудая моя ведьма!
— Я не умею, — призналась растерянно. До сих пор я только воду грела, чтобы быстро помыться и волосы помыть. А как баню топить — никогда не знала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Экая ты неумёха, — рассмеялся Ратмир легко. Сегодня он был в хорошем настроении, судя по всему. Он ловко оживил огонь, поставил лохань с водой на камни, подождал немного, а потом плотно закрыл дверь. Жар набирал силу, и я поняла, почему баня была закопчённой. Дым и пар совсем скрыли от меня князя. А по плеску горячей воды я поняла, что кто-то собрался хлестать меня веником.
Это оказалось здорово!
Во-первых, весело. Я и повизжала, и постонала от удовольствия, и поорала на князя, когда он парил слишком сильно. Во-вторых, я смогла отыграться. Впрочем, ни сил, ни умения у меня не хватало, но Ратмир не жаловался. Охал только иногда. А в-третьих, я наконец-то почувствовала себя чистой. Божечки, представить себе не могла, что когда-нибудь смогу ощутить своё тело таким чистым! То ли дело в бане, то ли в дыме с паром, но оно аж скрипело!
Я была благодарна князю за то, что он не окунул меня в снег. А вот сам окунулся — с ахами и рыками, весь извалялся в снежке, а потом побежал в дом. И я за ним, не забыв свой плащ. Буран проводил меня странным взглядом, но было не до него. Морозец крепчал, и я уткнулась в грудь Ратмиру, чтобы согреться. Он смотрел с улыбкой, а потом целовал, ласкал по-своему, чуть грубовато, собственнически, но так сладко и так ладно, словно делал это всю жизнь.
Вся расслабленная и абсолютно удовлетворённая, я накормила его молоком и хлебом, которые приносили из его терема, и князь уснул на моём топчане. Я прилегла рядом с ним, прижавшись всем телом к его большому и сильному телу, погладила по лбу — неслышно и невесомо. Хороший мой. Славный. Спи, отдыхай. Мне так с тобой хорошо, что готова лежать вот так и сторожить твой сон.
А под пальцами зажёгся волшебный рентген. Почему? Зачем? Да и всё в порядке, в голове Ратмира нет никаких красных точек. Только что-то чёрное. Что это?
Я приподнялась тихонько, чтобы не разбудить его, вгляделась в «богатый внутренний мир», в светящиеся зелёным полушария мозга, и широко раскрыла глаза. Не то змея, не то червяк! Но там что-то было! Что-то тёмное, угрожающее, живое.
Паразитология — отличная наука. Но такая мерзкая... Я аккуратно провела пальцами по волосам Ратмира, пытаясь догнать и разглядеть получше странного червя. Но он скрылся в глубине головы, прячась, как вор.
Никогда не слышала про змею в мозгу. Вот черви — ленточные — могут заселить весь организм. В кишках живут — да. В лёгких, в глазах — да! В желудке. В печени. Некоторые даже в мозг попадают, но ленточные черви маленькие. Не такие толстые и не такие длинные! А этот вообще какой-то странный. Похож на ящерицу с недоразвитыми лапками.
А что, если это какой-то неизвестный ещё науке паразит? Что, если тут целая эпидемия в городе? Что, если Дара не преувеличивала, когда говорила о червях, жрущих организм изнутри? Ой мама. Надо проверить! Надо найти лекарство.
Не в силах просто так лежать и ничего не делать, я осторожно встала и всмотрелась в ряды своих уже знакомых глиняных и стеклянных баночек с травами. Шёпотом спросила у них:
— Чем изгнать паразита?
То одна, то вторая склянка зажглись светлым или тёмным зелёным. В мозгу пронеслись мысли про кишечную инфекцию, которая дрисня, про больную печень, про больные лёгкие. Но это всё было слишком смутно и неясно. Я коснулась головы спящего князя и спросила ещё раз:
— Чем изгнать паразита из его мозга?
Склянки потухли. Ни одна зараза не вякнула, все молчали. Что же это значит? Нет лекарства? Или, может быть, у ведьмы его не было? Что тогда делать? Где его искать? Бегать по лесу и у каждой травинки спрашивать?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Так, Диана, успокойся. Главное — это сохранять спокойствие. Вот проснётся князь, спрошу у него — мучат ли головные боли и всё такое. Анамнез соберу. А там буду действовать по обстоятельствам.