Читать интересную книгу Рука и сердце Кинг-Конга - Елена Логунова

– Хорошо бы узнать, кто она такая, – посоветовал внутренний голос.

Надо бы найти эту «смерть с косой» и забрать у нее мой ключ от офиса!

Я сбегала на лестницу, перегнулась через перила и увидела на посту в дежурке квелого, как февральский анемон, Пал Сергеича. Беседовать с ним о чем бы то ни было не хотелось, и я решила подождать, пока на смену сердитому похмельному деду придет добродушная дневная вахтерша тетя Клава. По графику смена караула должна происходить в девять ноль-ноль, но тетя Клава, как правило, не демонстрирует вежливости королей. В ее домашнем королевстве куча подданных: муж, два взрослых сына, внуки – и все ждут от августейшей жены-мамы-бабушки обильного горячего завтрака, так что тетя Клава за поварскими работами и мытьем посуды всегда немного задерживается. Зато уж если она на посту, мимо ни одна муха без пароля не пролетит!

В ожидании, когда можно будет расспросить всезнающую тетю Клаву относительно личности чокнутой барышни в черном балахоне, я вернулась в офис и была удивлена воцарившейся там атмосферой народного веселья и всеобщего трудового энтузиазма. Перемену настроения массам трудящихся организовал Бронич. Пока я бегала по лестнице, шеф приехал в лифте и прямо с порога радостно возвестил персоналу о начале новой, лучшей жизни.

– Дорогие мои! – сказал он отнюдь не с той интонацией, с которой обычно произносит эти слова в день выдачи зарплаты. – Поздравляю вас! Наша вчерашняя гениальная акция на Зеленой не осталась незамеченной! Городские СМИ гудят, публика в восторге, клиент безмерно доволен, и мне уже звонили новые заказчики. Сашенька, Инночка!

– Здесь! – козырнула я, вовремя возникнув на пороге.

Бронич наградил меня благосклонной улыбкой и перевел ласковый взгляд на Баринова, который приосанился и даже порозовел.

– Ребятки, у вас есть новая работка! – сказал шеф. – Полномасштабное брендирование птицефабрики! Новую концепцию и слоганы жду от вас к обеду. Во второй половине дня надо будет заняться автосалоном. Шевелитесь, мои хорошенькие, у нас очередь из клиентов!

– Не зря, значит, полег наш боевой товарищ Сева Полонский! – пробормотала Катерина, проводив взглядом Бронича, удалившегося к себе легкой поступью с мальчишеским подскоком. – Вот и пришло наше светлое будущее!

– Здра-а-а-асс-с-с-сь! – на длинном зевке, способном с корнем вывернуть слабую челюсть, протянул Андрей Сушкин.

Судя по его внешнему виду, приветствовал он нас явно не по поручению светлого будущего, а сугубо от себя лично. Помятый и затрапезный Андрюхин экстерьер говорил о бессонной ночи со множеством тревог и волнений. Сам Эндрю, к моей тихой радости, говорить почти не мог, только мучительно зевал и тер красные кроличьи глаза подрагивающими кулаками.

– Не выспался, Андрюшенька? – сочувственно спросила Зоя, у которой гипертрофированный материнский инстинкт. – Завтракать будешь?

Эндрю молча кивнул и опасно покачнулся.

– Пардон! – хмуро извинился толкнувший его в спину мужик с большой картонной коробкой. – Кому тут яйца?

– Мне два в мешочек, – моментально отозвался Сушкин.

– Мешками не носим, – неласково сказал мужик.

Подвинув Эндрю, он прошел в комнату, огляделся и поставил свою коробку на мой стол, в значительной степени освободившийся от бумажных наслоений в ходе экстренной уборки.

– Тыща штук, – по-прежнему мрачно молвил дядька. – Кто накладную подпишет?

– Михаил Брониславич, к вам мужчина с яйцами! – игриво покричала Катерина.

Сашка Баринов подозрительно заерзал на стуле.

– Наш Сашка педик? – вспомнив инсинуации Сушкина, тихонько напел мой внутренний голос.

– Я сам возьму! – живо отозвался Бронич, усугубив этой сомнительной репликой волнение Александра.

Шеф выкатился из кабинета в самоходном кресле, чем произвел заметное впечатление на мужика-яйценоса, размашисто подписал накладную и снова уехал к себе, груженный коробкой.

– Помогу разместить в холодильнике, – подхватилась верная секретарша, убегая в начальственный кабинет.

– Правильно, – кивнула хозяйственная бухгалтерша. – Яйца надо в холоде держать, в тепле они быстро портятся.

Баринов крякнул и подвинулся на стуле, пряча под столешницей свои теплые портки из шерстяной шотландки. Сушкин насмешливо хрюкнул. Чтобы тоже не рассмеяться, я уткнулась в накладную и громко вопросила:

– Итак, что мы имеем?

– Мы имеем яйца, – охотно ответила вернувшаяся Катерина.

– Точнее, их будет иметь наш Бронич, – с сожалением поправила Зоя. – И жареными, и в мешочек, и всмятку, и вкрутую, и пашот, и кокот, и в разных прочих извращенных формах…

– Девочки! Давайте вернемся к делу! – взмолился раскрасневший Баринов.

– К нашим яйцам, – припечатала безжалостная Зоя.

Эндрю демонически захохотал и вывалился за дверь.

– Что это с ним? – удивилась Катька, пропустившая интересную беседу.

– Птицефабрика номер один, Старокамышинский район, хутор Голопупенский! – прочитала я на разграфленном листе накладной. – М-да… Чувствую, со слоганом нам придется повозиться.

– Голопупенские яйца! – смело предложила Катерина.

– Как-то уж очень эротично, – осторожно покритиковала я, искоса поглядев на растревоженного Баринова.

– Старокамышенские яйца! – не дрогнула Катька.

– Катя, что это такое – старокамышенские яйца? – Я рассердилась и окончательно утратила всякую тактичность. – Как ты себе их представляешь? Это старые яйца, найденные в камышах?

– Фу! Уже даже не эротично! Какая-то жуткая расчлененка! – поежилась Зоя.

Мужественный Сушкин, едва успевший вернуться в кабинет, снова издевательски заржал и скрылся в коридоре.

– Может быть, «Яйца от бабушки»? – робко предложил багряный Баринов. – Бабушка у нашего человека четко ассоциируется с деревней, хорошей экологией и домашними продуктами высокого качества.

– Есть уже такая марка – «От бабушки», – осадила его Зоя. – «Сметана от бабушки», «Ряженка от бабушки», «Молоко от бабушки». Сколько можно бабушку объедать?!

– Бабка, курка, яйки! – хриплым голосом оккупанта сквозь неистовый животный смех покричал из коридора Эндрю.

– Нет, ребята, с вами каши не сваришь! – поднимаясь из-за стола, с досадой сказала я.

– Разве что яичницу! – прокудахтал неугомонный Сушкин.

Я посмотрела на него с укором и прошла мимо – вниз по лестнице, к сторожихе тете Клаве. Хоть немного пообщаюсь с душевно здоровым человеком без сексуального креатива в анамнезе!

– Бледнолицая веснушчатая девка с косой в руку, в черном пальте до полу? – сосредоточенно хмурясь над недовязанным носком на четырех спицах, по-своему сформулировала мой вопрос тетя Клава. – Ну ходит сюда такая. Раньше только в обед ходила, а теперь по три раза на день.

– А откуда ходит, не знаете?

– А чего ж не знать? Знаю. – Вахтерша махнула рукой на боковое окно. – С той стороны идет! Я почему запомнила? Девка здоровая, толстая, да еще в черное одета – всякий раз мне свет застит, точно грозовая туча!

Я подошла к окну и посмотрела на соседнее здание. В нем куча разных контор, но нет ни столовой, ни буфета, поэтому офисный планктон оттуда в обеденное время плывет к нам.

– Значит, надо расспросить про девицу в черном тамошнюю охрану! – посоветовал внутренний голос.

Погода на улице по-прежнему была далека от нормальной весенней, я вернулась в офис за пальто и застала коллег за громкой читкой какой-то страшной сказки. Пугая слушателей старческими хрипами, Андрюха Сушкин с выражением читал с монитора:

– А теперь, деточки, я расскажу вам об общероссийских тенденциях, относящихся к способу ухода из жизни!

«Деточки» Зоя, Катя и Саша почтительно внимали.

– На первом месте у нас, деточки, что? – висельником хрипел Андрюха. – Правильно! Самоповешение! На втором отравление, с несколько более высокими показателями у женщин. Далее следует применение холодного оружия, падение с высоты, применение огнестрельного оружия – у мужчин и утопление – у женщин. По сравнению с девятнадцатым веком сократилась, скажу я вам, роль огнестрельного оружия, однако в последнее время его значение как способа самоубийства вновь возрастает.

Я про себя отметила, что саморазбивание головы о каменную твердь в статистической выкладке вообще не упоминается. Однозначно, вчерашний мужик в морковном костюме ушел в царство теней не по собственной инициативе, кто-то его насильственно переправил через сонные воды реки Леты!

Это соображение напомнило о необходимости прояснить судьбу Максима Смеловского. Я набрала его мобильный – абонент оказался недоступен. Позвонила Максу домой и в студию – нигде его не было.

– Ну вот! Уже два дела у нас! – недовольно пробурчал мой внутренний голос. – Пропавшего Макса отыскать – раз, странную девицу в черном найти – два.

Он явно намекал на то, что совмещать штатные труды на ниве рекламы со спасательно-поисковыми работами не рационально, и я была с этим мнением вполне согласна. Чем-то нужно было пожертвовать.