Люди, идущие навстречу, заставили Сашу вспомнить, что довоенный Брест город – город еще и еврейский. Фобиями Панов не страдал, и чуть притормозив, с любопытством смотрел на прохожих в странных черных одеяниях, бредущих по своим религиозным делам.
Увидев магазин с канцелярией, Максим ненадолго задумался и решил зайти. Кроме тетрадей, пачек бумаги и логарифмической линейки, капитан сгрузил в прихваченный вещмешок все доступные марки чернил, карандашей, ластиков и копировальной бумаги. Панов решил заказать сразу две печати.
Тут же, по памяти, из опыта общения с криминалистами, набросал список и зашел в аптеку, собрав полный набор начинающего жулика. Пока потомки не сменят состав штемпельной краски, ему не нужен ни сканер, ни струйный принтер. Древний способ и один дополнительный четкий оттиск с каждой печати на документе ему гарантирован.
*****
Пообщавшись с замами и прикрепив политрука к Суворову (пусть вместе бойцов смотрят), Ненашев отбыл на чуть задержался на Пушкинской. Забрал из кадров удостоверение с новой записью и ушел из штаба. Минут через сорок он спокойно оформил два заказа в мастерской, вернулся в гостиницу, вытряс покупки в чемодан и убыл на место строительства.
Добраться до точки, где предстояло разместить лагерь батальона, просто, иди себе спокойно вдоль железной дороги прямо юг. Но скоро способ передвижения пешком станет бессмысленно тратой времени. В режиме бешеной собаки метаться между лагерем и Брестом придется постоянно. Ему бы мотоцикл, да с коляской!
Капитан вздохнул и угрюмо поправил лямку позвякивающего стеклом тяжелого вещмешка. Встреча с военными, или не очень, строителями должна пройти по всем правилам военного этикета. Или, как говорят мудрецы, только двадцать шесть литров пива гарантируют мужчине полное покрытие дневной нормы в кальции.
Пот струился по лбу и щекам Максима, но он его не замечал, и жадно рассматривая знакомые кусты, кочки, канавы и насыпи. Наяву, с земли, а не со снимков с воздуха и старых бумажных карт.
Ненашев остановился передохнуть, видя рядом как солдаты, в намокших от пота гимнастерках, нательных рубахах, а то и без них, выбрасывают землю из противотанкового рва и устанавливают рядом с дорогой надолбы.
От внимания капитана не укрылся знакомый факт – оружие бойцов осталось в казарме. Да, еще не перестали щадить подчиненных командиры. Гоняли по жаре лишь с шанцевым инструментом, пусть и весившим немало.
«Позиции шестой дивизии», Максим помнил план прикрытия, не путая его ни с каким другим. Сковать, задержать врага ударами и контрударами, пока страна не закончит мобилизацию.
До форта «ЗЫ», вокруг которого находилось большинство дотов, осталось метров триста. Даже без карты капитан понял, что они рядом. Вереница запряженных в подводы лошадок тащила щебень и камни. Проехала тройка грузовиков «ЯГ», под завязку груженых мешками с цементом. В воздухе стоял гул работающих механизмов и гомон строителей.
Каждый укрепленный район состоит из узлов. Узел обороняет отдельный пулеметно-артиллерийский батальон. В узел входят несколько опорных пунктов, приспособленных к отражению атак со всех направлений. Каждый пункт – рота. Далее доты, сведенные проектировщиками в единую систему огня, причем ни одна из амбразур не должна явно смотреть в сторону наступающего противника, чтобы не стать мишенью для огня орудий прямой наводки.
Панов когда-то недовольно морщился, рисуя на экране монитора схему. Теперь же не мог придраться, настолько искусно доты вписали в складки местности. Пусть и строили их почти на виду немцев, но на «линии Молотова» бутафорией не пахло, скорее долгостроем хребта обороны стрелковых дивизий и приданных им корпусных артполков, заранее занявших позиции.
Господствующая на тот момент военная теория считала, что без УРов на начальном этапе войны не обойтись. Доты должны остановить наступление врага, выиграть время для мобилизации.
Так думали французы, чехи, финны и даже немцы, возведя почти шестнадцать тысяч долговременных огневых точек на «линии Зигфрида». Колоссальные деньги «зарывали» в землю все государства, согласно имеемой передовой теории. С той же целью УРы строили и после мировой войны.
Долговременные огневые точки сооружали так. Устанавливали рядом полевой бетонный и лесопильный завод. Маскировали стройплощадки – обносили высоким забором с колючей проволокой и обсаживали молодыми елками. А на острове в Брестской крепости, где доты сооружались у самой воды, стройку закрывали полностью, чтобы немцы с вышек не видели.
Котлован копали местные. Они же привозили материалы и складывали их в ста метрах от заборов. В женский день 41-го ввели обязательную трудовую и гужевую повинность, за которую платили по государственным расценкам, на десять дней отрывая селян от полевых работ[85].
Ввиду секретности, далее к работе приступали саперы или бригады рабочих из центральных районов СССР. Доверяли лишь им, боясь, что нелояльные местные жители помогут врагу вскрыть систему огня опорных пунктов.
Те на месте варили каркас из арматуры и пару суток непрерывно бетонировали коробку дота. Снимали опалубку, монтировали вооружение и оборудование. Если успевали, то наружные стены покрывали смолой, спасавшей бетон от воздействия влаги. Затем обваловывали и маскировали[86].
Чаще всего делали двухэтажные сооружения, врытые в землю по самые амбразуры с толщиной стен в полтора-два метра. Перекрытие потолка должно выдержать прямое попадание 250-килограммовой авиационной бомбы. На вооружении: 76-мм капонирные орудия «Л-17», противотанковые «сорокапятки», пулемет «ДС» или «Максим». Рядом сооружали вспомогательные укрепления, используя как бетон, так и дерево.
До своего передового, почти достроенного опорного пункта и добрался капитан Ненашев, желая наяву видеть, насколько сильно «завязан узелок» его обороны.
*****
Осмотрев позиции, капитан пришел в уныние. Из всех дотов, вооружены лишь три, а к грядущей войне окончательно доделают еще штук пять, но то не есть факт[87]. Стоят его «коробочки» пока открыто, не обсыпанные землей. Лишь высокие заборы и маскировочные сети скрывают их от наблюдателей с западной стороны Буга. Там издевательски торчали две деревянные вышки.
Положительный момент состоял в том, что планировал опорный пункт настоящий мастер. Долговременные точки прикрывали друг друга, но полностью отсутствовала полевые укрепления: дзоты, траншеи, укрытия для пулеметов, пушек и минометов.
В готовые доты комбата не пустили. Разрешение должен дать майор Угрюмов или поступить приказ из штаба. Но прибывший по вызову Панова начальник караула признал в нем своего и разрешил осмотреть местность рядом.
Ненашев внутрь бетонного сооружения и не стремился. Когда-то Саша облазил похожую коробку прямо в Бресте, на северной окраине города.
Затем комбат забрался на руины форта, сгрузил вещмешок, заложил большие пальцы рук за ремень и начал ждать. Странно, никто к нему не подошел. Тогда Максим демонстративно достал бинокль и, в упор, начал рассматривать стройплощадку.
То-то же! Заметили, заметались, засуетились!
— Какой наглый вы человек, капитан Ненашев! — рассмотрев его документы, произнес воентехник из УНС[88]...
— Вы ошибаетесь, — сердито буркнул Максим и тряхнул рукой, будто взвешивая груз, вызвал нежный звук полного чем то, стекла.
— Неужели пиво?
— Конечно нет! Обычная нефильтрованная девяностошестипроцентная вода! Как мне еще с уважаемыми людьми знакомиться?
— Но оно теплое!
— Неужели, ты не найдешь одного кислотного огнетушителя?
Просто детский сад. Ничего, сейчас Панов двинет прогресс и покажет самый радикальный метод охлаждения пенистого напитка с использованием противопожарной пены.
— Ух ты! Давно не было такого лета, и давай, именно так, дружить долго и часто! — раздалось довольное хмыканье, — но я еще сапера позову, для полного взаимопонимания.
— Какого сапера?
Ненашеву хоть в чем-то везло. Участок осваивал саперный батальон, присланный на западную границу из Уральского военного округа[89], а руководила им инженерная бригада из семьдесят четвертого УНС.
Панов за военных их сразу не признал, но и на заключенных они были не похожи. Те, из ГУЛАГа равняли аэродромы, подальше от границы. Однако внешний вид «партизан» внушал уныние. Донельзя истрепанное обмундирование, раздолбанная обувь, безразличный взгляд и… Максим досадливо поморщился, кто-то уж очень характерно чесался[90].
М-да, а до цивилизации в виде бани и водопровода – шесть километров. Но услышав название округа, откуда прибыли саперов, Максим ситуацию осознал и в душе покаялся.