Читать интересную книгу Статьи и лекции - Алексей Осипов

Если есть первоблаго, то это БОГ. Благо — это есть естественное следствие приобщения к Богу, соединение с Богом. Это и является смыслом человеческой жизни.

Все подвластно Господу — следовательно, Ему подвластно время, заранее известно нравственное падение и духовная гибель. Но есть ли в связи с этим у человека свобода выбора тогда? Где проходит граница между собственной ответственностью за грех и попущением Божиим?

Нельзя смешивать предвидение с предопределением. Родители могут подчас предвидеть, что будет с их ребенком, если он пойдет вот туда-то. Но этим они не предопределяют его поведение, только предвидят, т. е. предвидение — не предопределение. В том и заключается качество свободы, что человек поставлен перед выбором. И этот выбор, сам акт выбора, сама ориентация личности уже определяет его состояние.

Вы знаете, что есть грехи мыслью, грехи желанием. И человек, решившись на грех, уже омрачается. Когда говорят о свободе, надо понять, что свобода — это есть возможность начать акт действия от самого себя. Есть факторы, причины, обстоятельства, которые влияют на меня, но я могу поступить и в ту, и в другую сторону. Свобода в том и заключается, что я могу начать ряд действий от самого себя. Могу самоопределиться.

Божественное предвидение не есть предопределение, т. е. не есть посягательство на мою свободу. Бог не может коснуться моей свободы. Не может! Иначе Он перестал бы быть Богом. Ибо человеческая свобода есть образ божественной свободы. Не случайно человек именуется богом с маленькой буквы, своего рода божество, поскольку он богоподобное существо.

Поэтому Бог, даже предвидя, совсем не предопределяет, а все действия Божии заключаются в том, что Господь вновь и вновь ставит человека в такие условия, в которых он с очевидностью должен избрать, определить себя — к добру он или ко злу. Так происходит становление человеческой личности в наших земных условиях.

Пришла мне в голову дурная мысль, я легко могу ее выбросить, а могу ей увлечься. Так, ну-ну, человек, по какому пути пойдешь? Как важен самоконтроль! Ибо здесь начинается ряд моих действий. Каждый самостоятельно определяет себя: быть с Богом или вопреки Богу. В этом — весь человек.

В одной из Ваших статей есть такая фраза: "… так называемые добрые дела". Еще у Игнатия Брянчанинова есть выражение: "… мнимо добрые дела". Что Вы скажете об этом?

Для того, чтобы ответить на этот вопрос, нужно вспомнить притчу о мытаре и фарисее. Фарисей, помните, чем хвалился? — Добрыми делами. И, по единогласному мнению святых отцов, это его хвастовство своими делами было осуждено. Кажется, делал добрые дела, а подвергся осуждению. Другой факт: великие святые оплакивали свои добродетели, как грехи. Вот удивительно! Они были очень внимательны к себе, анализировали и заметили, что у нас настолько перемешано добро и зло, что даже если я совершаю, кажется, доброе дело, во мне возникает то тщеславие, то расчет, то гордыня, т. е. проще — в бочку меда добавляется ложка дегтя. добрые дела, которые совершаются, Католическая церковь учит, что добрые дела совершаются ради приобретения заслуг, т. е. когда я совершаю добрые дела, я приношу милостыню Богу, приобретаю какую-то заслугу перед Богом.

Такое понимание добрых дел растит тщеславие в человеке, гордыню и постепенно превращает его в "святого сатану", в фарисея, в тех, кто распял Христа. Самые святые распяли Христа!

Вспомните — первосвященники, священники, книжники, т. е. богословы. Они были безупречны в своей религии, в своем отношении к закону Божиему. И они видели эту безупречность, они видели себя праведными. И это было страшнейшей раной их души, потому что добрые дела при неправильном к ним отношении превращаются в орудие гордыни и делают человека диаволом. Они привели к зависти к Христу. Они привели к распятию самой истины самих мнимо добродетельных людей.

Эти мнимо добродетельные дела или, как говорил свт. Игнатий Брянчанинов, — "добренькие дела" — тогда становятся таковыми, когда человек видит, что он что-то делает: "Я не фунт изюма, я не как прочие человеки". Вот что такое мнимые добрые дела.

Каково христианское отношение к добрым делам? Должны мы их делать? Да, должны, но при этом, во-первых, с такой мыслью: да, мы должны насколько можем исполнить заповеди Божии, но только глупый, безумный или слепец не видит при этом, что в каждом этом исполнении заповедей у меня полно того, что не должно быть: ложка дегтя в бочке меда.

Значит, мы должны, с одной стороны, всячески понуждать себя к доброделанию, с другой стороны, должны видеть, что, к сожалению, ко всему, что мы делаем доброго, увы, примешивается что-то недолжное.

Вот это недолжное и должно являться побуждением к покаянию.

Вопрос о церковной политике митр. Сергия (Страгородского)

Я совершенно уверен, что у здесь сидящих мнения разойдутся. Не может быть тут одного мнения. Более того, я даже уверен, что большинство скажет: "Бог с ними, с этими бандитами, да-да, мы свободны, только не расстреливайте моих собратьев". Кто думает так, а кто думает иначе. И отсюда различное отношение к политике митрополита Сергия. Сам он был действительно замечательным человеком, но оказался на таком изломе истории — не дай Бог никому! И фактически в своей так называемой декларации 27-го года он ничего нового не сказал, по сравнению с тем, что до него уже сказал святейший (и святой) патриарх Тихон Для этого просто нужно познакомиться с материалами и убедиться,

Так что, вот эти неоднозначные отношения к митрополиту Сергию и Московской патриархии обусловлены многими вещами и, в частности, тем, что тогда трудно было сориентироваться, трудно было найти верный путь. Одни готовы были умереть вместе с Церковью, идя на пролом, другие пытались дипломатическими путями спасти Церковь. Трудно было решить. Я просто благоговею перед их памятью и не знаю, как бы поступил сам.

Зачем нужен пост? Можно ли без этого угодить Богу?

Сама постановка вопроса уже содержит ошибку. Мы постимся не ради богоугодия. Как будто Богу нужен наш пост! Дьявол явился Великому Антонию и говорит: " Ты мало ешь, а я совсем не ем; ты мало спишь, а я совсем не сплю. Не этим ты победил меня! А смирением ты победил меня". Сказал и ждет: не возгордится ли своим смирением Антоний? Пост дан вовсе не ради богоугодия. Совсем не в этом дело. Народная мудрость говорит: "Сытое брюхо к учению глухо". Это все знают, еще больше скажу: "к молитве глухо". Пост только потому и необходим, что он делает нас более "легкими", более способными к молитве. Это первое, без чего религия невозможна — без поста, без воздержания. Более того, это воспитывает наш дух хоть немножко. Заметьте, мы же ни в чем не можем себя воздержать. Как нам трудно добровольно от чего-либо воздержаться! Почти невозможно. Пост нас к этому приучает, дает силы управлять собой. Пост облегчает нас. Я помню свой разговор с начальником медицинского отдела ЮНЕСКО во время Великого поста. Я его угощал великопостным кушаньем, а оно было очень скудное. У нас в академии для преподавателей пост без рыбы (студентам дают рыбу кроме первой, четвертой и страстной недели, Среды и Пятницы. Мы по этому поводу шутили, не пойти ли нам в студенты на Великий пост). Так вот, угощал я этого директора из ЮНЕСКО. Он очень внимательно слушал, когда я ему рассказывал про Великий пост — сколько мы постимся, как часто бывает пост и пр. Потом вздохнул и сказал: "Если бы все люди так жили! Нам бы, медикам, тогда и делать было бы нечего. Любой врач скажет: "Воздержание — в высшей степени полезно!"

Свт. Тихон Воронежский в краткой форме сформулировал: "Воздержно яждь, мало пий и здрав будеши", т. е. это колоссальное оздоровительное средство, только нужна разумность, нужен пост, а не неразумное неядение, когда человек доводит себя, не знаю до чего. Можно погубить себя, чем угодно, самыми полезными вещами. Нет, пост — это воздержание, которое является одним из очень эффективных средств оздоровления всего организма. Это нельзя забывать.

Так что, даже если кто-нибудь не верит ни в Бога и ни в Церковь, и тому я очень советую прибегать к этому оздоровительному средству.

У одного из святых отцов есть такие слова: "Не начни учить преждевременно, иначе на всю жизнь останешься недостаточным по разуму". В чем, по-вашему мнению, состоит преждевременность?

В нескольких вещах. Первое — если ты не поставлен на это. Это чисто внешний признак, если не поставлен на это, то нечего на себя и брать. Не поставлен кем? Епископом, начальником и т. д. Это внешний элемент, который отвечает на этот вопрос.

Бывает и другое. Серафим Саровский 15 лет находился в затворе, прежде чем удивительным образом Сам Бог ему повелел выйти на служение к людям. Подумайте, 15 лет подвизался в пустыньке! Шел процесс подготовки. В чем он заключался? Мы считаем, что в том, что преподобный Серафим не ел, не спал, да стоял на камне 3 года. Это только внешняя скорлупа, кожа. На самом деле самая основная работа шла внутри: познание себя, понуждение себя к совершению заповедей Господних, Евангелия, постоянное покаяние в том несовершенстве, в той нездоровости, которые он видел у себя… Вот этот процесс постоянной борьбы с собой, который постепенно приводит к состоянию обожения человека или, как преподобный Серафим выражался, к стяжанию Духа Божия. Вот этот процесс является реальным процессом духовной жизни и на определенной стадии духовного развития многие из святых получали прямое указание Божие идти к людям, открыться людям, т. е. учить людей. А многие святые так и не получили такого указания, и мы знаем, что множество пустынников так и оставались в пустыне и никогда не выходили к людям. Самое большее, что о их существовании узнавали люди, т. к. не каждый даже из святых способен к учительству.