Читать интересную книгу Маска Красной смерти. Мистерия в духе Эдгара По - Гарольд Шехтер

Карсон в ответ на эту тираду чуть приподнял бровь, что, с учетом крайней скупости его на проявления эмоций, мимику и жесты, было красноречивым свидетельством удивления.

— Разные люди по разным причинам отправляются в горы, мистер Барнум. И пробивание пути для цивилизации отнюдь не на первом месте в этом списке. Некоторые из-за денег… хотя я что-то богатого траппера ни разу не встретил. Другие бегут от чего-нибудь.

— От чего, например? — спросил Таунсенд, не переставая записывать слова Карсона.

— Например, от прошлого. А кого-то устраивает дикая воля. Горы могут убить вас, но свобода Божьего края притягивает.

— К какой из этих категорий можно отнести Джонсона? — спросил я.

— Ни к какой. Таких привлекает не свобода, а произвол. Твори, что хочешь, закона нет. Никого не волнует то, что Джонсон там вытворяет. Все им восхищаются. Он бы и по сей день охотился на индейцев, если бы не ошибся в выборе жертвы. Убил того, кого не следовало убивать.

— Кого? — воскликнул Барнум.

Карсон посмотрел на спящего сына, тем временем повернувшегося на бок.

После этого он ответил тоном настолько мрачным, что у меня волосы зашевелились на затылке.

— Мою жену.

Хотя слава Карсона в значительной степени основывалась на собственных его подвигах именно в качестве охотника на индейцев, его враждебность ограничивалась теми племенами, которые непримиримо ненавидели белых и открыто сопротивлялись прогрессу цивилизации. Степень его терпимости к индейцам соответствовала степени их лояльности к белым пришельцам, и с некоторыми племенами он поддерживал весьма доброжелательные отношения.

Не отличаясь от большинства белых охотников, в умах которых самые дикие предрассудки в отношении индейцев уживались с сердечным расположением к «краснокожим», он перенимал привычки и обычаи этих лесных «дикарей» и даже породнился с племенем арапаго, взяв в жены юную индианку Ваа-Ниби, дочь вождя. Имя ее в переводе на язык белых означало «Поющая Трава». Карсон женился на ней весною 1839 года. Процедура эта, лишенная всякого налета ханжеской сентиментальности, свойственной устоявшимся у бледнолицых традициям, более напоминала торговую сделку. После длительных переговоров Карсон согласился отдать в уплату за невесту одну винтовку, два больших охотничьих ножа, а также оговоренное количество сахара и соли. Брачный союз скрепили согласно принятым у арапаго обычаям, после чего Карсон забрал молодую жену из племени. Менее чем через год родился сын, Иеремия.

Не отличаясь излишней разговорчивостью, Карсон мало что поведал о своей жене. По манере его высказываний я смог, однако, заключить, что относился он к ней весьма нежно, отличаясь от большинства трапперов, рассматривающих своих индейских скво как прислугу и постельное удобство.

Несколько лет Карсон спокойно жил с женой и сыном в деревянной хижине на берегу горной речки, но осенью 1844 года — примерно за девять месяцев до его прибытия в Нью-Йорк — произошла ужасная трагедия. Вернувшись с охоты — его не было дома около недели, — он увидел, что хижина сгорела, жена его зверски убита, а сын исчез.

К счастью, ребенку удалось спрятаться в лесу, забравшись в выгнивший изнутри ствол упавшего дерева, и переждать опасность. Физически мальчик не пострадал, но в результате потрясения потерял дар речи. Жестами он смог, однако, поведать достаточно много, чтобы отец понял, кто был виновником трагедии. К тому же на теле Ваа-Ниби под ребрами зияло красноречивое отверстие.

Вскоре после этого выяснилось, что Джонсон покинул местность, когда обнаружил, что убитая им скво — жена прославленного следопыта. Карсон же, навестив Дела Лью, направился на восток вместе с сыном и своей верной собакой.

В самом конце долгого путешествия, на пароме, готовившемся ошвартоваться у пирса на Манхэттене, Карсон услышал разговор попутчиков о барнумовских чудесах, в частности о пляске со скальпом, которой развлекал публику вождь Медвежий Волк. Сразу созрело решение навестить индейца, как ни мал был шанс выведать у него что-либо о Джонсоне. Высадившись на берег, Карсон прямиком направился в музей Барнума и нежданно-негаданно оказался в гуще событий.

Карсон замолчал. После короткой паузы полицейский капитан изрек:

— Да, ваш Джонсон — действительно подарочек. Но с чего он именно в Нью-Йорк направился?

— Скорее всего, раньше здесь бывал, — сразу ответил Карсон. — Местность знакомая. Легкая добыча разгуливает под носом, под нож просится. Да и укрыться в этих ваших каменных джунглях легче легкого.

— Точно описать его можете? — спросил капитан.

— Видел однажды на рандеву.

Заметив удивленное выражение лиц присутствующих, скаут вкратце объяснил характер ежегодных охотничьих слетов, когда сотни охотников спускаются с гор, чтобы продать пушнину, запастись припасами и, не в последнюю очередь, пообщаться между собой. Во время такого шумного сборища летом 1842 года Карсон и увидел Джонсона-Печенку, которого до этого знал только понаслышке.

— Высокий. Шесть футов два дюйма, в мокасинах, пожалуй, шесть и три. Волосы ярко-рыжие, густые, борода по грудь. Брови косматые, кустами, тоже рыжие. Силы на троих. Видел я, как повздорил он с братьями Бейдлерами, тоже не хилые ребята. Схватил их за шкирки и лбами звезданул — на землю оба упали уже мертвыми.

— Х-ха! — торжествующе воскликнул Барнум.

— Что случилось? — вырвалось у меня.

— У меня мозги скрипнули, — сообщил Барнум. — Великолепная идея. Освальд в два счета соорудит портрет этого Джонсона по описанию Кита. Освальд, дружок, ведь так?

— Постараюсь, мистер Барнум, — дрожащим голосом откликнулся Освальд.

— Никаких «постараюсь». Ты запросто с этим справишься. По, ведь вы видели его работы. Да и весь город… гм… да… В общем, это виртуоз графики, второй Леонардо! Освальд, сейчас же сочинишь портрет под руководством мистера Карсона, и завтра утром Моррис тиснет его в «Миррор». Конечно, тиснет, это ж такой шанс! Как, мистер Таунсенд?

— Да, думаю, вы правы.

— Еще б не прав! Завтра морда Джонсона во всю первую полосу! И каждый будет знать, кого ловить. Мы его живо сцапаем!

— Вреда не будет, — согласился Карсон. — Но пользы тоже особой не жду. Джонсона так просто не возьмешь. Поймать его сложно. Но я поймаю.

— И что тогда? — спросил Даннеган.

Карсон ничего не ответил. По выражению лица скаута, однако, нетрудно было понять, что ожидает убийцу его жены.

Даннеган помолчал и задал следующий вопрос:

— Могу я ознакомиться с вашим оружием?

Карсон, большие пальцы которого покоились за поясом по обе стороны от пряжки, мгновение помедлил, потом его правая рука скользнула к кобуре. Ловким движением он извлек пистолет и протянул его полицейскому рукояткой вперед.

— Слышал я о таких, — в тоне светской беседы изрек Даннеган и признался: — Но вижу впервые.

— Кольт-Паттерсон, — сообщил Карсон, с сожалением глядя на свое оружие.

— Пять выстрелов без перезарядки! — причмокнул полицейский. — Вот это да!

— Да, иногда очень помогает, — скромно признался Карсон.

Капитан встал и сделал то, чего не ожидал никто из присутствующих, кроме, пожалуй, самого Карсона. Таунсенд даже негромко ахнул. Полицейский сунул револьвер себе за пояс.

— Извините, мистер Карсон, вынужден оставить это у себя. Не могу допустить, чтобы вы разгуливали по городу и стреляли в подозреваемых на улицах. Здесь не Запад. Я благодарен вам за помощь в музее, но далее поведу дело сам.

Хотя мне это и претило, но несимпатичного полицейского капитана вполне можно было понять. Приходилось признать обоснованность его позиции. Какими бы безупречными и высокоморальными мотивами ни руководствовался Карсон, он оставался одиночкой, частным лицом, действующим вне рамок закона. Более того, высокопоставленный полицейский офицер и не должен был поступить иначе. Разумеется, Даннегану хотелось продемонстрировать, кто здесь главный.

Под взглядом скаута, однако, полицейский почувствовал себя неуютно и даже сглотнул. В комнате повисла напряженная тишина.

Напряжение разрядил вождь Медвежий Волк. Он внезапно нарушил молчание и заговорил, обращаясь к Карсону на своем гортанном языке. Карсон ответил ему на языке кроу, после чего вождь заключил беседу одной фразой, сопроводив ее кратким выразительным жестом: выставил перед собой правую руку ладонью вниз и резко развернул ладонь, как бы обозначив опрокидывание чего-то… или кого-то.

— Вы о чем? — подозрительно спросил Даннеган.

— Вождь спросил меня, и я ему ответил, что вы теперь беретесь за Джонсона-Печенку самостоятельно.

— Ну и что он?

Карсон ответил, чуть помедлив и с каким-то намеком на улыбку.

— Он сказал, что вы… храбрый парень.