Читать интересную книгу "Личный интерес - Ольга Вечная"

четвертом — сама протягиваю руку, за что получаю одобрительный серьезный кивок.

Мы выруливаем из города и несемся по трассе. Савелий включает ремиксы незнакомого, но очень классного диджея. И я, расслабившись еще больше, едва не начинаю пританцовывать! Солнце мягко греет, редкие перистые облака раскрашивают голубое небо. Вокруг нас, по обочинам черного полотна дороги, покрытые то зеленью, то золотом высоченные деревья. Как же красиво в начале осени!

Я и не замечала. Так много работала, что сейчас получаю искреннее наслаждение от всего, что вижу. Улыбаюсь. Просто так, потому что хорошо, спокойно и одновременно все чувства обострены.

Вот как так рядом с Савелием получается? Что нельзя же, что это плохо, он везет меня в неизвестное место, а я почти счастлива.

Разумеется, все понимаю. Неформальная одежда и улыбочки ничего не значат. Рядом со мной Адвокат дьявола, а не любовь на всю жизнь, не будущие серьезные отношения и уж точно не шанс родить ребеночка. Скорее всего, Савелий попытается через меня подобраться к Савенко и прямо сейчас размышляет, как сделать это деликатно. Что ж. Других вариантов все равно нет. Больше никто не захотел свозить «умницу Сашу» за город. Да и, будем предельно честны, этот мужчина — магнит притягательный.

Я десять лет положила на эту работу.

Я хочу сделать что-то настоящее и получить эмоции!

Улыбаюсь Савелию — он опускает очки и подмигивает. Чем дальше от города, тем меньше мы адвокат и помощник судьи. Тем больше — просто люди.

Спустя час на трассе он наконец сворачивает к заправке.

Никогда здесь не была, но все они примерно одинаковые, поэтому мне комфортно. Хочется только отметить чистоту и внушительный выбор выпечки. Савелий оплачивает бензин, спрашивает, что я буду.

Он забавен. А еще он, кажется, невероятный эмпат, потому что за все два часа ни на одну секунду я не почувствовала себя неуютно или в опасности.

Мы пьем кофе и едим сэндвичи. Болтаем о поездках на машине и о том, кто сколько времени максимально проводил за рулем. Савелий побеждает с фанфарами.

Ему приходится отвлечься на телефонный звонок, а для этого — выйти из кафе. Когда возвращается, он изображает колоссальное облегчение, что я все еще здесь. Это смешно!

Я нервно жую мятную жвачку, возвращаясь к машине.

Всего его обсмотрела. Савелийтак хорош собой, что я то и дело сбиваюсь с мысли.

Когда мы пристегиваемся, ему снова звонят, и, пока он разговаривает по телефону, я робко вкладываю свою ладонь в его.

Мы ведь стоим на месте.

Мало ли что?

Он забыл, что ли, что я могу убежать?

Савелий не отказывается. Напротив, машинально сжимает мою руку, рождая импульс. Он обсуждает неизвестное мне уголовное дело, хмурясь еще сильнее. В какой-то момент так же машинально подносит её к губам и целует запястье.

Эмоции пронзают сердце. Обаянием Савелия словно паутиной окутывает.

Он всё это, конечно же, чувствует. И, закончив разговор, поворачивается ко мне.

Тишина такая на парковке у этой заправки.

Между нами запрет — работа. Ответственная, сложная, важная. Мы даже не по разные стороны баррикад: я, как представитель судебной власти, над баррикадами. Сцены предыдущих встреч проносятся калейдоскопом. Дистанция.

Дистанция.

Дистанция.

Мои категоричные ответы, жесткие взгляды. Мое имя, которое заработано с таким трудом. Моя мечта стать неподкупной судьей.

Я сижу в машине с самым продажным адвокатом на свете. Ощущаю уязвимость и унижение, но при этом на душе очень легко.

У всех есть предел, после которого ставится все равно. Я свой, видимо, перешагнула.

Савелий рассматривает меня. Опускаю глаза, потому что просто не могу иначе. Я так давно не была на настоящем свидании, так давно не ощущала себя женщиной, что робею как подросток. Но не жаловаться же ему на это?

Девушкам тяжело в суде. Мы попадаем в систему еще совсем юными, и приходится за короткий срок становиться жестче мужчин, чтобы те нас уважали. Я стала такой жесткой, что не понимаю, как обратно вернуться. А вернуться хочется.

Хотя бы на крошечный шажочек.

Я просто не вывожу больше. Я не вывожу!

Мое сердце как будто в три раза увеличивается, растерянность колет кончики пальцев. Савелий отстегивается и тянется ко мне.

___

Вот теперь я вздрагиваю, когда он прижимается щекой к моей щеке. Но не отшатываюсь. Наоборот, льну сама, и он делает вдох.

Прикосновение губ можно назвать осторожным.

Савелий целует меня в щеку один раз, второй, места касания искрятся, и я закрываю глаза. Он не спешит, даже выжидает, и я отвечаю робким поцелуем. Это так смело, но и отказаться немыслимо! Он ведёт носом по моей коже. Целует меня в подбородок, в уголок рта.

Искры уже всюду: на нас, на приборной панели, в воздухе. Савелий ласкает меня очень легко и неспешно, а они жгут. Всю меня терзают. Я так сильно нервничаю, ужасно боюсь сделать что-то неправильно. Боюсь продолжить, и еще больше — что все закончится.

Савелий чуть отстраняется. Его дыхание мятное, и у меня во рту скапливается слюна. Повинуясь порыву, веду пальцами по его лицу. Как он мне нравится. Как безумно нравится! Сейчас заплачу.

Я пытаюсь быть смелой. Надеюсь, он не чувствует себя так, будто его партнерше пятнадцать.

В следующую секунду Савелий льнет к губам, и мое сердце останавливается.

Сначала он пробует. Раздумывает, медлит или наслаждается, превращая момент в особенный. У меня внутри все в узел скручивается от этого выжидания, сомнений и страха перед будущим. Я жадно вдыхаю запах, а когда Савелий втягивает в себя мой, я загораюсь, осознавая, как много его во мне и меня в нем. Мы одновременно приоткрываем глаза, словно проверяя, что происходящее не сон. Сердце уже бахает от панической серьезности ситуации. И, словно согласившись с реальностью, мы начинаем увлеченно целоваться.

Язык Савелия тоже мятный, с каждым движением он раскрывает мне рот, чтобы коснуться моего, закрутить лаской. Это настолько приятно, легко и естественно, что неуверенность отступает. Поцелуй становится глубже. Быстрее. Он влажный, сочный. Терпение Савелия лопается, он притягивает меня к себе, и мы целуемся по-взрослому.

Кажется, даже имя свое забываю. Мы впадаем в ошеломляющую дикость, и поцелуи мгновенно перерастают в нечто большее. Я задыхаюсь, когда Савелий жадно зацеловывает мою шею, втягивает в себя кожу, скользит языком. Кайф от его грубоватых ласк искрится по всему телу.

Поцелуи достигают ключиц. Искры концентрируются внизу живота, они так сильно жгут, что приходится раздвинуть ноги и обнять Савелия крепче.

Неподалеку останавливается машина, хлопают двери. Детские крики действуют как сигнал «Стоп», и