wolnosc, jak zurawie wiosng.
Poznacie mie po gtosie; pokim byl w okuciach,
Pelzajac milczkiem jak waz iudzilem despote,
Lecz warn odkrylem tajnie zamkniete w uczuciach,
I dla was mialem zawsze golebia prostote.
Teraz na iwiat wylewam ten kielich trucizny,
Zraca jest i palaca mojej gorycz mowy,
Gorycz wyssana ze krwi i z lez mej ojczyzny,
Niech zrze i pali, nie was, lecz wasze okowy.
Kto z was podniesie skargg, dla mnie jego skarga
Bedzie jak psa szczekanie, ktory tak sie wdrozy
Do cierpliwie i diugo noszonej obrozy,
Ze w koncu gotow kqsao — reke, co ja targa.
15. К русским друзьям (Мицкевича)
Помните ли вы меня? А я — когда думаю о моих друзьях, казненных, сосланных, заточенных по тюрьмам, — так вспоминаю и вас. В моих воспоминаниях даю право гражданства вашим чужеземным лицам.
*
Где вы теперь?.. Благородная шея Рылеева, которую я обнимал как шею брата, — по царской воле — повисла у позорного столба. Проклятие народам, побивающим своих пророков!
*
Рука, которую мне протягивал Бестужев — поэт и воин, — оторвана от пера и оружия; царь запряг ее в тележку, и она работает в рудниках, прикованная к чьей-нибудь польской руке.
*
А иных, может, страшнее постигла кара небесная: может, кто из вас, опозоренный чином или орденом, продал свою вольную душу за царскую милость и кладет земные поклоны у царских порогов.
*
Может, он наемным языком славит царское торжество и радуется мучению своих друзей; может, он на моей родине купается в нашей крови и хвастает перед царем нашими проклятьями, как заслугою.
*
Если издалека, из среды вольных народов, долетят к вам на север мои грустные песни, пусть звучат они над вашей страною и, как журавли весну, предскажут вам свободу.
*
Вы узнаете меня по голосу. Пока я был в оковах, я свертывался, как змей, и обманывал деспота. Но вам открывал я тайны моего сердца и был с вами простодушен, как голубь.
*
Я теперь изливаю на свет мою чашу яда. Горяча и жгуча горечь слов моих; она вышла из крови и слез моей родины. Пусть же она жжет и грызет — но не вас, а ваши оковы.
*
А если кто из вас станет упрекать меня, то его упрек покажется мне лаем пса, который так привык к терпеливо и долго носимой цепи, что кусает руку, ее разрывающую.
16. <Вступительная заметка к думе «Видение Анны Иоановны»>
В первом издании дум была пропущена или, лучше сказать, не пропущена ценсурою дума «Видение Анны Иоавовды», напечатанная в нашей «Полярной звезде» 1859 года. Мы сочли необходимым поместить ее в этом издании Дум.
Прим. Ред.
ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Автограф ЦГАОР.
I) [За два года пред сим написал я несколько из сих дум. Известный литератор наш Ф. В. Булгарин, увидел их у меня...
Нечто о думах]
II) Автограф ЦГАОР.
С некоторого времени встречаем мы людей, утверждающих, что народное просвещение есть гибель для благосостояния государственного. [Не будем] Здесь не место опровергать сие странное мнение; [тем более, что ист<очник>] [источник оного известен: он есть деспотизм]; к тому ж оно, к счастью, не может [в наше время] в наш век [иметь решительных] иметь многочисленных приверженцев, ибо источник его и подпора — деспотизм — [нигде] даже в самой Турции уже не имеет прежней силы своей.
За полезное, однако ж, сказать почитаю, что [законные правительства, основанные на законной свободе, тверже народов просвещенных] [одно тира<нство>] один деспотизм боится просвещения, ибо знает, что лучшая подпора его — невежество: таким образом, жители Митиленские, покорив возмутившихся союзников, не нашли надежнейшего средства поработить их совершенно, как запретить детей их чему-либо учить. Благосостояние и тишина общественные реже нарушаются в государствах [просвещенных] образованных, нежели непросвещ<енных>, ибо народы [оных] первы<х> [более имеют средств] лучше понимают истинные пользы свои, нежели [вторые] последних; ибо просвещение — надежнейшая узда противу волнений народных, нежели предрассудки и невежество, которыми стараются в правлениях самовластных двигать или воздерживать страсти народа. Невежество народов — мать и дочь деспотизма — есть истинная и главная причина всех неистовств и злодеяний, которые когда-либо совершены в мире. Одни только друзья тиранов и то же невежество приписывают их [просве<щению>] излишнему просвещению. Пусть раздаются [вся<кие>] [жалкие] презренные вопли порицателей света, пусть изрыгают они хулы свои и изливают тлетв<орный> яд на распространителей просвещения... пребудем тверды, питая себя тою сладостною надеждою, что рано ли, поздно ли лучи благодетельного светила проникнут в мрачные и дикие дебри и [согреют] смягчат [даже] окаменелые сердца самих порицателей просвещения.
Обяз<анность> каждого писателя быть [для народа] [настав<ником>] для соотечественников полезным, и я, по возможности желая исполнить долг сей, предпринял, подобно польскому знаменитому) стихотворцу Немцевичу, написать исторические думы, стараясь напомнить в оных славнейшие или, по крайней мере достопримечательнейшие [происшествия русского народа] деяния предков наших.
Вот что говорит Немцевич о цели подобных сочинений: «Воспоминать юношеству о деяниях предков, дать ему познания о славнейших эпохах народа, сдружить любовь к отечеству с первыми впечатлениями памяти — есть лучший способ возбудить в народе сильную привязанность к родине. Ничто уже тогда тех первых впечатлений, тех ранних понятий подавить не в силах; они усиливаются с летами, приготовляя храбрых для войны ратников и мужей добродетельных для совета.
Царское Общество наук в Варшаве, — продолжает тот же писатель, — постигая всю важность сей истины, выдало новый проспект для сочинения истории народной; труд сей, разделенный между многими писателями, требует немалого времени. Все заставляет надеяться, что читатель найдет в оной достаточное о деяниях народных известие; но происшествия, рассказанные важным и суровым слогом истории, нередко ускользают из памяти юношества, равномерно многочисленные томы подобных творений не каждый может достать и читать... Общество, не жалея никаких средств, не желая упустить для столь благородн<ой> цели, поручило мне выставить в исторических песнях славнейшие происшествия и знаменитейшие деяния и победы королей и вождей польских».
Цель моя та же самая — то есть распространить между простым народом нашим, посредством) дум сих [напомнить о славных и великих] хотя некоторые познания о знаменит<ых> доблестях предков [его] заставить его гордиться славным своим происхождением [своим] и еще более заставить [по]любить [свою]