Читать интересную книгу Таймыр. Трилогия - Вадим Денисов

То, что Донцов лично в чем-то был уже убежден, ничего не меняло. Убеждения ничего не весят, нужны доказательства, обстоятельства и понятная схема событий. Только с этим можно выходить наверх и чего-то требовать. Это уже пятый случай стопроцентного н а б л ю д е н и я за последнее время. И семь случаев неявного. Пятый явный, бляха! а ясности — абсолютный ноль. А полгода назад? А сколько случаев вообще упущенных, не учётных?

— Следы-то, поди, и на грунте искал? — поинтересовался Андрей.

— Нет нигде следов, тут кругом галечник, а дальше болота. А запрыгнула эта тварь гораздо раньше, может, даже километров за двадцать вскочила, — предположил начстанции без особой уверенности. — Пока умащивался, пока оглядывался, пока принюхивался…

— Ладно, более-менее ясно. Ясно, что все не так просто, Степан. Понимаешь, тут ведь сходу панику не поднимешь — немыслимые дела, согласись. Дикие. Не бывает в наших землях таких зверей, любой биолог тебе это скажет, и будет прав…. Надо все перепроверять и уточнять. И экспертиза нужна, — Донцов вслух планировал дальнейшие действия и тут же, не дожидаясь неудобных вопросов, спросил:

— Состав на Алыкель шел?

— Ага. Съездить хочешь? Скоро поезд пойдет, остановлю.

— Поеду, конечно, — вздохнул-кивнул Андрей. — Потом к Максимилиану в больничку наведаюсь. А ты не переживай, Степа, мы тебя не бросим. Я по приезду распоряжусь, пришлют тебе усиление, понаблюдают за округой парни. Какое-то время.

— Так бы сразу и говорил…

— А я сразу и говорю. Эх, если бы пораньше знать! Можно было бы вертолет поднять, засечь как-то. Ищи теперь его.

— Так мне ж не поверили! Ладно «наблюдатель» что-то там несет про нечисть… Но когда тебе официальное должностное лицо говорит, это как? Лейтенант молоденький сидит в Лонтокое, ему говоришь, а он смеется, идиот. Оценки выносит, сопляк, что все это маразм. Ну, что может знать эта молодёжь о маразме… Набрали дебилов в органы.

— Ну а хоть кто-нибудь поверил? — поинтересовался Донцов для проформы.

— Поверили те, кто непосредственно на станции живет, в полях вся жуть как-то ближе… Сидя в городе, в такое хрен поверишь, — без улыбки сказал Степан. — А как только сюда попадешь — поверишь со всей охотой… Смотри, как пригрело то!

Сделав снимков сорок на максимальном разрешении, которое позволяли свет и матрица камеры и сняв короткий обзорный видеоролик, Донцов спрятал камеру, достал бинокль и сказал сам себе без тени издевки:

— Все мы еще хлебнем, чувствую, дерьма горячего с этим «маразмом».

Тундра притихла. Даже птиц не видно. Даже легкие волны на озерах унялись. Вокруг было все так же пусто. Никто не потревожил уже уставших исследователей, греющихся на насыпи под солнцем и теплым ветром, никто не крался вдоль отсыпки по широкой зеленой полосе заболоченных полос. Не гудели рельсы, не дымился на горизонтах костер, не вывалился из-за похожего на спящего мешку огромного холма (за ним долина поворачивала на восток), нежданный вертолет. Донцов опустил бинокль, и уже невооруженным взглядом осмотрел местность на юге — с той стороны, откуда и можно было ждать чего-то недоброго. Все спокойно.

Андрей передернул плечами. Ему все же казалось, что со стороны невысоких холмов, протянувшихся на востоке, за двумя людьми следит из-за не тающих даже летом снежников жутковатый звериный глаз, тщательно выбирающий момент для нападения. Повернувшись, Андрей заметил, что и Степан как бы небрежненько, но внимательно оглядывает холмы за избой в бинокль, другой рукой сжимая погон карабина.

— Чё, тоже показалось? — усмехнулся он.

— Покажется тут, — прошипел сквозь зубы начстанции.

— Перекрестимся? — предложил Донцов.

Степан пожал плечами.

— Начальник, итоговый вопрос задать можно? — решился он.

— Валяй.

— Два. Ты знаешь, что это такое?

— Знаю частично. Но это служебная информация.

— Да брось ты шпионские игрища, — возмутился Дьяченко. — Кагэбешники хреновы, опять скрываете правду от людей!

— Но-но, мужчина… — заворчал Донцов более по старой службисткой привычке, чем от сердца. — Вот арестую тебя за оскорбление при выполнении служебных…

— Да хоть в тюрьму посади, орел какой! Может, при таких раскладах скоро весь Норильск добровольно согласится в какое-нибудь безопасное место запереться, Норильску не впервые в лагеря. Напугал зэка шконкой.

Донцов в ответ лишь тягостно промолчал. А что тут скажешь, теперь ситуация всяко может повернуться.

— Второй вопрос задаю?

— Любопытствуй.

— А у тебя в ствол сейчас «серебряночка» загнана?

— Секрет старого чекиста, — непреклонно прошипел Донцов, с неудовольствием наблюдая язвительно-понимающую гримасу на лице Дьяченко.

Вот привязался, стервец! Но ведь первый патрон в донцовском «шпалере» действительно имел пулю в серебряной плакировке… С некоторых пор техотдел управления расстарался — для таких вот выездов. Увы, проверено надобностью… А признаться как-то стыдно.

— Избу-то стоит осмотреть? — размыслил он вслух.

— Чё её осматривать? Опломбирована изба, еще с тех пор, а копия протокола осмотра и у меня есть. Ты же сейчас не сектантами занимаешься, — лишь махнул рукой успокоившийся Степан.

— Ну, тогда поехали. Заводи, дружище, тарантас. Потом как-нибудь я тебе все расскажу. Почти все. Будешь в городе, заходи, кстати. А пока, уж извини, нельзя.

И они поехали. Хотя это и не нравилось обоим, обратный путь к станции Фокино был очень уж похож на бегство с поля боя.

Пролетая.

В салоне старенького чартерного самолета Л-410 «Турболет» было тесно. Немногим более десятка пассажиров, но проходе и на сиденьях громоздились тюки со снаряжением и рюкзаки, борт шел с максимальной загрузкой.

«Слишком много у них женщин в группе, аж четыре — это редкость, сюда, в основном, мужики летают», — подумал Дмитрий Квест, сидя на своем месте в самом хвосте. Он с облегчением снял, наконец-то, итальянские кожаные ботинки, страсбургский галстук и двубортный светлый пиджак и теперь раскладывая перед собой бутерброды. Но женщины все явно опытные. Серьезная экспедиция, м а т е р а я. Женщины сидели отдельно от троих мужиков и о чем-то беседовали. Мужчины спали.

Еще на посадке в аэропорту Алыкель Квест отметил, что и начальником у этого «турья» была баба, суховатая мегера в возрасте, властно отдающая распоряжения резким голосом. Погрузка группы происходила достаточно нервно. На поясе у начальницы висели застегнутые кордуровые ножны, и она их не прятала даже тогда, когда сдавала командиру воздушного судна опломбированный чехол с карабином. Димке интересно было, сдаст она нож экипажу или плюнет? Не увидел. Но связываться с такой — себе дороже.

Аутдор-эмансипе. В данном случае обычные туристические «тетки» уже преодолели какой-то незримый барьер, когда женского начала остается минимум, все замещает искусственная мужицкая готовность к экстриму. Огрубелые лица, привычная небрежность в одежде, резкие и сильные движения. Вместо маникюра мозоли на сбитых костяшках. Летят вот, что-то собираются доказывать «мужикам», то есть всему миру. Женщины воительницы, женщины-покорительницы. До сих пор русский Север, за исключением редких цивилизационных оазисов типа крупных поселков и Норильска, видит, в основном, именно такой типаж. Хотя заполярные земли, как думал Димка, давно заслужили другого женского бытия, оседлого, спокойного, семейного, домашнего. Нормального. А не… армейского, что ли. Или еще не заслужили?

И нужно ли женщине заниматься, среди прочего, опасными мужскими делами? Зачем им всё это, виден ли вообще предел эмансипации? Или права крылатая фраза, что эмансипация придумана лишь для того, чтобы облегчить некрасивым женщинам выход в стремнину общества?

Недавно тетки прошлись и по его адресу. Что-то живенько так обсудили, хихикнули, оглядываясь на Квеста, потом одна, что называется, что-то «брякнула в струю», резюмировала, и все заржали, как лошади. Весело им стало. Ну, конечно, галстук, костюм, лощеный, бледный от офисных посиделок мужичок, типичный офисный планктон. Нет бы ему надеть на себя вонючие брезентовые штаны и не побриться с недельку для шарма… Димка инстинктивно напрягся, стараясь не смотреть на хохотушек, втянул приличный пузец и тут же расстроился из-за этой автореакции. Не рассказывать же им, в самом деле, что у Квеста за спиной есть такие «приключения» и «маршруты», что к подобным и близко не стоит приближаться туристу-романтику, тем более женщине. Он глядел на камуфляж, плотно обтягивающий согнутые женские тела, привычные к полевым нагрузкам и размышлял. Если изложить мысли Квеста в виде своеобразного спича, то получится следующее:

«Вот сидит где-то сейчас некий «majo» и не книжку интересную, а листает глянцевые страницы гламурного издания, да и гундит себе под нос, удивляясь изменившемуся содержимому как политических, так и гендерных журналов… Ибо женщины оказались умнее всех, ожидающих видеть в них лишь сексуально-хозяйственный символ. Тыкали мы их своими мужскими занятиями, доблестными и интересными, хвастались полнотой своей жизни и получили по заслугам. Женщины завладели нашими занятиями, промыслами и хобби. Они освоили наши предметы и наши фетиши. Правда, к нашему счастью, большинство женщин поступили в высшей степени мудро, проявив потрясающую избирательность. Штаны милитаристические надели, но краситься не перестали и от мини-юбок не отказались.