своей коронации в Вестминстере. Шотландский король Дэвид, приходившийся ей дядей, уже был на пути в Англию, дабы, как суверен суверену, нанести королеве Мод официальный визит вежливости.
Епископа Генри всячески поддерживал епископ Кингсбриджский Уолеран, и, по словам Франциска, этот самый Уолеран как раз и уговорил Уильяма Хамлея переметнуться на другую сторону и дать клятву верности Мод. И сейчас Уильям явился за наградой за свое предательство.
Все четверо стояли и ждали: граф Уильям с поставившим на него епископом Уолераном и приор Филип со своим поручителем Франциском. Филип видел Мод впервые. Ее вид не внушал ему уверенности: несмотря на свою царственную внешность, она выглядела несколько ветреной.
Закончив болтовню. Мод чопорно повернулась к ним, как бы говоря: «Посмотрите, какие вы ничтожные, — даже моя фрейлина для меня важнее, чем вы». Несколько мгновений она не отрываясь глядела на Филипа, чем привела его в крайнее смущение, затем произнесла:
— Ну, Франциск, ты привел ко мне своего близнеца?
— Это мой брат Филип, миледи, он является приором Кингсбриджа, — представил Филипа Франциск.
Филип снова поклонился и сказал:
— Малость староват да седоват я, миледи, для того, чтобы быть его близнецом. — Это было незамысловатое, самоуничижительное замечание, которое придворные, похоже, нашли весьма забавным, однако Мод проигнорировала его и смерила Филипа ледяным взглядом. Он решил оставить свои попытки показаться обаятельным.
Она повернулась к Уильяму:
— А вот и граф Ширинг, храбро сражавшийся против моей армии в битве при Линкольне, но теперь осознавший свою ошибку.
Уильям поклонился. У него хватило ума, чтобы промолчать.
Она снова повернулась к Филипу:
— Ты просил меня даровать тебе право иметь рынок в Кингсбридже.
— Да, миледи.
— Все доходы от этого рынка пойдут на строительство собора, госпожа, — пояснил Франциск.
— По каким дням ты хочешь, чтобы работал твой рынок?
— По воскресеньям.
Она приподняла свои выщипанные брови:
— Вы, святые отцы, обычно выступаете против воскресных рынков. Разве они не отвлекают прихожан от посещения церкви?
— В нашем случае нет, — проговорил Филип. — Люди приходят потрудиться на строительстве и помолиться, а заодно кое-что покупают и продают.
— То есть рынок у тебя уже действует? — в упор спросила Мод.
Филип понял, что допустил промах. Он клял себя последними словами.
— Нет, миледи, — пришел ему на помощь Франциск. — В настоящее время рынка там нет. Он образовался стихийно, но приор Филип приказал закрыть его до тех пор, пока не получит разрешение.
Это было правдой, хотя и не всей правдой. Однако Мод, казалось, поверила. Филип в мыслях молил Бога простить Франциску его маленькое лукавство.
— А нет ли в том краю еще одного рынка? — продолжала задавать вопросы Мод.
— Есть, в Ширинге, — заговорил граф Уильям, — и Кингсбриджский рынок мешает его торговле.
— Но ведь Ширинг в двадцати милях от Кингсбриджа! — возразил Филип.
— Миледи, — спокойно сказал Франциск, — правило гласит, что рынки должны располагаться не ближе чем в четырнадцати милях друг от друга. В соответствии с этим правилом Кингсбридж и Ширинг не являются конкурентами.
Она кивнула, давая понять, что согласна с упомянутым Франциском пунктом закона. «Пока, — отметил про себя Филип, — все идет как надо».
— Ты также просишь, — продолжала Мод, — дать тебе право брать камень из каменоломни графа Ширинга.
— В течение многих лет у нас было это право, но недавно граф Уильям вышвырнул наших каменотесов, убив пять…
— А кто разрешил тебе брать камень? — перебила его она.
— Король Стефан…
— Узурпатор!
— Миледи, — поспешно заговорил Франциск, — естественно, приор Филип считает, что все эдикты обманщика Стефана не имеют юридической силы до тех пор, пока они не будут одобрены тобой.
Филип вовсе так не считал, но счел за благо промолчать.
— Я закрыл каменоломню, — заявил Уильям, — в ответ на незаконное открытие рынка.
«Просто поразительно, — подумал Филип, — как совершенно очевидная несправедливость может представиться весьма спорной на судебном разбирательстве».
— Вся эта тяжба, — сделала вывод Мод, — порождена дурацкими указами Стефана.
— Полностью с тобой согласен, миледи, — угодливо поддакнул впервые подавший голос епископ Уолеран.
— Конечно начнутся ссоры, если одному отдать каменоломню, а другому — право брать из нее камень, — возмущенно сказала она. — Каменоломня должна полностью принадлежать кому-то одному.
Филип вынужден был признать, что Мод права, и если бы она намеревалась следовать логике «дурацких указов» Стефана, то лишь в этом случае каменоломня досталась бы Кингсбриджу.
— А посему повелеваю, — продолжала Мод, — отдать ее моему верному слуге графу Ширингу.
Филип упал духом. Без свободного доступа к каменоломне строительство собора уже не могло успешно продолжаться. Его придется свернуть до тех пор, пока Филип не найдет деньги на покупку камня. И все из-за прихоти этой капризной женщины!
— Благодарю тебя, миледи, — сказал Уильям.
— Однако, — вновь заговорила Мод, — Кингсбридж получает равные с Ширингом права иметь собственный рынок.
Филип несколько приободрился. Доходов от рынка, конечно,