«Статьи Конфедерации» всячески подчеркивали прерогативы местных властей, в частности их «самое главное право» — вводить налоги. Не имея права вводить налоги и пошлины, Конгресс сразу же столкнулся с серьезными финансовыми трудностями, так как наиболее крупные расходы шли на покупку оружия, военной амуниции и продовольствия, а также на уплату жалованья солдатам и офицерам континентальной армии. Те средства и методы, к которым обратился Конгресс в своей экономической и финансовой политике, были во многом показательными для состояния и характера центральной государственной власти США периода Войны за независимость. Чтобы получить необходимые средства, Конгресс прибег к массовой эмиссии бумажных денег. Было решено выпускать собственные деньги — доллары, стоимость которых приравняли к стоимости «испанского доллара».
История возникновения американского доллара, ныне ведущей мировой валюты, уходит своими корнями в европейское Средневековье. В 1519 г. в Богемии стали чеканить монету для Священной Римской империи, серебро для которой добывали в расположенной поблизости горной долине Святого Иоахима. Монета, весом в одну унцию, получила название «иоахимсталер» или просто «талер» (от нем. «тал», или «таль» — долина). Талер, превратившийся, по сути, в мировую валюту, на севере Европы стали именовать «далером» (в Швеции и Дании), «даллером», «далларом» и, наконец, «долларом» (в Англии).
В британских колониях в Северной Америке долларами называли, как правило, любые крупные серебряные монеты, среди них и испанский песо (так называемый «испанский доллар»). Бумажные деньги, называвшиеся долларами, с 1775 г. стали печатать и Континентальный конгресс («континентальные доллары»), и правительства штатов. Например, законодательная ассамблея Виргинии предпочла приравнять свою валюту к испанскому золотому доллару, однако оговорила эквивалент своей денежной единицы и в фунтах (1200 долларов равны 360 фунтам, соотношение 3,3 к 1). Но удержаться в заявленных рамках оказалось невозможно. К 1781 г. Виргиния напечатала так много бумажных денег, что покупательная способность 40 виргинских бумажных долларов равнялась монете в один испанский доллар. После окончания Войны за независимость Континентальный конгресс, по предложению Томаса Джефферсона, объявил американский доллар национальной валютой. Начиная с 1792 г., первые доллары США стали чеканить на Филадельфийском монетном дворе.
Среди исследователей нет единого мнения о происхождении символа доллара ($). Возможно, это условное изображение двух перевитых лентой Геркулесовых стопов с герба испанской королевской семьи. Среди американских нумизматов и коллекционеров популярна версия о том, что знак доллара возник в результате наложения букв US (составляющих название страны) друг на друга.
Трехдолларовая купюра. 1775 г.
Со временем выпуск бумажных денег приобрел катастрофический характер. Континентальный конгресс был вынужден прибегать ко все новым и новым эмиссиям, вызвав инфляцию огромных масштабов. Общая сумма бумажных денег составила 226 млн долларов. Еще порядка 260 млн долларов «напечатали» власти отдельных штатов. В результате подскочили цены на все товары, но особенно больно инфляция ударила по рядовым жителям штатов. Основные расходы на войну несли фермеры и ремесленники: за приобретаемую у них продукцию власти штатов и Континентальный конгресс расплачивались бумажными деньгами. Так же расплачивались и с солдатами континентальной армии. Мешок соли в Мэриленде стоил в 1776 г. 1 доллар, а несколько лет спустя за него уже просили 3900 долларов в бумажных деньгах. В результате власти нескольких штатов пытались регламентировать рыночные цены и ввести «справедливые цены» на предметы первой необходимости. Тем не менее практически нигде не удалось избежать беспорядков, связанных с ростом цен. Например, в Бостоне толпа женщин обвинила торговца в том, что он «придерживал» товар, его «схватили за шею» и силой заставили продавать по «старым ценам». Несмотря на то что большинство идеологов патриотического движения выступали за принципы свободной торговли и экономического либерализма, рядовые американцы поддерживали политику регулирования рыночных цен. Например, на городском собрании Филадельфии (богатейшем городе Америки!) в 1779 г. более двух тысяч граждан проголосовали за политику регулирования цен и только 300 человек выступили против.
Таким образом, созданная на основе «Статей Конфедерации» модель государственного устройства обнаружила очевидную слабость и неспособность эффективно решать стоящие перед обществом проблемы. Американская интеллектуальная и политическая элита продолжила поиск оптимальной модели «республиканского эксперимента», сосредоточив свои усилия на разработке доктрины республиканизма и основополагающих принципах нового государства, создаваемого на ее основе. И кризисные явления в американской экономике, и нарастающий социальный конфликт (вылившийся в восстание Д. Шейса в Массачусетсе), и желание добиться стабилизации политических институтов подтолкнули американскую верхушку к осознанию необходимости изменения политической системы и создания сильного централизованного государства. Федералисты дали развернутое идеологическое обоснование идеи сильного национального правительства, способного надежно гарантировать права собственности, обуздать разгул «демократической стихии» и консолидировать государственную власть в руках имущей элиты. «Отцы-основатели» США, собравшиеся в 1787 г. на Конституционный конвент в Филадельфии, открыто говорили о том, что «главная опасность проистекает от демократических статей существующих конституций. В этой конституции должен быть установлен барьер против демократии» (Э. Рэндольф); «народ должен быть как можно меньше допущен к делам управления. Народ всегда подвержен заблуждениям» (Р. Шерман).
Критикуя «чистую демократию», установившуюся в американских штатах, автор Виргинского конституционного проекта (легшего в основу федеральной конституции 1787 г.) Джеймс Мэдисон утверждал, что «демократии всегда являют собой зрелище смут и раздоров, всегда оказывались неспособными обеспечить личную безопасность или права собственности, существовали недолго и кончали насильственной смертью».
Несмотря на столь откровенную критику демократии, созданная в результате многочисленных компромиссов модель государственного устройства оказалась с ней вполне совместимой, получив в дальнейшем название представительной демократии. Главной задачей участников конституционного конвента, по мнению Мэдисона, было «совместить необходимость в устойчивом и сильном правительстве с должной заботой о свободе и республиканской форме правления». Конституция США не отвергла, а напротив, сохранила и развила доктрину разделения властей, гарантию гражданских и политических свобод, концепцию правового государства. Опираясь на идеи Локка и Монтескье, американские «отцы-основатели» сформулировали принцип «сдержек и противовесов», т. е. механизма, при котором ветви власти не просто разведены, но сдерживают и надежно контролируют друг друга, предотвращая возможность установления системы авторитарного правления. Возобладавший среди участников конвента политический реализм позволил достичь определенного компромисса между демократическими нововведениями революционной эпохи и необходимостью стабилизации политических институтов в интересах верхушки американского общества. Как заявил один из участников конституционного конвента, «мы должны следовать примеру Солона, который дал афинянам не лучшую систему правления, которую мог придумать, а лучшую, какую они могли принять».
Доктрина республиканизма обрела в Америке еще одно интересное измерение: там стал формироваться «культ республиканского материнства», позволявший интегрировать женщин, не обладавших политическими правами, в политическое сообщество. Мерси Отис Уоррен, размышляя о политическом предназначении женщин в американской республике, отмечала, что они «будут поддерживать гражданскую добродетель, подчинив свою собственную самореализацию нуждам республики. Они будут воспитывать своих сыновей, чтобы они становились активными гражданами, приверженными общему благу республики».
Идеология республиканизма становится своеобразным каркасом, на основе которого постепенно формируется американская нация. Процесс складывания новой нации растянется вплоть до середины 20-х годов XIX в. Однако именно американской революции принадлежит решающая роль в этом процессе. По образному замечанию Э. Моргана, «не нация родила революцию, а напротив, революция создала нацию». Война за независимость вызвала небывалый всплеск патриотических чувств и пробудила национальное сознание американцев. Возведенный в ранг высочайшей республиканской добродетели, патриотизм стал отправной точкой формирования американской национальной идеи. Все последующее ее развитие проходило под знаменем Американской революции, постепенно превращавшейся в главный национальный миф.