Еще осенью 1957 года, на 3-м пленуме, Мао предложил увлечь народ очередной кампанией, успех которой, по его мысли, мог существенно продвинуть вперед производство сельскохозяйственной продукции. Речь шла о борьбе против так называемых «четырех зол»: крыс, комаров, мух и воробьев, которые наносили вред не только производству зерна, но и здоровью основного производителя. Задача уничтожения этих «вредителей» была выдвинута еще в январе 1956 года в специальной «Программе развития сельского хозяйства КНР на 1956–1967 гг.», но, похоже, «ушла в песок»: никто, кроме руководителей провинции Чжэцзян, не уделял ей большого внимания227. «Я очень интересуюсь борьбой против „четырех зол“, но никто этого интереса не разделяет», — сокрушался Председатель, призывая изо всех сил «повышать гигиену»228. К этой проблеме он вернулся в начале декабря, призвав ЦК и Госсовет издать соответствующее постановление и даже сам через месяц набросал его проект. В конце концов ему удалось всех убедить в своей правоте, и в середине февраля 1958 года такое постановление было издано229.
В стране началась настоящая «охота на ведьм», в которую включился и стар и млад. Слов нет, бороться за соблюдение чистоты было необходимо: подавляющее большинство китайского населения никаких мер гигиены не соблюдало и всегда жило в ужасающей грязи. Крысы, мухи и комары конечно же являлись разносчиками тяжелых инфекционных заболеваний. Что же касается воробьев, то они попали в список «вредителей» потому, что, как и некоторые другие пернатые, любили полакомиться зерном на полях. Иными словами, борьба со «злом» была оправдана, однако исполнители указаний Мао явно переборщили. Как проходила кампания, рассказывает очевидец: «Ранним утром меня разбудили женские крики, от которых кровь застывала в жилах. Бросившись к окну, я увидел, как по крыше соседнего дома носилась молодая женщина, неистово размахивая бамбуковым шестом с привязанной к нему большой тряпкой. Неожиданно она остановилась, очевидно, для того, чтобы перевести дыхание, но тут на улице раздалась дробь барабана, и она вновь принялась истошно орать, нанося удары своим странным флагом в разные стороны, как сумасшедшая. Это продолжалось еще несколько минут, после чего звук барабанов затих и женщина упала в изнеможении. Тут до меня дошло, о чем в последнее время все говорили в гостинице: женщины, одетые в белое, размахивали тряпками и полотенцами для того, чтобы держать воробьев в воздухе, не давая им присесть на здание. Весь день звучали барабаны, слышались выстрелы и крики, люди махали простынями… Сражение продолжалось без перерыва вплоть до полудня, и в нем принимал участие весь персонал гостиницы: швейцары, портье, переводчики, горничные и все остальные… Стратегия в этой войне с воробьями состояла в том, чтобы не давать бедным птичкам сесть отдохнуть на крышу или дерево… Говорили, что, если воробья продержать в воздухе больше четырех часов, он замертво упадет наземь»230.
Информационное агентство Синьхуа (Новый Китай) и все газеты раздували кампанию, сообщая о героях «битвы». Одним из них стал некий командир взвода НОАК Ван Шухуа, ударом бамбукового шеста убивший сразу четырех воробьев!
Не менее успешно проходила борьба и с другими «вредителями». Возбужденные пропагандой люди носились за очумевшими грызунами, били тряпками по мухам и комарам, и кое-кому могло показаться, что вся страна просто сошла с ума. В кампании приняли участие десятки миллионов людей. Только в одном Чунцине (провинция Сычуань) за несколько дней охоты было убито более 230 тысяч грызунов, уничтожено 2 тонны личинок мух и собрано 600 тонн мусора231. Десятки тысяч замученных безжизненных воробьев были сданы государству.
А Мао все продолжал агитировать население, настаивая на том, что избавление от «четырех зол» укрепит здоровье нации и тогда «в больницах мы сможем открыть школы, а врачи пойдут обрабатывать землю: число больных в огромной степени уменьшится, это поднимет моральный дух людей, процент выхода на работу значительно возрастет… В тот день, когда в Китае будут уничтожены четыре вредителя, можно [будет] собрать торжественный митинг. Это событие будет зафиксировано в исторических хрониках. Буржуазные государства не смогли справиться с четырьмя вредителями. Считаются цивилизованными странами, а мух и комаров у них видимо-невидимо»232.
Вряд ли стоить добавлять, что результаты кампании были ужасны. Истребление воробьев да и других «вредителей» нарушило экологический баланс, приведя в итоге к тяжелым последствиям. В какой-то момент была перейдена грань, за которой разумное начинание обернулось драмой.
Дикость и глупость, не правда ли? Ну чем не платоновский «Чевенгур»? Но разве это абсурднее марксистско-ленинской мечты о бесклассовом обществе, сталинской борьбы с кибернетикой и морганизмом или хрущевским выращиваем кукурузы на Крайнем Севере? Видно, невежество вообще присуще вождям коммунизма, поскольку сам коммунизм утопичен.
Во время обмена мнениями на совещании в Наньнине родился и еще один план: укрупнить кооперативы, объединив в каждом из них до десяти тысяч дворов и более. Эта идея была впервые высказана Мао еще в 1955 году, однако не получила в то время поддержки. В январе 1958 года в Наньнине к ней вновь вернулись, но только в апреле Лю Шаоци и Чжоу Эньлай придумали название для новых гигантских комплексов: «коммуны». Лю, Чжоу и двое других работников центрального аппарата совершали тогда инспекционную поездку на юг Китая и, вдохновленные развернувшейся повсеместно организацией крупных кооперативов, задумались над их названием. Как-то само собой родилось: «Коммуна!»233 Всем очень понравилось.
Первая «коммуна» («Вэйсин» — «Спутник») была создана тогда же, в апреле, недалеко от уездного города Суйпин на юге провинции Хэнань. Она объединила 27 кооперативов или 43 тысячи человек. Затем была организована «коммуна» на севере Хэнани, в уезде Синьсян. Ее члены, стремясь к разнообразию, назвали ее «народная».
Вновь, как и прежде, Мао старался исходить из практики, будучи убежден, что именно она и является критерием истины. Именно поэтому из двенадцати месяцев 1958 года восемь провел в поездках по стране234: знакомился с «передовым» опытом, беседовал с партийными руководителями и простыми крестьянами, осматривал водохранилища и другие объекты. В общем, вновь, как и во время гражданской войны, «проводил обследование, чтобы иметь право голоса». Вот только одного не учел: времена изменились, он был уже «великим» вождем, а потому местные власти, стремясь ему угодить, лезли из кожи вон, чтобы создать у него хорошее впечатление о своей работе. И они отлично знали, чего он хотел. Ведь Мао сам не раз давал им понять, что лучше быть излишне левым, чем правым.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});