Читать интересную книгу Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Конн Иггульден

Чингис сидел, скрестив ноги. Бурдюк арака на бедре, чашка кислого творога в ногах. На тыльной стороне левой руки запеклась кровь, на голени правой ноги – тугая повязка, сквозь которую еще сочилась кровь. Чтобы не видеть лица довольного глупой похвалой брата, Чагатай отвернулся. Чингис вычистил чашку, собрав пальцем остатки творога, и сунул их в рот. Тишина наступила, как только хан отставил чашку в сторону и выпрямил спину.

– Самука и ХоСа, должно быть, уже мертвы, – наконец произнес Чингис. – Гарнизон Отрара, возможно, неподалеку от нас, и неизвестно, сколько людей осталось у них в живых.

– Темнота их не остановит, – ответил Хачиун. – Может, они возьмут коней под уздцы и пойдут пешком, но в любом случае доберутся до шаха раньше рассвета.

Хачиун говорил и одновременно вглядывался в темноту в направлении того места, откуда можно было ожидать появления вражеской конницы. Дальше виднелись огни костров шахского лагеря. Даже после стольких потерь костров были сотни. Их огоньки мерцали всего в нескольких милях к западу от монгольского лагеря. Никто не сомневался, что разведчики хорезмийцев уже мчатся навстречу отрарским всадникам, чтобы показать дорогу в лагерь. Ночная мгла служила им надежным прикрытием.

– Я выставил дозоры вокруг лагеря, – продолжил Чингис. – Если посмеют сунуться сюда, то нас не застигнут врасплох.

– Кто станет нападать ночью? – возразил Хасар.

Он все еще думал о Хо Са и Самуке, почти позабыв о полоске вяленой козлятины, которую мял в руках. В бликах красного пламени Чингис посмотрел на брата.

– Мы, – сказал хан.

От неожиданности Хасар проглотил кусок мяса быстрее, чем предполагал, но, прежде чем он успел что-нибудь ответить, Чингис заговорил снова:

– Разве у нас есть выбор? Мы знаем, где враг, а стрелы закончились. Если нападем со всех сторон, то не столкнемся друг с другом.

– Месяц сегодня бледный, брат. Мы не увидим знамен. Каким образом узнаем о том, как идет бой? – хриплым голосом заметил Хасар.

Чингис поднял голову.

– Узнаете об этом, когда они побегут. Или как только начнут убивать вас самих. У нас не осталось выбора. Или хотите, чтобы я дождался, пока войско из двадцати тысяч всадников присоединится к шаху? Двадцать тысяч свежих бойцов, отдыхавших, пока мы воевали.

В свете костра Чингис оглядел военачальников. Многие из них передвигались с трудом. Правое предплечье Джелме перетягивала окровавленная повязка, еще сырая.

– Если я знаю Самуку, то от прежнего войска Отрара не осталось и половины, – пробурчал Хасар, но Чингис не ответил.

Субудай прочистил горло, и Чингис повернулся к молодому полководцу.

– Повелитель, летучие отряды хорошо справлялись, когда у них были стрелы. Ночью любая атака будет встречена сплоченными рядами щитов. Мы можем потерять всех людей. – Чингис фыркнул, но Субудай продолжал. Его тихий голос успокаивал остальных. – Одна колонна может пробиться в глубь рядов противника, но сегодня мы видели, что из этого получалось. Эти мусульмане не бегут от нас. С ними не так-то просто. С каждым нашим шагом вперед сбегается больше воинов, пока они наконец численно не превосходят всадников группы.

– Можешь предложить что-то другое? – огрызнулся Чингис. Хотя голос хана звучал твердо, он все-таки слушал. Чингис уважал Субудая за его острый ум.

– Нам надо обмануть их, повелитель. Это можно сделать с помощью ложной атаки с противоположной стороны. Они пошлют людей туда, а мы ударим с нашей стороны. – Размышляя, Чингис качал головой. Но Субудай продолжал: – Что, если мы отошлем небольшое число людей с табуном на левый фланг шахского лагеря? Пусть возьмут всех свободных лошадей и поднимут как можно больше шума. Как только шах пошлет солдат туда, мы обрушимся на их правый фланг всеми силами, какие у нас есть. Возможно, это имеет смысл.

Пока хан обдумывал предложение, Субудай ждал, затаив дыхание, хотя сам того даже не замечал.

– Хороший план, – начал было хан, но тут в ночи затрубил сигнальный рог, и все напряглись. Словно отвечая гудению рога, вдали послышался гул. Он подкатывался к лагерю. Пока полководцы говорили и ели, шах сам напал на их лагерь.

Как по команде, все вскочили на ноги, намереваясь разойтись по туменам.

– Все проще, Субудай, – сказал Хасар, проходя мимо.

В ответ на его высокомерный тон Субудай лишь показал зубы. Он уже планировал такую атаку, и воины были готовы.

Глава 16

Вглядываясь в огни далеких костров, Джелал ад-Дин пустил коня рысью. Воины бежали рядом с обеих сторон. После битвы люди устали, но Джелал ад-Дин уломал отца разрешить ему провести ночную атаку, полагая, что лучше всего напасть на монголов, пока те спят. Мысль о том, что драгоценные телохранители отца до сих пор получили лишь несколько пустяковых царапин, просто бесила. Именно теперь, когда родовитые бездельники могли бы доказать на деле, что недаром едят свой хлеб, шах отказал просьбам сына отправить их вместе с ним. Помянув недобрым словом отца, а заодно и Калифу за то, что тот угробил всю кавалерию, Джелал ад-Дин подавил-таки злость и постарался сконцентрироваться. Одного хорошего налета на вражеский лагерь могло бы хватить, чтобы наконец сломить противника. Месяц скрылся за облаками, и принц осторожно скакал по неровной земле, ожидая, что вот-вот поднимется шум и суета.

Но все началось раньше, чем предполагалось. Вражеские часовые подали сигнал прежде, чем их успели убить. Джелал ад-Дин обнажил меч и, рискуя сломать себе шею, пустил скакуна быстрее. Оставив позади бегущих воинов, он направил скакуна на монгольские костры.

После нескольких дней боев хан оборудовал свой лагерь наспех. Слева от Джелала ад-Дина полыхало множество костров, в зареве которых виднелись многочисленные скопления людей. Ночи были холодными, и люди должны были жаться ближе к огню. На правом фланге костры горели на большем расстоянии друг от друга, заканчиваясь всего несколькими удаленными яркими точками на окраине лагеря. Туда-то и повел шахский сын своих людей, неся на копытах своего скакуна возмездие за пролитую хорезмийцами кровь.

Уже слышались гневные и дикие вопли монголов, поднявшихся отразить нападение. Джелал ад-Дин выкрикнул громкий вызов врагам, и его воины вторили ему в темноте. Костры становились все ближе, но вот со всех сторон внезапно возникли люди, и оба войска сошлись. Джелал ад-Дин едва успел ахнуть от удивления, как вдруг полетел на землю, когда подбили его коня.

Вместе с Джучи, Джебе и Чагатаем Субудай ждал. Ему и принадлежала идея развести костры, чтобы сбить с толку беспечного врага. Там, где ярко полыхали костры, полководец оставил всего несколько человек, чтобы поддерживали огонь. Но отряды опытных воинов расположились группами возле своих лошадей вдали от костров и тепла. Людям, рожденным в морозных степях, ночной холод был нипочем. Когда войско мусульман подошло ближе, они обрушились на него с громким, яростным криком.

Вскоре после того, как завязался бой, мусульман отбросили назад. Их враги дрались и учились воевать с ранних лет.

Правая рука у них едва ли уставала, когда наносила удар за ударом, сбивая противника с ног. Под громкие команды Субудая монголы нажимали, продвигаясь вперед плечом к плечу. Их низкорослые лошади осторожно переступали через мертвые тела.

Месяц снова вышел из-за облаков, но атака быстро захлебнулась, и хорезмийцы были вынуждены спасаться бегством. Унося ноги, они оглядывались назад, боясь, что монгольские лошади и клинки настигнут их. Едва ли половина ратников уцелела, но Джелал ад-Дин был среди них, униженный и без коня. Очумевший от хаоса и страха, он с трудом ковылял назад к отцу. А далеко позади монголы прикончили раненых и ждали рассвета.

Меряя шатер шагами, шах Ала ад-Дин наконец повернулся и строго взглянул на старшего сына. Боясь гнева отца, принц нервничал.

– Откуда они узнали, что ты нападешь? – внезапно потребовал ответа шах. – В моей армии нет шпионов. Этого не может быть.

Переживая из-за своей неудачи, Джелал ад-Дин не посмел ничего ответить. В глубине души он догадывался, что монголы попросту предусмотрели возможность нападения, не зная ничего наверняка. Но принц как будто не решался похвалить их перед возмущенным отцом.

– Теперь ты понимаешь, почему я не дал тебе мою личную гвардию?! – негодовал шах.

Джелал ад-Дин сглотнул. Он считал, что монголам не удалось бы разгромить его с такой легкостью, имей он пять сотен всадников, но усилием воли подавил возражение.

– Ты мудр, отец, – ответил он. – Завтра они дадут нам бой.

Принц отступил на шаг, когда отец подлетел к нему так близко, что его колючая борода едва не коснулась лица сына.

– Завтра мы умрем, – огрызнулся шах. – Как только хан узнает, сколько у меня осталось людей, он бросит на нас все силы – и нам конец.