Читать интересную книгу Имперская мозаика (трилогия) - Олег Маркелов

— Нам бы только до ночи управиться, — проворчал сержант, посматривая на светило, уже коснувшееся своим краешком горизонта.

— А что должно произойти ночью? — спросил Дан, услышавший слова сержанта.

— Ночью?.. — задумался Фигу. Он не спешил объяснять свое настроение, поэтому отозвался не сразу. — Ничего. Просто меня бередят скверные воспоминания о ночи на Глоте…

Он вдруг коснулся рукой гарнитуры переговорного устройства, прислушиваясь.

— Начинаем! — крикнул сержант через секунду, спускаясь с крыши на первый этаж, где у выхода его уже ждали все свободные бойцы. — Ну, парни, погнали!

Пехотинцы, как монетки из разбитой копилки, стремительно высыпали из укрепления. Они не могли бегать, пригибаясь, как легкая пехота. Тяжелый пехотинец одет в бронеэнергетический массивный костюм, защищающий его с головы до пят. Ему не страшны одиночные выстрелы из стандартного ручного стрелкового оружия. Кроме того, навешанное на костюм оружие и оборудование делает его почти маленьким танком. На плече каждого костюма громоздилась легкая ракетная установка с комплектом из восьми небольших самонаводящихся ракет. Шлемы помимо мощной защиты были оснащены системой слежения и наведения, которая самостоятельно опознавала совместимое с ней вооружение, попадающее в руки пехотинца. Из ручного оружия, носимого тяжелым пехотинцем, чаще всего использовались снайперские винтовки «Гэлакси Арме». Эти винтовки большого калибра, созданные компанией «Уэзерби» и оснащенные откатными стволами, были столь же востребованы в подразделениях тяжелой пехоты, как и ручные пушки «Хэндкэннон Фэт Бой», компании «Томпсон», или тяжелые многоствольные пулеметы «Т-12» калибра 12 миллиметров, оборудованные системой принудительного охлаждения стволов. Любое оружие из этого перечня обладало огромным боезапасом, подвешенным на спинах костюмов. И если бы не множество приводов, помогающих мускулам бойцов, тяжелые пехотинцы не смогли бы сделать в этой экипировке и шага.

Сейчас подразделение спешило, двигаясь быстрым шагом. Ведомые сержантом, они скрылись от взглядов противника за невысокой грядой, тянущейся наискосок между двумя укреплениями. Выстроившись в одну шеренгу, пехотинцы остановились, едва только первый из них достиг края природного укрытия. Так они и стояли молча, словно изваяния, оставленные древними народами. Изваяния, готовые по жесту одного разумянина сорваться в безумство кровавой бойни.

* * *

На позицию, где было дислоцировано подразделение обеспечения, путники вышли совершенно неожиданно. Конечно, Ленокс предполагал, что они должны уже вот-вот дойти. Но он ждал шума жизни, шума боя, ну хотя бы каких-то дымов. Однако вместо этого их встретила мертвая тишина, безмолвие и неподвижный воздух. То, что открылось их взорам, Пипа уже не шокировало, но ввергло в состояние, близкое к депрессии, в состояние ступора. На огромной площадке, где еще несколько дней назад кипела жизнь, теперь не осталось даже зданий. Лишь обломанными зубами то тут, то там торчали невысокие основания стен, да едва заметно курились тонкие струйки дыма и гари.

— Почему? — выдохнул Ленокс, осматривая руины. — Здесь же почти не было военных.

Не особо надеясь найти хоть что-нибудь, Ленокс потащил девушку через руины. Он пока и сам не представлял, куда им теперь направляться. Поэтому сейчас он просто шел, созерцая то, во что превратилась огромная база тыловиков.

Гранисянка плелась за ним, испуганно озираясь, постоянно спотыкаясь и оступаясь. Вдруг она совсем остановилась, мелко дрожа всем телом. Пип проследил за ее взглядом и увидел изуродованное тело совсем молодой девушки, полузасыпанное мелкими обломками здания. Она была обожжена и изорвана, но лицо, на удивление, сохранилось хорошо. Пленница судорожно сжала кулачки и втянула голову в плечи, зажмурив глаза. По ее щекам покатились крупные слезы.

— Прекрати. Война есть война. Правда, не мы ее начали. И в том, что это происходит, вашей вины больше. Но я военный пилот, а не аналитик или философ. Поэтому не мне судить обо всем этом. Да и ты сама во всем разберешься. Не моя вина в том, что твой друг погиб. И не твоя вина, что это произошло, — сказал Ленокс, обводя рукой вокруг. — Я не сомневаюсь, что если бы вы заметили меня раньше, чем я вас, то трава под деревьями была бы удобрена моим пеплом. А у нас такая же кровь и плоть, как и у вас. Может быть, мы просто по-разному смотрим на жизнь. Но разве это повод убивать друг друга?

Он шагнул дальше, но девушка оступилась и упала. Пип помог ей подняться, чувствуя, что ее качает. Мгновение подумав, он выдернул из кармана стропорез. Пленница отшатнулась, вспомнив страшное прикосновение граненого клинка к горлу. Но пилот уже махнул рукой, распарывая путы на ее руках. Гранисянка облегченно вздохнула, догадавшись, что ее не собираются убивать. А Пип, опустившись перед девушкой на колено, стал растирать ей кисти, затекшие от пут.

— Мы двинемся дальше. Теперь я научился ориентироваться и смогу правильно выйти. Мы в состоянии добраться до Пятой авиационной базы за пару дней. Сегодня переночуем здесь, за базой, в лесу. А утром тронемся дальше. На базе большая группа штурмовиков. Их не так легко одолеть.

Не сомневаясь, что девушка пойдет вслед за ним, Ленокс зашагал по руинам к окраине разрушенной базы. Пленница-гранисянка несколько секунд постояла, со слезами осматривая развалины, а потом торопливо двинулась за человеком.

* * *

— Странное место ты выбрал для встречи, — сказал вместо слов приветствия немолодой тьяйерец, подходя к сидящему за угловым столиком человеку.

— А что, тебе безопасность кажется ненужной роскошью? — ухмыльнулся человек за столиком.

— Осторожность никогда не бывает излишней, — согласился тьяйерец. — Но место действительно странное.

Вокруг, в тумане винных паров и пота, нестройно звучал гул пьяных голосов. Короче, дым коромыслом… Да и чистотой заведение не блистало. Это был обшарпанный дешевый бар на одной из дальних баз Свободных. Здесь зависали в хмельном угаре по большей части отбросы из числа тех, кто собрался на базе. И вот в этом странном месте оказались сейчас командор трионского флота Зауэрвальд и его гость, пожилой тьяйерец.

— Будешь что-нибудь пить? — поинтересовался Зауэрвальд у пришедшего.

— Нет, спасибо. Сомневаюсь, что тут есть что-то, что можно пить без угрозы для жизни, — покачал головой тот.

— Ну, не скажи. Тут гонят неплохое пойло, похожее на виски. Его можно хлебать безбоязненно. И оно намного лучше местного пива. — Зауэрвальд пощелкал ногтем по низкому стакану с прозрачной светло-коричневой жидкостью.

— Нет уж, уволь. Я предпочитаю легкие напитки, — улыбнулся тьяйерец.

Он не пытался перевести разговор на цель встречи или поторопить командора. Он прекрасно понимал, что раз уж Зауэрвальд позвал именно его, значит, вопрос действительно более чем щекотливый и сложный. И то, что они оказались в этой дыре, да еще командор сам прибыл сюда без охраны и сопровождения, совершенно инкогнито, только подтверждало это предположение. Вполне могло быть, что они вообще разлетятся отсюда ни с чем, если Зауэрвальд в последний момент все же передумает и так и не решится открыть цель встречи.

— Успешно ли идут твои дела? — поинтересовался Зауэрвальд, дождавшись, когда уйдет потрепанная официантка-гурянка, принесшая тьяйерцу заказанный зеленый чай.

— Все хорошо, слава всем богам, — улыбнулся, кивая головой тьяйерец. — Я же не берусь за все подряд, лишь бы заработать немного денег. Да ты знаешь… Я работаю эксклюзивно, когда надо сделать все по-настоящему четко и без огласки.

— Я помню. Ты можешь гордиться своим имиджем. Что ж, думаю я вполне созрел для обсуждения главного вопроса. — Зауэрвальд подался вперед, чтобы быть ближе к собеседнику. — Я понял, что вполне могу взвалить на свои плечи намного большую ответственность.

— Ты хочешь подняться выше? — вновь улыбнулся тьяйерец, — Я знал, что когда-нибудь подобный разговор у нас состоится. И надеялся, что смогу быть тебе полезен. Я полностью понимаю и разделяю твое желание.

— Правда? — удивился командор.

— Да. Я считаю, что твое место должно быть выше, чем то, которое ты сейчас занимаешь, — кивнул тьяйерец. — Но оно сейчас занято, не так ли?

— Да, ты умен, — проговорил в раздумье Зауэрвальд. — Оно занято. И, уверен, надолго.

— Если только не посодействовать его освобождению, — хитро прищурился тьяйерец. — Ты хочешь, чтобы я этим занялся?

— Не этим, — качнул головой командор. — Это будет слишком явным. Я думаю, что он достаточно умен и окружил себя серьезной защитой и верными бойцами. Поэтому делать это даже через тебя — это значит подставить тебя и подставиться самому.

— Что же ты тогда хочешь? — спросил с притворной растерянностью тьяйерец. — Только скажи, и я сделаю.