близкие, что дальние, — умнейший народ!
— Боюсь, им еще придется это доказать, — заметил начальник базы. — Откуда такой неожиданный взрыв культуры?
— От нас, — сказал Уорден. — Принцип плавления металлов они, думаю, взяли у меня. Познания по части металлургии и техники — от водителей самоходов. Геологии — вернее сказать, лунологии — научились главным образом у вас.
— То есть как?
— Подумайте, что бы такое по вашему желанию сделать Ляпе, и последите за ним, — хмуро предложил Уорден.
Начальник недоуменно воззрился на него, потом перевел взгляд на Ляпу. Маленький мохнатый Ляпа горделиво выпрямился, потом низко поклонился. Одну лапку прижал к тому месту, где у него, возможно, находилось сердце. С изысканностью придворного давних времен широко повел другой. Опять выпрямился, важно прошелся по комнате — и мигом забрался на кодени к Уордену, тощей мохнатой лапкой обвил его шею.
Вся кровь отхлынула от лица начальника базы.
— Как он поклонился… — не вдруг выговорил он. — Я в точности о таком и подумал. Вы хотите сказать…
— Вот именно, — подтвердил Уорден. — У предков Ляпы не было воздуха, по которому передавались бы звуки речи. И у них развилась телепатия. Конечно, со временем они создали что-то вроде музыки, звуки распространяются через камень. Но, как и наша музыка, эти звуки не несут в себе смысла. Лунные жители общаются, напрямик передавая друг другу мысли. Но мы не можем уловить их мысль, а они нашу улавливают.
— Они читают наши мысли! — Начальник базы провел языком по пересохшим губам. — Значит, сперва, когда мы стали их отстреливать как образцы для биологов, они пробовали достигнуть взаимопонимания. А потом уже начали воевать.
— Естественно, — сказал Уорден. — А как бы мы поступили на их месте? Они давно перенимают наши знания. Теперь они грозные противники. Им ничего не стоило стереть нашу базу в порошок. Они нас не трогали, потому что учились у нас. Теперь они хотят вести с нами меновую торговлю.
— Придется доложить на Землю, — медленно произнес начальник. — Но…
— Они тут принесли кое-какие образцы, — продолжал Уорден. — Будут менять алмазы по весу, грамм за грамм, на пластинки. Им нравится наша музыка. Будут менять изумруды на учебники — они уже умеют читать! И построят атомный реактор и станут менять плутоний, а на что — еще придумают. Обмен на такой основе обошелся бы нам куда дешевле, чем война!
— Да, — сказал начальник, — что верно, то верно. К таким доводам люди прислушаются. Но как они сумели…
— Это все Ляпа, — усмехнулся Уорден. — Просто-напросто Ляпа! Вовсе мы его не захватили в плен, его нам нарочно подсунули! Он сидел тут на базе, извлекал все подряд из наших мозгов и передавал сородичам. Не забудьте, мы хотели изучить это племя, так? А вышло, как в известном анекдоте про психолога…
Говорят, один ученый психолог взялся проверить, насколько разумны шимпанзе. Привел он обезьяну в комнату, полную игрушек, вышел, закрыл дверь и хотел подсмотреть, как ведет себя шимпанзе. Заглянул в замочную скважину, а там, совсем близко, блестит пытливый карий глаз. Шимпанзе подсматривает в замочную скважину, как ведет себя психолог.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Перевела с английского Нора Галь
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
№ 11
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Роджер Желязны
Одержимость коллекционера
— Что ты здесь делаешь, человек?
— Это длинная история.
— Прекрасно, я люблю длинные истории. Садись и рассказывай. Нет, только не на меня!
— Извини. Так вот, я здесь из-за моего дядюшки, он сказочно богатый…
— Подожди. Что значит «богатый»?
— Ну, очень состоятельный.
— А что такое «состоятельный»?
— Хм. У него куча денег.
— Что такое «деньги»?
— Ты, кажется, котел услышать мою историю?
— Да, но я хотел бы понимать, что ты говоришь.
— Извини, Булыжник, но я и сам тут не все понимаю.
— Меня зовут Камень.
— Ладно, пускай Камень. Предполагалось, что мой дядюшка, человек с весом, пошлет меня учиться в Космическую академию, но он этого не сделал. Ему больше по вкусу гуманитарное образование. И он отправил меня в университет, в эту допотопную скукотищу, изучать негуманоидные цивилизации. Улавливаешь мою мысль?
— Не совсем, но, чтобы оценить, не обязательно понимать.
— Вот и я то же говорю. Мне вовек не понять дядю Сиднея, но я вполне оценил его возмутительные вкусы, сорочьи наклонности и страсть вечно путаться в чужие дела. До того оценил, что даже тошнит. А больше мне ничего не остается. Дядюшка — плотоядный идол всего нашего семейства и обожает ставить на своем. К несчастью, он у нас еще и единственный денежный мешок, а отсюда следует так же неукоснительно, как ИКССТ за ЗЗЕНТОМ, что он ставит на своем всегда, во всех случаях без исключения.
— Эти ваши деньги, как видно, очень важное вещество.
— Настолько важное, что загнало меня за десять тысяч световых лет на безымянную планету… кстати, я как раз подобрал для нее имя: Сквернида.
— ДЗАТТ невысокого полета — жадина из жадин, потому у него и полет невысок…
— Да, я заметил. Хотя ведь ДЗАТТ — это мох, так?
— Так.
— Отлично, значит, с упаковкой будет проще.
— Что такое «упаковка»?
— Это когда кладут что-нибудь в ящик, чтобы переправить куда-нибудь в другое место.
— То есть передвинуть?
— Примерно.
— А что ты собираешься упаковать?
— Тебя, Камень.
— Но я не из тех, которые скользят…
— Послушай, мой дядюшка коллекционирует камни, понял? А вы тут — разумные минералы, единственные на всю галактику. И притом ты самый большой, другого такого крупного я еще не встречал. Улавливаешь мою мысль?
— Да, но я никуда не хочу двигаться.
— А почему? Ты будешь самый главный во всей дядюшкиной коллекции. Вроде как в стране слепых и кривой — король, да простится мне такое вольное сравнение.
— Пожалуйста, не надо сравнений. Не знаю, что это означает, но звучит отвратительно. А откуда твой дядюшка узнал про нашу планету?
— Один мой наставник вычитал про нее в бортовом журнале старинного космического корабля. Наставник, видишь ли, собирал коллекцию старых бортовых журналов. А журнал этот вел некий капитан Красогор, он совершил тут у вас посадку несколько веков назад и подолгу беседовал с вашим братом.
— Как же, как же, славный старый ворчун Красогор! Что-то он поделывает? Передай ему привет и…
— Он умер.
— Что ты сказал?
— Красогор умер. Кончился. Загнулся. Отдал концы. Вэдиблился.
— Да неужели! Когда же это случилось? Я уверен, это было прекрасное зрелище, просто великолепное…
— Право, не знаю. Но я сообщил о вашей планете дядюшке, и