Однако тосты и приветствия никак не могли заменить собой второй фронт. Сталина интересовали не столько дифирамбы в его честь, сколько реальный вклад союзников в дело скорейшего разгрома гитлеровской Германии. Поэтому тон его посланий Черчиллю становился все более жестким и требовательным. Так, в послании от 23 июля 1942 г. он без всяких экивоков писал: «Что касается второго вопроса, а именно вопроса об организации второго фронта в Европе, то я боюсь, что этот вопрос начинает принимать несерьезный характер. Исходя из создавшегося положения на советско-германском фронте, я должен заявить самым категорическим образом, что Советское Правительство не может примириться с откладыванием организации второго фронта в Европе на 1943 год.
Надеюсь, что Вы не будете в обиде на то, что я счел нужным откровенно и честно высказать свое мнение и мнение моих коллег по вопросам, затронутым в Вашем послании.
И. СТАЛИН»[654].
Чтобы подвести своеобразное резюме и в более полном виде представить позицию Сталина в данном вопросе, целесообразно, на мой взгляд, привести еще одно послание главы Советского правительства. Значимость этого послания состоит не только в жесткой и откровенной постановке вопроса, но и в убедительности аргументации, к которой прибег Сталин. «Как известно, организация второго фронта в Европе в 1942 году была предрешена во время посещения Молотовым Лондона и она была отражена в согласованном англо-советском коммюнике, опубликованном 12 июня с. г. – писал глава правительства СССР. – Известно также, что организация второго фронта в Европе имела своей целью отвлечение немецких сил с восточного фронта на Запад, создание на Западе серьезной базы сопротивления немецко-фашистским силам и облегчение таким образом положения советских войск на советско-германском фронте в 1942 году.
Вполне понятно, что Советское Командование строило план своих летних и осенних операций в расчете на создание второго фронта в Европе в 1942 году.
Легко понять, что отказ Правительства Великобритании от создания второго фронта в 1942 году в Европе наносит моральный удар всей советской общественности, рассчитывающей на создание второго фронта, осложняет положение Красной Армии на фронте и наносит ущерб планам Советского Командования.
Я уже не говорю о том, что затруднения для Красной Армии, создающиеся в результате отказа от создания второго фронта в 1942 году, несомненно, должны будут ухудшить военное положение Англии и всех остальных союзников.
Мне и моим коллегам кажется, что 1942 год представляет наиболее благоприятные условия для создания второго фронта в Европе, так как почти все силы немецких войск, и притом лучшие силы, отвлечены на восточный фронт, а в Европе оставлено незначительное количество сил, и притом худших сил. Неизвестно, будет ли представлять 1943 год такие же благоприятные условия для создания второго фронта, как 1942 год. Мы считаем поэтому, что именно в 1942 году возможно и следует создать второй фронт в Европе. Но мне, к сожалению, не удалось убедить в этом господина Премьер-Министра Великобритании, а г. Гарриман, представитель Президента США при переговорах в Москве, целиком поддержал господина Премьер-Министра.
И. СТАЛИН»[655].
Но аргументы Сталина не были приняты во внимание, хотя, надо сказать, что отнюдь не все английские отговорки носили злонамеренный и откровенный характер бойкота и уклонения от выполнения своих обязательств. На этот счет состоялись длительные дискуссии Черчилля со Сталиным во время его первого визита в Москву в августе 1942 года. Они также, будучи полезными в плане установления личных контактов и прояснения позиций сторон, не внесли каких-либо кардинальных перемен в планы западных союзников отложить открытие второго фронта в 1942 году. Российский историк В. Золотарев считает, что уверенность (на мой взгляд, надо было бы сказать – надежды, а не уверенность – Н.К.) Сталина в открытии второго фронта в 1942 г. вряд ли имела достаточно оснований. Это объяснялось отсутствием необходимого количества войск США на Британских островах; реальной угрозой срыва операции вермахтом и преимуществ на этом фоне высадки войск в Северной Африке, где им противостояли малочисленные и трудноснабжаемые итало-германские войска; тяжелым положением западных союзников на азиатско-тихоокеанском театре, которое начало изменяться к лучшему только во второй половине 1942 г.; наконец, политикой сбережения собственных сил, прежде всего за счет советского союзника[656].
Доводы российского историка, на мой взгляд, хотя и выглядят внешне убедительными, в действительности же являются лишь фактическим пересказом аргументов, которые выставляли сами союзники. Лишь последнее соображение – о сбережении собственных сил – воспринимается как вполне бесспорное и, на мой взгляд, решающее.
Своевременное открытие второго фронта могло бы не только оказать существенную помощь СССР, который нёс основную тяжесть войны против фашистской Германии и её союзников, но и значительно ускорить разгром фашистского блока, сократить продолжительность войны, а значит, количество жертв как со стороны Советской России, так и со стороны союзников. Однако правящие круги США и Великобритании, несмотря на требования своих народов быстрее начать военные действия в Западной Европе, уклонились от выполнения взятых на себя обязательств. Вскоре после переговоров они приняли одностороннее решение перенести открытие второго фронта на 1943 год. Вместо создания второго фронта англо-американские войска высадились в 1942 году в Северной Африке, а в 1943 году на Сицилии и в Южной Италии, где отвлекли на себя лишь незначительные силы вермахта (6 – 7 %).
Решающим аргументом в пользу открытия второго фронта явились блестящие победы советских войск над вермахтом, прежде всего Сталинградская битва и победа под Курском и Орлом. Это были не аргументы слов, а аргументы дел и великих свершений в военных действиях. А такие аргументы не могли не подействовать на союзников, прежде всего на Черчилля. У руководителей западных держав складывалось убеждение (и это вполне закономерно), что советские армии и без вторжения союзных войск способны нанести окончательное поражение Германии. Об этом свидетельствуют, например, слова президента Рузвельта своему сыну Элиоту, сказанные им осенью 1943 года: «…Если дела в России пойдут и дальше так, как сейчас, то возможно, что будущей весной второй фронт и не понадобится»[657]. Стоит сослаться и на мнение посла США в СССР А. Гарримана: «Советский Союз мог выиграть войну и без помощи союзников»[658].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});