Так – наступит ли эта твёрдая конструкция? Можно ли её состроить нетвёрдыми руками? В Исполкоме в ту минуту, может, сложился случайный состав. А ведь это ещё надо провести и через правительство?
Сегодня в комнате Исполкома было меньше обычных заседающих, зато натаскано много знамён, венков и плакатов: как раз на сегодня назначались грандиозные похороны жертв революции на Марсовом поле, но в последний день отменили за неготовностью. А всё натасканное пока останется здесь, придавая заседаниям Исполкома торжественно-траурный вид: то рабочий, разрывающий цепи на фоне восходящего солнца, то погребальные венки.
И как раз в эту странную обстановку явился совсем неожиданный гость: министр финансов и миллионер, разодетый и даже благоуханный Терещенко. Заседание уже кончилось, но Станкевич остался посмотреть.
Это был первый министр, который явился поклониться Исполнительному Комитету! – Исполком всё же не рискнул бы вызвать министра. До того молодой человек – - тридцати лет ему не было, не старше Станкевича, и до того с услеженной наружностью, без усов, без бороды, по-европейски подстрижен, костюм от лучшего портного, уголок носового платка из нагрудного кармана, крахмальный воротничок, бабочка, сияющая улыбка (а глуповатая), – а вокруг по всей комнате черно-красные ленты: «вы жертвою пали».
А из Екатерининского зала доносится марсельеза и вопли, принимают очередной гвардейский полк.
По чьей бестактности этот сахарозаводный наследник и принц киевских шантанов стал революционным министром? Уж после этого ничего более экстравагантного он не мог выкинуть, ни даже вот явясь в Исполнительный Комитет. А явился – кажется только познакомиться и показать свою обворожительность? Обходил, любезнейше жал руки членам, рассыпался в комплиментах, давал понять, что он тоже читал отцов социализма. Как болтовню наполняют светскими мелочами, так он рассказывал тут, что уже перестраивает государственный бюджет на демократических началах. И о чём только просил: прислать к нему в министерство нескольких советских, помогать в этой работе.
Власть! – наша революция давала задуматься о ней. Ведь как будто революция и производится, чтобы свергнуть одну власть и утвердить другую. Но – странное впечатление вызывал вот такой министр, да и коллеги его: как будто они робели перед властью, не понимали её и себя в ней.
Но так же диковаты были и эти революционные пиджаки, которые вот раскланивались с благоуханным министром. Сами-то они брать власть не хотели никак, а «пусть либерализм обанкротится перед лицом широких масс». (И: чёрт его знает, чем ещё кончится эта революция, и эта война, и эти двенадцать миллионов под ружьём, что с ними делать?) Сам Исполнительный Комитет брать власти не хотел ни за что – но связал и правительство так, чтоб оно не имело власти.
Но непонятно осталось: зачем же Терещенко приходил?
А вот что: ведь ничего не сказал о 10 миллионах рублей Совету!
И как-то опешили от его ласковости, никто и не спросил.
636 (армейские фрагменты)
* * *
В Особой армии в гвардейском стрелковом полку Его Величества солдаты отказались спороть с погонов царские вензеля. Генерал Гурко приказал: не принуждать солдат.
* * *
В Каменец-Подольске, где штаб Юго-Западного фронта, генерал Брусилов собрал в обширном Народном доме митинг из солдат и офицеров. Из его речи присутствующие узнали, что Брусилов никогда не любил династии, как ни украшал его бывший царь орденами и аксельбантами, купить его ласками было невозможно, – а всегда оставался верен народу. И что ему всегда претила надоедливая церемония отдания чести, он рад от неё отделаться.
* * *
Командир 22-го армейского корпуса генерал барон фон-Бринкен в момент принесения его корпусом присяги Временному правительству внезапно упал перед строем: умер от разрыва сердца.
* * *
Как теперь понимать отменённую присягу? Кое-где дошло до драки между частями присягавшими и неприсягавшими.
* * *
Батальон из резерва повели вечером работать на передовую линию. По дороге в темноте кто-то закричал: «А что нам идти башку подставлять, что мы, дурные?» И другой: «У всех слобода, а нам башку подставлять?» Офицеры всё же уговорили. Но когда прошли всю дорогу – и всю по грязи – солдаты окончательно отказались. И весь батальон отправили назад в резерв.
Ещё через ночь их водили уже в другое место, по сухой дороге. С перекурами, с переговорами добрели к работам перед полуночью. Повозились малость – и через два часа пошабашили.
А ещё на следующий вечер сказали: «Там на рабочем месте грязь.» И не пошли.
* * *
И две роты 14-го Финляндского стрелкового полка отказались идти на работы, днём. Начальник дивизии генерал-лейтенант Селивачёв, небольшого роста, а с длинным лысым черепом, сам отправился в лес к этим двум построенным ротам, поздравил их с принятием присяги и предложил рассказать, как они её понимают. Вышел унтер-офицер и доложил: раньше они дрались за немцев и предателей родины, а теперь – за счастье свободной России. Генерал громко спросил, согласны ли роты. Ответили, что согласны. Тогда он объяснил им, что долг и повелевает драться при всех условиях. Обещали работать безропотно.
Ещё спросил: а слыхали ли они, что некоторые мутят слухами о выборе себе начальников? Так вот, он предлагает им выбрать вместо себя начальника дивизии, на что даёт им четверть часа. Отъехал с офицерами, через 15 минут вернулся: готово? В один голос ответили: «Только вас, господин генерал, ваше превосходительство!»
Тогда генерал объяснил, почему им трудно выбирать себе начальников, не зная ни жизни их, ни военных познаний.
* * *
Высокопоставленный генерал из штаба фронта поехал сам уговаривать полки, отказавшиеся занять окопы. Вдруг один солдат с безумным видом кинулся к нему, выхватил шашку из генеральских ножен, взмахнул над генералом!!! – и воткнул в землю рядом. И в истерике закричал: «Клянёмся генералу, что поддержим порядок!»
* * *
На митингах требуют: убрать из офицеров, кто с немецкими фамилиями. И просто строгих. И – на кого покажут, скажут. Некоторые младшие офицеры, прежде в чём-либо оскорблённые, теперь удобно сводят счёты с обидчиками, старшими чином: одни – через подставных унтеров, другие сами произносят зажигательные речи.
На одном таком митинге слушал-слушал старый офицер и спросил: а как теперь будет с пенсией за беспорочную выслугу лет?
Оратор с трибуны показал ему кукиш под гогот солдат:
– Фигу тебе в нос, а не пенсию, прислужник старого режима!
* * *
Исполнительный Комитет Совета Солдатских депутатов 8-й армии (Каледина) составился из: двух врачей, одного военного чиновника, одного служащего Союза городов и лишь одного солдата. Переполошился затеей офицеров, чиновников и врачей создать в Черновицах свой отдельный союз; объявили «черносотенной затеей» и «контрреволюцией», «тёмным делом». И натравливали солдат на тот офицерский совет.
* * *
Ахтырский гусарский полк посылал в Петроград своего унтер-офицера «для осведомления». Тот вернулся и доложил своим:
– Совет солдатских депутатов состоит из солдат, никогда не бывших на фронте. Да ещё из дезертиров – законных и незаконных. А в госпиталях там раненые требуют давать им не чёрный хлеб, а только белый.
* * *
В Петрограде готовились к похоронам «жертв революции» – то есть павших для её торжества. Не хватало трупов. Из лазарета гвардейского Московского батальона собрались везти убитого капитана Фергена… Полковая дама узнала, возмутилась, вывезла его труп из лазарета и похоронила на Успенском военном кладбище.
* * *
В Кронштадте над кораблями и домами – вперемежку андреевские и красные флаги. Строевые занятия как будто возобновляются, но сильно не хватает офицеров, зато много комитетов и комиссий. Приезжали от Петросовета Скобелев и Муранов, было революционное вече на Якорной площади. Кронштадт «согласен поддержать СРД и Временное правительство постольку, поскольку». С 15 марта выходит большевицкий «Голос Правды» в тысячах экземпляров. На гарнизонном собрании в манеже большевики выступают один за другим: «Для рабочего класса и крестьянства революция только начинается!» Военные оркестры играют интернационал.
* * *
13 марта 710 полк ополченской 178 дивизии близ г. Рогачёва оказал сопротивление при посадке в эшелон, ехать на фронт. Только после прибытия начальника дивизии офицерам удалось построить солдат и посадить в вагоны.