Еще минутку, — остановила его она. — Вот ваш рюкзак. Там вы найдете немного денег…
Подождите…
Нет, это вы подождите. Деньги вам понадобятся. Сумма небольшая, но на какое-то время вам хватит. Это из моих карманных. Когда-нибудь вернете.
Он нагнулся, взял рюкзак за лямку, перебросил через плечо.
Элин… — произнес Блейк неожиданно севшим голосом, — я не знаю, что сказать.
Полумрак салона скрывал расстояние, приближая ее к нему. Не сознавая, что делает, он притянул Элин к себе одной рукой. Затем склонился и поцеловал ее. Ее ладонь легла ему на затылок.
Когда они оторвались друг от друга, Элин посмотрела на него уверенным взглядом.
Я не стала бы тебе помогать, — сказала она, — если бы ты мне не понравился. Я верю тебе. Мне кажется, ты не делаешь ничего такого, чего надо было бы стыдиться.
Блейк промолчал.
Ну ладно, — сказала она. — Тебе пора, путник в ночи. Позже, когда сможешь, дай мне знать о себе.
Глава 21
Закусочная стояла на острие V-образной развилки, от которой дорога шла в двух разных направлениях. В призрачной предрассветной мгле красная вывеска над крышей казалась розовой. Прихрамывая, Блейк ускорил шаг. Здесь можно было отдохнуть, обогреться и перекусить. Бутерброды, которыми снабдила его Элин, помогли ему прошагать без остановки всю ночь, но теперь он снова проголодался. Когда наступит утро, он должен найти какое-нибудь местечко, где можно и укрыться, и отоспаться. Может быть, стог сена. Интересно, думал он, остались ли еще стога сена, или даже такие простые вещи, как стога, уже исчезли с лица Земли с тех пор, когда он ее знал?
Северный ветер яростно хлестал его, и Блейк натянул капюшон накидки на лицо. Бечевка мешка натирала плечо, и он попытался устроить его поудобнее, отыскать еще не натертый клочок кожи.
Наконец он добрался до забегаловки, пересек стоянку перед входом и поднялся по короткой лестнице к двери. В закусочной было пусто. Поблескивала отполированная стойка, в свете рядком протянувшихся по потолку ламп ярко сиял хром кофейника.
Как поживаете? — спросила Закусочная голосом храброй и бойкой официантки, — Чего бы вы хотели на завтрак?
Блейк огляделся, но никого не увидел и только тогда оценил положение. Еще одно здание-робот, наподобие летающих домов.
Протопав по полу, он уселся на один из табуретов.
Оладьи, — сказал он, — немного ветчины и кофе.
Он высвободил плечо из лямки и опустил мешок на пол рядом с табуретом.
Рано утречком на прогулочку? — спросила Закусочная, — Только не говорите мне, будто шагали всю ночь напролет.
Нет, не шагал, — ответил Блейк, — Просто рано встал.
Что-то вас, парни, последнее время совсем не видно, — заявила Закусочная. — Чем вы занимаетесь, приятель?
Пописываю, — ответил Блейк, — Во всяком случае, пытаюсь.
Ну что ж, — рассудила Закусочная, — так хоть страну посмотришь. А я-то все тут торчу и никогда ничего не вижу. Только разговоры слушаю. Но не подумайте, что мне это не нравится, — торопливо добавила она, — Хоть мозги чем-то заняты.
Из патрубка на сковородку с ручкой выпал ком теста, потом горловина передвинулась вдоль канавки, выпустила еще два комка и со щелчком вернулась на место. Металлическая рука, прикрепленная рядом с кофейником, разогнулась, вытянулась и передвинула рычаг над сковородой. Три ломтя ветчины скользнули на сковородку, рука ловко опустилась и отделила их один от другого, уложив ровным рядом.
Кофе сейчас подать? — спросила Закусочная.
Если можно, — ответил Блейк.
Металлическая рука схватила чашку, поднесла к носику кофейника и подняла вверх, включая патрубок. Потек кофе, чашка наполнилась, рука повернулась и установила ее перед Блей— ком, затем нырнула под прилавок, достала ложку и вежливо пододвинула поближе сахарницу.
Сливок? — спросила Закусочная.
Нет, спасибо, — ответил Блейк.
Позавчера такую историю слыхала — закачаешься, — сказала Закусочная, — Один парень заходил, рассказывал. Похоже, что…
За спиной у Блейка открылась дверь.
Нет! Нет! — закричала Закусочная. — Убирайся вон! Сколько раз тебе говорить: не входи, когда у меня посетители.
Я и зашел, чтобы встретиться с твоим посетителем, — ответил скрипучий голосок.
Услышав его, Блейк резко обернулся.
В дверях стоял Брауни; его маленькие глаза поблескивали на мышиной мордочке, по бокам куполообразной головы торчали увенчанные кисточками ушки. Штанишки на нем были в зеленую и розовую полоску.
Я его кормлю, — запричитала Закусочная, — Притерпелась уже. Говорят, когда один из них живет поблизости, это к счастью. Но от моего мне одно горе. Он хитрющий, он нахальный, он меня не уважает…
Это потому, что ты важничаешь и подделываешься под людей, — сказал Брауни, — И забываешь, что ты не человек, а лишь его заменитель, захапавший себе хорошую работу, которую мог бы делать человек. Почему, спрашивается, кто-то должен тебя уважать?
Больше ты от меня ничего не получишь! — закричала Закусочная. — И не будешь тут ночевать, когда холодно. Довольно, я сыта тобой по горло!
Брауни пропустил эту тираду мимо ушей и проворно засеменил по полу. Остановившись, он церемонно поклонился Блейку.
Доброе утро, досточтимый сэр. Надеюсь, я застал вас в добром здравии.
В очень добром, — подтвердил Блейк. Веселость боролась в нем с дурными предчувствиями, — Не позавтракаете ли со мной?
С радостью, — сказал Брауни, вскакивая на табурет рядом с Блейком и устраиваясь на нем как на насесте; ноги Брауни болтались, не доставая до пола.
Сэр, — сказал он, — я буду есть то же, что и вы. Пригласить меня — очень любезно и великодушно с вашей стороны, ибо я совсем оголодал.
Ты слышала, что сказал мой друг? — обратился Блейк к Закусочной. — Он хочет того же, что и я.
И вы это оплатите? — осведомилась Закусочная.
Разумеется, оплачу.
Механическая рука поднялась и пододвинула оладьи к краю сковороды, перевернув их. Из патрубка полезли новые комья теста.
Какое блаженство питаться по-человечески, — доверительно сообщил Брауни Блейку. — Люди дают мне в основном отходы. И хоть голод не тетка, внутренности мои иногда требуют большей разборчивости в пище.
Не позволяйте ему присасываться к вам, — предостерегла Блейка Закусочная. — Завтраком угостите, коль уж обещали, но потом отвадьте его. Не давайте сесть на шею, не то всю кровь высосет.
У машин нет чувств, — сказал Брауни. — Им неведомы прекрасные порывы. Они безучастны к страданиям тех, кому призваны служить. И у них нет души.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});