в любом случае принадлежит им. Что касается предложения Аквитании, то это казалось "слишком малой наградой за все их труды".
31 июля 1347 года, после четырех дней повторяющихся и непродуктивных обсуждений, прибыла еще одна делегация с вызовом на бой. Она предложила, чтобы англичане выступили из лагеря и сразились в подходящем месте, которое будет выбрано совместной комиссией из восьми рыцарей, по четыре с каждой стороны. Это предложение было призвано спасти лицо Филиппа VI. Ни один здравомыслящий человек в сильном положении Эдуарда III не смог бы принять его, но и никто с его репутацией не мог публично отказаться от него. Богатство, грубая сила и хитрость, возможно, и решали войны, но только в XVI веке они стали общепризнанными военными достоинствами. Действительно, английский король позже утверждал, что он принял вызов Филиппа VI, "уповая на Бога и на наше право", и даже выдал разрешение на безопасный проезд для четырех французских рыцарей. Французы отрицали это. Истина неясна и, возможно, не важна, так как дальнейшие события вышли из под контроля Филиппа VI. Защитники города не могли больше держаться. Они праздновали прибытие армии Филиппа VI с флагами, кострами и трубами. Они не могли знать, что происходит у моста Ньюле, и задержка была выше их сил. Вечером 1 августа 1347 года они подняли факелы на вершину башни и дали сигнал армии на высотах Сангатта, что намерены сдаться. В ту же ночь французская армия сожгла свой лагерь и снаряжение, испортила привезенные припасы и перед рассветом ушла[969].
Командир гарнизона послал гонца в ряды осаждающих. Он попросил встречи с Уолтером Мэнни, возможно, потому, что тот был уроженцем Эно с хорошей рыцарской репутацией, от которого можно было ожидать сочувствия к их участи. Мэнни пересек нейтральную полосу вместе с тремя другими советниками короля, чтобы провести переговоры перед воротами. Но его послание было мрачным. Эдуард III не предложил осажденным никаких условий. Он заберет себе в городе все что захочет и пленит или казнит, кого пожелает. "Вы слишком долго сопротивлялись ему, — говорили англичане, — слишком много денег было потрачено, слишком много жизней потеряно". Согласно Жану Лебелю, Жан де Вьенн ответил, что его люди были "всего лишь рыцарями и оруженосцами, которые служили своему государю так преданно, как только могли, и как вы сами поступили бы на их месте". Суровость Эдуарда III смутила его капитанов. Они вернулись в свои ряды и вступили с ним в пререкания. Интересны их аргументы в изложении Жана Лебеля. Однажды, отметил Мэнни, они сами могут оказаться в таком же положении. "Клянусь Богоматерью, я говорю, что мы не пойдем так охотно на вашу службу, если вы предадите этих людей смерти, потому что тогда они предадут смерти нас, хотя мы будем выполнять не более чем свой долг". Мэнни не смог бы более четко сформулировать принцип, общий для обеих сторон, по которому джентльменов брали в плен для выкупа, а не убивали. Как и многие рыцарские правила, он был основан на сословной солидарности и взаимных корыстных интересах. Очень похожий аргумент убедил Филиппа VI пощадить графов Солсбери и Саффолка, когда они попали в его руки в апреле 1340 года. Эдуарда III обычно больше интересовала политическая, чем финансовая ценность пленников, и рыцарские понятия редко отвлекали от его цели. Но он также был чувствителен к политической цене за настаивание на своем. "Друзья мои, я не хочу стоять один против всех вас", — отвечал он. Защитникам Кале разрешили сохранить жизнь, но не свободу или имущество. Кроме того, должны были быть выбраны шесть из самых выдающихся горожан, которые должны будут предстать перед королем в одних рубашках, с петлями на шеях и с ключами от города в руках.
3 августа, ровно через одиннадцать месяцев после того, как Эдуард III осадил город, Кале капитулировал. Это стало поводом для одной из самых известных сцен средневековья. Рассказ Жана Лебеля, написанный примерно десять лет спустя, изобилует живописными деталями, но, вероятно, он в значительной степени точен. Шесть "бюргеров Кале" вышли из одних ворот, неся ключи от города и одетые точно так, как велел Эдуард III. Вся английская армия была выстроена перед стенами, сам Эдуард III восседал на помосте в центре вместе с королевой, своими советниками, союзниками и командирами. Шестеро горожан бросились на землю перед королем, умоляя о пощаде. Эдуард III, однако, хотел научить другие города последствиям при неповиновении ему. Он позвал палача и приказал обезглавить их на глазах у войска. На помосте возникла перепалка. Его советники были потрясены и шумно протестовали. Они указывали на ущерб, который он нанесет своей репутации, если хладнокровно убьет этих людей. Но только когда королева начала умолять его, Эдуард III милостиво согласился отменить свой приказ и отпустить этих шестерых на свободу.
Когда церемония закончилась, в город вошли маршалы английской армии. Они подняли на крепостных стенах штандарт Эдуарда III и собрав всех горожан, вывели их за ворота. Чуть позже Эдуард III проехал по пустым улицам к цитадели под звуки рожков и труб. Все движимое имущество в городе было передано войскам в качестве трофеев, как это было бы в случае разграбления города. Каждое здание было тщательно обыскано, деньги, товары и ценности отсортированы от остального имущества и отнесены в центральный склад для распределения под наблюдением маршалов. Стоимость добычи превзошла все ожидания. Кале, хотя и не был крупным торговым городом, являлся главным центром пиратства на побережье Ла-Манша. Его дома были набиты добычей многих лет. В Англии не было ни одной знатной женщины, которая бы не наслаждалась результатами грабежа в Кане, Кале и других местах. Томас Уолсингем писал: "Плащи, меха, одеяла и домашняя утварь всех видов, скатерти, ожерелья, драгоценные чаши и серебряные кубки, белье и ткани можно было увидеть в каждом доме". Рыцари гарнизона стали пленниками короля. Но только несколько самых богатых и знатных, в том числе Жан де Вьенн, были пленены для выкупа. Их отправили к растущей толпе пленников в лондонском Тауэре и других замках Англии. Остальным было позволено свободно уйти. Горожанам выдавали хлеб и вино из запасов английской армии, затем, за исключением нескольких избранных, их отправляли восвояси.
Филипп VI был сильно потрясен судьбой этих беженцев, скитавшихся по стране в результате его военного унижения. Королевский ордонанс предоставил им право на проживание и гражданство в любом городе королевства. Им были обещаны денежные пособия, субсидии из конфискованного имущества итальянских ростовщиков, право первого требования на доходы от будущих конфискаций. Тем из них, кто обладал достаточной квалификацией, предлагалось назначение на все должности, находящиеся в распоряжении короны, по мере того как они станут вакантными. Эти обещания могли выполняться лишь время от времени, когда позволяли обстоятельства. Тем не менее, в течение многих лет после 1347 года комитет