Алекто прихватила кусок хлеба и принялась творить сложное сооружение из твердого сыра, зелени и колбасы. Делала она это, кажется, совершенно автоматически.
— Нет. Я не верю в Бога. Но в него явно верят сами варки. Об этом говорит вся их церковная, вернее, антицерковная политика. И потом, по законам биологии ваш друг без симбионта существовать не может. Там должен был рухнуть обмен веществ, иммунитет, способность переваривать пищу — да просто всё. А если бы его возвратило в исходную точку, туда, где он был до инициации, он не гнул бы мои дверные ручки. Да, это я вам. Следовательно, мы имеем дело с тем, что называют чудом — вне зависимости от конкретной природы этого явления.
За время речи бутерброд успел не только сформироваться, но и исчезнуть.
— Здорово, — сказал Игорь. — Просто здорово. До сих пор все, кому мы пытались объяснить ситуацию, реагировали по типу «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». Забавно до дрожи. Ведь до Поворота и вампиры считались фантастикой. Если уж тебе предъявили вампира… или данпила, который был исцелен чудом… то почему не поверить в чудо? Нет, вы молодец. И я прямо-таки изнываю от желания услышать ваши идеи по организации нового подполья.
— Они, — руки смуглой рубенсовской королевы ваяли следующий бутерброд, — по большому счету, не мои. Как вы сами изволили заметить, отношение к идеям, изложенным в доповоротной фантастике — скептическое. За исключением варков — к ним как-то трудно проявлять скепсис. Идею в свое время кое-кто выслушал, покивал и благополучно закопал — по указанной причине. Видите ли, копирайт на нее принадлежит Роберту Энсону Хайлайну.
— «Звёздная пехота»? — изумился Эней.
— «Ты есть Бог»? — не меньше его изумился Антон. — Принцип воскрешенцев?
— Простите, я отвратительная хозяйка. Не привыкла принимать гостей. Угощайтесь, пожалуйста. И быстро. Потому что скоро будет поздно, — судя по судьбе второго бутерброда, это была правда, — Хайнлайн не имеет никакого отношения к Церкви Воскрешения. Вернее, нет, имеет. Они его посмертно изнасиловали, кастрировали и дополнили. Он написал много разных книжек и придумал массу разных вещей — десятка два из которых мы используем в быту. Вот, например, — Алекто кивнула в сторону торчащей из-за компьютера контактной перчатки. — Его идея. Так вот, в одной из книжек ему пришлось сочинить водонепронецаемую схему для организации подполья. И он её придумал. Сейчас. — Она вытащила из кармана интеркомм, щелкнула пальцами. На экране возникла схема. — Основа — обычная система ячеек-троек. Как в покойной компартии. Но с кое-какими добавками.
Она нажала серию кнопок и мужской голос из компьютера сказал:
«Смотрим сюда. Каждая вершина каждого треугольника соединена с нулём, одним или двумя другими треугольниками. Предположим, там, где она соединена с одним, имеется связь. В принципе, в обе стороны, но для того, чтобы получить избыточно многосвязную систему, достаточно и односторонней. В тех углах, где нет соседних треугольников, связь осуществляется направо к следующему углу. Где соседних треугольников два, назначим тоже связь направо. Теперь посмотрим, как это реально работает. Возьмем четвертый слой, слой D. Вот этот угол, скажем, будет камрад Дэн. Нет, давайте спустимся слоем ниже, чтобы показать картину отказа более полно, во всех трех слоях. Возьмем пятый слой, слой Е, и скажем, что вот это камрад Эгберт. Вот это его ячейка: Эдуард и Элмер, — а это их шеф, назовем его Денис. А это ячейка, которая под Эгбертом: Фрэнк, Фред и Фэтсо. И Эгберт знает, что в случае чего он может дать знать Эзре из соседней ячейки в своем же слое. Он не знает Эзру в лицо, не знает его адреса, даже имени его не знает, но знает, скажем, по какому номеру звякнуть в экстренном случае. Итак, Цезарь из третьего слоя стукнул и завалил Цоя и Цинтию в своей ячейке, Бейкера из второго слоя, Дениса, Дэна и Дика, — свою подъячейку из четвертого, так что подъячейка Дениса: Эгберт, Эдуард и Элмер, — и все, кто ниже, потеряли связь с руководством, то есть со слоем А. Об этом сообщают всему четвертому слою все три Э, это избыточная связь, необходимая в любой коммуникационной сети, но мы рассмотрим только то, что происходит после вопла Эгберта по каналу на Эзру. Эзра — под Цоем и, стало быть, тоже изолирован. Не играет роли, поскольку Эзра передает свой вопл и Эгбертов по своему аварийному каналу Эдмунду. К несчастью, Эдмунд под Цинтией, так что пользуется своим аварийным каналом на Энрайта. И Энрайт получает строенный вопл. А его связь с верхними слоями находится вне погоревшей зоны, и вот эдаким макаром, через Давида, Цуругу и Бисуокса воплы доходят до Адама, на самую верхотуру. Адам отвечает вот по этой стороне пирамиды, и в слое Е, через Эстер и Эдмунда, информация доходит до Эзры, а от него — до Эгберта. Информация наверх и ответ вниз идут без задержки, и мало того: по числу воплов верхотура точно определяет размеры и место завала. Организация не только продолжает работать, но и мгновенно восстанавливается».
Эней так ничего и не понял бы, если бы одновременно с чтением над проектором не соткалась трехмерная схема.
— Конец цитаты, — щелкнула крышкой Алекто. Схема продолжала висеть в воздухе. — Такая организация может расти до любых пределов совершенно безнаказанно. Да, кстати, вы мне представитесь?
— Игорь, — с готовностью отозвался данпил. — Можно Цумэ. Это Антон, он же Енот, это Костя ака Кен. А командира нашего вы, как я понял, знаете.
— Книжечку можно взять почитать? — Антон ухватил «попку» от багета.
— Можно, — Алекто взялась творить третий бутерброд. — И даже нужно. И незачем давиться сухой корочкой, сейчас я освобожу чашку. А его, — она махнула ресницами в сторону Энея, — я почти и не знаю. Один раз мы встретились в Риге, когда Виктор сажал меня на паром… Он выдернул меня из-под королевской охоты. Перетащил сюда и законсервировал. Теперь я понимаю, зачем. С ним был такой суровый мальчик из романов Жюля Верна. Я немножко запомнила его в лицо. И всё. Лицо, конечно, изменилось. Вы пришли ко мне за средствами. А что вы ставите себе целью?
«Американские горки, — подумал Антон. — А придется привыкать».
— Я хочу, чтобы их не было, — сказал так и не притронувшийся к еде Эней. — Совсем. Чтобы они или покаялись и перестали быть варками… или перестали быть. Они мне… смертельно надоели. И ещё я хочу, чтобы при этом погибло как можно меньше людей.
— Это генеральная цель. Она и у нынешнего подполья есть.
— Нет, — пальцы Энея побелели на сгибах. — Уже нет. Они забили на это дело. Оно стало просто лозунгом — и больше ничем.
— Вы не правы. — Алекто протянула Антону чашку. — Они этого хотят. Они просто не верят, что это можно сделать. Вернее, что это можно сделать, не погубив все. Предают в основном от безнадежности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});