Итак, он прибыл на акцию протеста, где расхаживало множество усачей. Его арестовали с группой людей, но по какой-то причине в полиции не забрали телефон. Просто забросили на заднее сиденье машины. Американский мальчик в Египте арестован египетской полицией – он был очень напуган и понятия не имел, чего ожидать. Незаметно, с заднего сиденья полицейской машины он твитнул всего одно слово:
Арестован.
Его друзья дома знали, где он находится, чем занимается и что он не шутит. У него могли быть серьезные неприятности. Они связались с его деканом в Беркли, который помог найти адвоката в Египте и вызволить его из тюрьмы. Его следующий твит опять состоял из одного слова:
Освобожден.
Это было хорошо для Джеймса, и теперь, когда неприятности миновали, эти события стали отличной историей для нас. Мы в Twitter, а также все, кто слышал его историю в новостях, могли бесконечно придумывать сценарии, в которых наш сайт становился спасательным кругом. И я имел особую склонность выдумывать пользовательские истории с участием Twitter.
Идет землетрясение. Вы в западне под обломками. Батарея телефона садится. Вы можете написать одному-единственному другу или отправить твит сотне людей. Какой вариант вы выберете?
Индийский фермер со старинного телефона постит твит с вопросом, по какой цене продается его зерно на рынке в пятидесяти милях от его дома. Ответ вдвое превышает сумму, которую он запланировал. Это меняет его жизнь и жизнь его семьи на целый год.
Twitter мог быть частью новостей дополнительно к ленте новостей Bloomberg. Если Bloomberg получает три твита о чем-то важном из посторонних источников, он может провести свое расследование.
Информация может за минуты распространяться через ретвиты. В течение минуты миллионы людей могут узнать о чем-то важном.
РЕБЯТА В МОЕМ
АМБИЦИОЗНОМ ВИДЕНИИ
БУДУЩЕГО ЛЮДИ БУДУТ
ИСПОЛЬЗОВАТЬ TWITTER
ДЛЯ СВЕРЖЕНИЯ
ДЕСПОТИЧЕСКИХ РЕЖИМОВ,
И КОГДА ОНИ СДЕЛАЮТ
ЭТО, ТО НАРИСУЮТ
КОНТУРЫ ЭТОЙ ПТИЧКИ НА
РАЗВАЛИНАХ СТАРОГО МИРА.
Чем больше я видел возможностей, тем больше понимал, что значимость Twitter состоит в том, как люди им пользуются. Наша компания, вместо того чтобы говорить о том, как прекрасна наша технология (для защиты которой потребовалась бы немалая изворотливость, учитывая «кита ошибок» и прочее), просто радовалась невероятным вещам, которые делали с нашим участием люди. Это был неожиданный разворот. Обычно компании пишут пресс-релизы о замечательных вещах, которые они делают, пытаются попасть в новости и вызвать к этим вещам интерес. Мы не могли прочесать все твиты, которые проходили через систему. И вместо того чтобы рассказывать газетам, что о нас написать, мы использовали их, чтобы выяснить, какие еще жизни Twitter изменил, а может быть, и спас.
И речь шла не о том, каким классным был Twitter, а о том, что храбрые люди делают храбрые вещи. Однако Twitter был для репортеров хорошей, актуальной и модной темой. Мы построили миллиардный бренд, потому что смогли создать непрекращающийся поток невероятных человеческих историй.
Мы то и дело удивлялись применению нашего сервиса. Довольно скоро весь конгресс США был в Twitter. Что? И я никогда не предполагал, что Twitter захотят пользоваться знаменитости. Весь смысл быть знаменитостью – это ограничить доступ публики к себе. Они должны дожидаться твоего появления в кино. Зачем звезде надо разбавлять свой имидж подробностями повседневной жизни? Я не учел тот факт, что и звездам нравилось действовать в обход агентов и студий. Twitter для них был способом связаться наконец напрямую с поклонниками. Мне стоило это знать: как я понял, что гуманизация Twitter заставит людей полюбить нашу компанию, так и знаменитости хотели, чтобы в них тоже видели людей.
Через год после того, как мы официально запустили Twitter Inc., наш офис испытал на себе все тяготы стартапа. Одной из наших проблем были международные партнеры. В Соединенных Штатах мы заключили договоры с большинством телефонных компаний. Твиты, отправляемые с использованием короткого номера 40404, были в основном бесплатными. Но в Европе и в Канаде мы все еще оплачивали каждый проходящий твит. Международные операторы не соглашались сделать твиты бесплатными.
Наша международная система делалась в такой степени на скорую руку, что управлялась с одного ноутбука. Написанная от руки табличка над ним гласила: «Не отключать». До тошноты огромные счета были моей постоянной головной болью. Когда они приходили, я с тяжелым сердцем шел к ноутбуку и выдергивал вилку из розетки. Я отключал международный Twitter. Затем размещал в основной блог пост примерно следующего содержания: «Мы только что отключили все международное сообщество, потому что это слишком дорого». Я думал, что если это беспокоит достаточное количество людей, то сотовые операторы постепенно пойдут на сделку. Со временем так и произошло.
График нашего роста за 2008 год выглядел очень солидно, и мы чувствовали, что это круто. Но если сравнить его с последующими годами, то он будет почти плоским – настолько серьезным был рост впоследствии. Мы тогда еще не заботились о том, чтобы зарабатывать. Наши инвесторы понимали, что подобный проект должен стать очень большим, прежде чем он начнет приносить деньги. Эван всегда говорил: «Не может быть сервиса с миллионом активных пользователей, который бы не приносил денег. Не волнуйся».
А тем временем наша технологическая составляющая была, как всегда, проблемной и постоянно ломалась – и чем быстрее мы росли, тем труднее было поддерживать ее в рабочем состоянии. Росла компания вопреки самой себе.
Наша популярность взбудоражила совет директоров. Как и все мы, они хотели, чтобы Twitter работал. Джек, наш директор, был инженером. Он никогда прежде не управлял компанией. Взять на себя руководство должен был кто-то с управленческим опытом. Так что Джека сместили с поста директора и на его место поставили Эвана. Нужно ли говорить, что это привело к некоторым ссорам и разногласиям.
Когда мне сказали, что собираются снять Джека, я умолял совет позволить ему проработать еще год, чтобы он мог проявить себя, однако три месяца спустя, в октябре 2008 года, они убрали его, не поставив меня в известность. Я узнал об этом в среду утром, когда Эван попросил меня встретиться с ним через полчаса в его квартире, в двух кварталах от нашего офиса. Приехав туда, я обнаружил, что он позвал еще Джейсона Голдмана (Jason Goldman), нашего технического директора Грега Пасса (Greg Pass) и главного научного консультанта Абдура Чоудури (Abdur Chowdhury). Грег и Абдур присоединились к Twitter после приобретения нами компании Summize в июле 2008 года, которая дала нам технологию, позволяющую людям проводить поиск по общедоступным твитам. Мы четверо были, вероятно, последними представителями руководства компании, услышавшими эту новость.
Мы вошли в квартиру Эва. Встретив нас, он сказал: «Совет директоров решил сместить Джека и заменить его на посту директора мной». На некоторое время воцарилось молчание.
Грег сказал: «Ух ты».
Я сказал: «А где Джек? Кто-нибудь знает, где он сейчас?» Где бы он ни был, я был уверен, что чувствует он себя не лучшим образом. Его только что вышвырнули из его же собственной компании.
Джек получал отставку от совета как раз в то время, когда Эван рассказывал нам о произошедшем. Я сразу же написал Джеку, и мы встретились за обедом после того, как я уехал от Эва. Джек был подавлен. Позднее он сравнивал это чувство с тем, будто его пнули в живот. Я предложил ему самому сообщить дурные вести остальным членам команды, при этом произнести классную речь, похвалить решение совета, сказать команде, что он займет высокий пост председателя совета, и продемонстрировать уверенность в успешном будущем компании.
Джек съел суп, а потом сказал: «Я буду, как Стив Джобс. И однажды вернусь». После этих слов его поза изменилась, как будто от воспоминания о том, что Стив Джобс тоже был вышвырнут из собственной компании, ему стало легче переносить сегодняшнюю ситуацию.
Как и на SXSW, я написал Джеку отличную короткую речь (включавшую целую секцию о том, насколько я очарователен, забавен и красив). Она хвалила команду и была в основном позитивна, несмотря на то что чувствовал оратор себя не так позитивно.
Правда в том, что призрак Эва как генерального директора витал в компании все это время. Большая часть команды пришла из Odeo, где он был директором. В своих еженедельных внутренних электронных письмах я часто упоминал о Джеке как о нашем «неустрашимом лидере», чтобы поддержать его имидж. Теперь мне нужно было направить корабль обратно к Эвану.
После ухода Джека мы с ним обдумывали идею приложения для iPhone, которое помогало бы людям вести дневник. Мы встречались по вечерам в винных барах и работали над этим ради удовольствия, для тренировки мозгов и чтобы был повод продолжать работать вместе. А потом Джек на две недели исчез. Вернувшись, он сказал мне, что работает над новым проектом с парнем по имени Джим.