Читать интересную книгу Неистовая волна - Андрей Орлов

— Велосипед, — покосился на напрягшегося напарника Солохин. — Уж поверь чутью опытного водителя. Переехали к чертовой бабушке. А ты что подумал — Железного Дровосека раздавили?

Он сбросил скорость до минимума — на данном участке асфальта не было. Память подсказывала, что в этой местности производился ремонт теплотрассы. Будет очень мило сверзиться в разрытую канаву. Солохин успокоился, уже не дышал, как загнанная лошадь. Даже вспомнил анекдот по теме: «Что такое асфальт? Это такой материал, которым покрывают дороги перед началом земляных работ». И вновь взвинтилась ранимая психика напарника, когда под боком истошно заорали. Он машинально вдавил тормоз, натянул ручник. Со стороны водителя в стекло билась растрепанная обезумевшая женщина, визжала: «Помогите, помогите!» Соболевский вскинул фонарь. Заскрипели стекла — она вцепилась в них ногтями. Искаженное, еще не старое, расцарапанное в кровь лицо, мокрые волосы комками. Она орала что-то невнятное — похоже, дама тронулась рассудком. А может, всегда была такой. Солохин онемел от ужаса, но сообразил, потянулся через плечо, отжал шпенек на задней дверце.

— Садись, дура! Назад садись!

Но дама окончательно сдурела. Она путалась в полах халата, под которым красовался серый от грязи бюстгальтер. Вроде метнулась назад, но дверь не открывала, снова карябала стекло, выкрикивала что-то дурное. Как-то странно смотрелось обручальное кольцо на кривом пальце. Олег почувствовал страх — словно оживший мертвец бился в открытую дверь… Солохин тоже разорался — вывалился из машины, чтобы силой затолкать в нее сумасшедшую. Но только выкинул руку, чтобы схватить ее за шиворот, как она вырвалась, попятилась, взревела болотной выпью. Солохин выплюнул порцию крепких выражений, покрутил пальцем у виска: мол, не хочешь — дело хозяйское. Но жалко стало несчастную, шагнул вперед, простирая к ней руку, она отпрыгнула, вереща, как сирена, а в следующий миг оба пропали! Олег едва макушкой не пробил потолок, жар ударил в голову. Какого дьявола?! Сирена утащила напарника на дно? Он вытягивал шею, но никого не видел. Да гори оно синим пламенем! Он перелез через коробку передач, чтобы не терять время, вывалился за борт. Вода попала в горло, разноцветные круги плясали перед глазами. Вспучивалась вода, бурлила. Рельеф местности на этой улице имел особенности. Все перерыто, где-то ямы, где-то шишки. Оба свалились в канаву, вырытую коммунальщиками?! Он бросился вперед — и земля под ним разверзлась. Он извивался в воде, простирал руки. Голова раздувалась, как воздушный шар. Паника зашкаливала. Он врезался в какое-то тело, оно тоже извивалось! Хотел схватить, но тело вырвалось, устремилось вверх. Он тоже вынырнул. Это был Солохин собственной персоной! Смертельно перепуганный, но живой. Он задыхался, колотил ладонями по воде. Оба схватили друг друга за шиворот, что-то орали, поплыли к машине. Солохин панически боялся глубины, но плавать, в сущности, мог. Помогая друг другу, выбрались в безопасное место, прислонились к машине. Солохин сполз по капоту, снова чуть не утонул, пришлось работать подъемным краном.

— Я еще здесь, Олежка? — скулил напарник, судорожно ощупывая себя.

— А где бы ты хотел оказаться? — нервно смеялся Соболевский.

— Жуть могильная… что это было, а, напарник? Русалка али че? — зубы напарника выбивали дробь. — А что, это точно была русалка… Они ведь только в сказках молодые и красивые — это народные мифы их такими сделали, точно тебе говорю… А на самом деле русалки старые, страшные и очень испорченные… А может, это призрак был, а? Хотя нет, не призрак, она же тащила меня, орала в рожу, а потом мы оба провалились… В натуре, я теперь стреляный воробей… Чтобы сделал еще кому-то доброе дело…

Олег добрался до фонаря на приборной панели, ощупывал рассеянным светом «место происшествия». Нарушительница спокойствия не всплывала ни в живом, ни в мертвом виде. Бурлила вода, закручивалась спиралями. Он дернулся, ее же можно спасти! С воплем «Только не это!» Солохин вцепился ему в рукав волчьей хваткой. Вырываться бесполезно. Не по морде же бить!

— Олежка, прекрати, она утонула… видит бог, утонула… Пусть не русалка, просто сумасшедшая баба, все равно утонула… Тут канава метров восемь, как ты ее найдешь, сам утонешь, застрянешь, зацепишься… Она уже нахлебалась, отмучилась, царствие ей небесное…

Олега трясло, он всматривался в мутные воды и чувствовал себя полнейшим ничтожеством. Формально напарник был прав — он не может спасти всех пострадавших от этого наводнения. Безумная дама уже погибла, а он, нырнув в клоаку, не выберется — запутается в хаосе труб, бетонных плит и штырей арматуры. Рвота подкатила к горлу, его согнуло, стошнило. А Солохин гундел:

— Ну, Олежка, пошли в машину, хватит… Закончим наше дело и рвем отсюда когти… Несколько домов осталось проехать, пошли, Олежка, там ведь родня твоя, пропади она пропадом…

Голова кружилась, его тянуло в разные стороны… Как гром небесный, свалился на голову вертолет! Самый настоящий вертолет «Ми-8» с символикой МЧС на брюхе, освещенном бортовым прожектором. Стрекот превращался в раздражающий рев, бил в барабанные перепонки. Вертушка подошла с улицы Ильича, зависла на высоте ста метров. Концентрированный луч прожектора шарил по району, зацепился за патрульную машину, задержался на ней, на двух измученных инспекторах. Пилоты с любопытством их разглядывали. Олег почувствовал необъяснимую злость. Хорошо им там, в сухой и теплой кабине! Статисты, блин! Правая рука машинально сжалась в кулак, из которого вывалился средний палец, и вся получившаяся конструкция взметнулась ввысь, оказавшись в зоне света. Прыснул Солохин.

— Так их, напарник! Разлетались тут, суки, кино смотрят! Чего ты кружишь, козел?! Вместо того чтобы спуститься и сделать что-нибудь доброе… — он повторил оскорбительный жест, а еще для верности ударил кулаком по сгибу локтя. — Понял, да? Вот и иди, сволочь, куда послали! Мог бы и раньше прилететь, работничек… Слушай, Олежка, — осенила Солохина гениальная идея. — А может, покажем им, пусть нас приподнимут, протащат, а потом поставят, где надо? А то своим ходом, я чувствую, мы до утра не доберемся…

И захихикал, закашлялся. Пилотам, видимо, не понравилось, что им тут не рады, летучая машина развернула стабилизатор и, покачиваясь, подалась прочь — на южную окраину.

— Всматриваются, суки, фиксируют… — бурчал Солохин, загружаясь за баранку. — Долговременные прогнозы составляют… А люди тут страдают из-за них… И что стоим, думу великую думаем? — разорался он на Олега. — Садись, поехали. Остаешься с мертвой русалкой разбираться? Чего уставился — у меня колготки на голове?

Он гнал, предчувствуя, что скоро понятие «автомобильный транспорт» станет неактуальным. Машину трепало, гнало на отрыв — вода в затопленном районе уже не просто стояла, а куда-то переливалась! Мимо проносились затопленные крыши. На многих теснились люди, держались за трубы, махали. Кто-то швырнул в машину кусок черепицы, прошелся по гаишникам высоким слогом. Промышляют тут, мздоимцы, выискивают, чем поживиться, вместо того, чтобы остановиться и спасать людей… Солохин разразился ответной бранью, а Соболевский отвернулся, стиснул зубы. На всех не угодишь, общественное мнение — мощная штука, особенно в панической ситуации. Не могут они посадить в свою машину всех этих людей! Им еще баб с детьми везти — разве объяснишь всем этим страдальцам? Продержатся, не умирают. Помощь скоро придет. До нужного дома оставалось метров двадцать. Приземистая хата с чердаком, когда-то она была деревянной, потом брательник Серега обшил ее кирпичом, а нынешней весной — модным двухцветным сайдингом. «Трехслойный бутерброд», — пошучивала супруга Сусанна. Так уж повелось в семье, что Сереге в свободное время непременно нужно чем-то заняться, не выносит душа безделья… Оконные переплеты затопило на две трети высоты, под воду ушли забор из рифленого железа, кусты черешни, молодые яблоньки. Практически полностью потонула летняя кухня. Нашли же время для девичника, мать их за ногу…

— Гриша, вставай сюда, — занервничал Олег, когда почувствовал, что задние колеса отрываются от грунта. Еще немного, и машину понесет. — Жди здесь, я сплаваю к бабам, выясню, как у них дела. Только не уходи никуда, — пошутил он. — Я тебя вызову…

Он не вслушивался, как он там реагирует — с горячим одобрением или наоборот, — слез с машины, сделал несколько шагов и поплыл. Только без суеты, все нормально, штатная ситуация… Беспокойство, впрочем, присутствовало. Три нервные ошалевшие бабы — до каких высот они могут себя взвинтить? А с ними детишки малые… Он проплыл над железным забором, едва не разорвав остатки мундира, начал вслушиваться. Бурлила жизнь в этом доме! Кричали женщины, кто-то задыхался, отплевывался. Плакал ребенок! Неужели эти глупые тетки даже не попробовали выйти из дома? Или выходили, да стихия загнала обратно?