Читать интересную книгу Монстр (ЛП) - Шоу Мэтт

Она это делает, боль по всему телу.

Он получил то, что хотел. Наконец-то он доволен. Он оставляет её лежать на полу в отбеливателе и крови на чёрно-белой плитке.

Я умру?

Она задаёт себе этот вопрос, когда появляются первые спазмы в животе, затем приходит второй вопрос, когда её тело бьётся в конвульсиях.

Боже мой, что будет, если я выживу?

# # #

Врачи сказали, что это было чудо. Сказали ей, что она должна была умереть. Конечно, любой нормальный врач вызвал бы полицию, задал бы вопросы о том, как произошло, что её ребро было сломано, зуб отколот, ключица вывихнута, про порезы и синяки, а также о почти смертельном проглатывании отбеливателя. Но Ричард знал эту игру. Слишком хорошо всё это знал. Он не обращался к обычному врачу. Он пошёл к одному из своих приятелей, одному из своих собутыльников, чтобы получить необходимую ей медицинскую помощь. Конечно, она знала, что это произошло не потому, что он её любил. Она уже не была такой наивной. Она знала, что ему было нужно, чтобы она готовила и убирала, а также давала ему тёплое и влажное место, в которое он мог бы воткнуть свой сморщенный член, когда поднимется настроение. Либо из-за вины, либо из-за осознания того, что он зашёл слишком далеко, он согласился позволить ей родить ребёнка.

Это было ещё одно чудо. Несмотря на нападение, ребёнок остался жив. Ещё рoс. Всё ещё ожидая рождения в том будущем, которое она могла ему дать. Пока она знала, что всё будет хорошо. Его ярость была удовлетворена. Вулкан взорвался. Сейчас он будет спокоен.

А что насчёт того, когда он в следующий раз будет готов взорваться? Что тогда?

Она проигнорировала свой же вопрос, предпочитая сохранять позитивный настрой, уверенная, что ребёнок положительно повлияет на них обоих.

Но как может человек так ошибаться?

# # #

Весна сменилась летом, и 10 августа 1978 года родился Эндрю Джеймс Ремингтон. Судьба распорядилась так, что не совсем профессиональный диагноз друга Ричарда о том, что у ребёнка не будет никаких негативных последствий от принудительного питья отбеливателя, на самом деле был неверный, такое испытание никогда не может пройти без последствий. Мозг ребёнка был повреждён в результате злоупотребления и проглатывания химикатов. Врачи (на этот раз настоящие) сказали им, что их сын вряд ли когда-либо будет жить нормальной жизнью.

Её мечты о воспитании яркого, умного наследника, который мог бы изменить мир к лучшему, были разбиты. Врачи сказали ей, что у него никогда не будет умственных способностей больше, чем у четырёхлетнего ребёнка, и ему потребуется постоянная забота и наблюдение. Тогда она смотрела на него сверху вниз, его наивные голубые глаза озаряли мир, который он никогда по-настоящему не поймёт, его деформированный череп такой тонкий, такой гладкий. Затем она посмотрела на Ричарда, надеясь на его улыбку, надеясь увидеть проблеск любви. Но он просто стоял у двери, скрестив руки перед собой, его глаза блуждали повсюду, но не смотрели на сына. Она надеялась, что это была вина, но была совершенно уверена, что его просто это не интересовало. Она видела, что ему не терпится уйти. У него были друзья, с которыми нужно было выпить, женщины, которых нужно было трахнуть, и был ли ребёнок или не было, его это мало волновало.

- Почему бы тебе не уйти ненадолго из дома? - сказала она, не совсем желая признаться самой себе, что его вид отталкивал её.

То, как он стоял там без всякого чувства вины за то, что он сделал, с холодными глазами и без забот.

Тем не менее, когда он услышал это, он понял, что возможность бросить свою семью была слишком хороша, чтобы её упустить. Он ушёл, и наконец она осталась одна.

- Мы бросим его, - прошептала она новорождённому сыну. - Мы бросим его и начнём новую жизнь вдвоём.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Мысль уйти оставалась всегда лишь мыслью и ничем бóльшим. Планом, идеей. Страх удерживал её на месте. Страх и надежда. Появление Эндрю не стало связующим звеном, а послужило для Ричарда катализатором увеличения количества выпивки, а вместе с ней и злоупотребления агрессии.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ему не понравилось, как она приготовила еду (удар ей в лицо).

Ему не понравилось, как она смотрела на почтальона, когда он доставлял посылку (она была сброшена со ступенек).

Он хотел кофе вместо чая (сломал ей ребро).

Иногда не было причин, и это было хуже всего, потому что она не предвидела этого. Он набрасывался по желанию. Однажды, когда она шла на кухню, Эндрю был двухлетним мальчиком, который пускал слюни у неё на руках. Она пнула его стул ногой, что было совершенно невинно и случайно. Однако для него это был зелёный свет, чтобы наброситься на неё. Он схватил её за волосы и притянул к себе; крики стали неотъемлемой частью их отношений на какое-то время, и теперь он шипел ей на ухо, говоря ей, что она сдохнет, говоря ей, что её умственно отсталый сын последует вслед за ней.

Она напугана.

Так напугана.

Она не может сдержать свой мочевой пузырь и мочится, что только усиливает его ярость.

Держи ребёнка ближе. Это самое главное. Не позволяй ему обидеть его!

Она повторяет это в голове, мантру, молитву. Она знает, что это не поможет. В любом случае от него не будет пощады. Никогда не было.

Удар в спину, агония прошла сквозь неё.

Эндрю кричит.

Пощёчина, звон в ушах, вспышка света в её глазах.

Эндрю всё ещё кричал, наивное непонимание в его глазах было невыносимым.

Он схватил мать за руку, сжимая своими ручками, зажимая кожу, впиваясь большими пальцами во вчерашние синяки.

По крайней мере, она больше не слышит криков Эндрю. Её собственные намного, намного громче.

Он останавливается и не бьёт Эндрю, и в этом она видит крупицу чего-то, за что можно удержаться, что-то, что оправдывает остаться с ним. Что-то, из-за чего она может наладить отношения.

Сегодня ей просто не повезло.

Он уходит, оставляя её на полу в полном беспорядке. Кровь стала для неё привычным вкусом, боль стала нормальным ощущением. Эндрю плачет, лежащий на полу там, где он упал. Она пытается подползти к нему, но боль слишком большая, головокружение слишком сильное. Она кладёт голову на пол, ожидая, пока тошнота пройдёт, и она сможет подойти к своему сыну. Она смотрит вверх, а он оглядывается. Эти наивные голубые глаза недоумевали, что никто не идёт ему на помощь.

Она ползёт сквозь кровь, мочу и слёзы, через агонию, через предательство. Она достигает своего сына, худенького, жалкого свёртка на полу. Она гладит пучок светлых волос на его голове, глядя в эти наивные глаза, с облегчением от того, что в его жизни никогда не будет понимания происходящего. Хотя она знает, что он не понимает, она чувствует необходимость объяснить. Чтобы придумать отговорки для монстра.

- Папа не хотел этого делать. Он действительно нас любит. Это я была виновата. Я не должна была пинать его стул.

Они лежали на полу, она то приходила в сознание, то теряла его, Эндрю замёрз и кричал.

Как только она чувствует себя способной, она встаёт. Она знает, что она нужна ребёнку. Она чувствует запах того, что он наделал, но также знает, что Ричард скоро будет дома, и если дом по-прежнему будет таким, когда он вернётся, у неё будут проблемы. Ненавидя себя за это, она укладывает ребёнка в его кроватку, оставляя его в его собственной вони, оставляя без молока, о котором он кричал.

Она убирается.

Вытирает кровь и мочу. Подбирает разбитую лампу. Ставит на место стол и стул, которые были разбросаны в драке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я скоро приду к тебе, обещаю, что скоро приду к тебе.

Она повторяет это в голове снова и снова, боясь, что Ричард вернётся домой, прежде чем она закончит.

Работа идёт медленно, ей мешают травмы, и уже почти стемнело, когда она всё закончила. Измученная, она падает на кровать, погружаясь в полусон, в то время как её избитое тело пытается восстановить повреждения.