Читать интересную книгу Рысюхин, что там у вас налито? (СИ) - Котус

Глава 11

Сразу после стука дверь открылась, и в неё вошёл офицер полиции в сопровождении младшего коллеги и нижнего чина.

— Участковый пристав Сигаев, Константин Никонович. Мой помощник, подпоручик Сыроежкин и урядник Лепёхин. Что тут у вас происходит?

— Вот, ворвался, нарушает… — попытался перехватить инициативу младший клерк.

— Позвольте! — Я шагнул вбок, чтобы оказаться между оппонентом и полицейским, но не в сторону последнего, чтобы это не выглядело агрессивно. — Это я вас вызвал, потому, думаю, сначала изложу причину, которая заставила так поступить — а потом уже выслушаем оправдания противной стороны. Рысюхин, Юрий Викентьевич. Здравствуйте.

Я протянул полицейскому чиновнику руку для приветствия, зарабатывая очки — банковские служащие не захотели или не успели ни представиться, ни поздороваться — и заодно невзначай демонстрируя свой статус. Тот ответил на рукопожатие, мазнув взглядом по моему перстню и повернув свою руку так, что я смог увидеть какую-то рыбу на его перстне.

«Скорее всего, эта рыба — сиг. Вкусный, кстати».

«Последняя ремарка — не совсем к месту, знаешь ли».

— Начну с предыстории, совсем немного, чтобы было понятно, зачем вообще сюда пришёл. Я являюсь автором нескольких песен, как изданных на пластинках, так и исполняемых на концертах и иных площадках. За эти исполнения, согласно закону, идут авторские отчисления, которые Могилёвская филармония — по месту регистрации авторских прав, я учусь в том городе — аккумулирует и должна перечислять на мой счёт. Чем, по их словам, и занимается уже полгода. Однако, по не совсем понятным мне причинам, имея все реквизиты моего счёта в Промышленно-финансовом банке, филармония открыла на моё имя новый счёт — в этом банке, не поставив своевременно меня в известность об этом.

Я сделал небольшую паузу, отмечая окончание предыстории и давая подпоручику возможность записать сказанное. Пусть я говорил не быстро, но писать всё же медленнее. Конечно, можно использовать стенографию, если ею владеть, но протокол потом должны прочитать и подписать все присутствующие, так что стенограмму придётся расшифровывать и переписывать заново, в итоге получится гораздо больше работы и затрат времени. Зато оригинал протокола можно будет оставить себе для последующего более тщательного изучения. Проследив за направлением моего взгляда, старший наряда не стал торопить, но о чём-то задумался.

— Постойте-постойте, Рысюхин, что-то знакомое… «Светит незнакомая звезда» — это ваше?

— Да, «Надежда», одна из самых известных. Ещё пиратский цикл, где из песни о вреде пьянства публика умудрилась сделать застольную.

Сигаев хмыкнул и обращаясь к помощнику, сказал:

— Это записывать не надо, если истец не против.

— Не против — не надо заставлять подчинённых делать бесполезную работу. Так вот, продолжу.

— Подождите минуточку. Занимательные у вас часы. Разрешите полюбопытствовать?

Полицейский обратил внимание на брелок, так похожий на медаль, который я теперь носил так, как показал во время сватовства профессор Лебединский. Я вынул хронометр из кармана и протянул полицейскому гравировкой вперёд, одновременно закрыв происходящее спиной от банковских работников. Увидев вензель, пристав хмыкнул и, казалось, передумал брать прибор в руки.

— Смелее, господин пристав. Там внутри ещё есть на что глянуть.

Он взял хронометр, нажал на кнопку и прочитал дарственную надпись внутри, после чего посмотрел на меня с гораздо большим интересом.

— Замечательный, надо сказать, хронометр.

— Особенно украшения, не правда ли? — Я подмигнул полицейскому, получив понимающую ухмылку в ответ. — Так вот. Придя сюда с целью узнать состояние счёта и провести кое-какие манипуляции с ним, в зависимости от накопленной суммы, столкнулся с категорическим нежеланием данного сотрудника банка — я указал рукой на младшего клерка, — который даже толком не представился, я более-менее отчётливо разобрал только имя «Павел», фамилия осталась загадкой, предоставить мне доступ к счёту по паспорту. Он начал требовать некие дополнительные данные и бросать голословные и оскорбительные обвинения в самозванстве. Возможно, в расчёте на то, что я сорвусь, набью ему морду и мне смогут на законном основании отказать в обслуживании.

Высказав это предположение, которое пришло нам с дедом в голову в процессе ожидания полиции, я сделал очередную паузу и для протоколиста, и для фиксации версии в памяти полицейского.

— Когда я решил вызвать полицию для помощи в восстановлении своих прав, этот предполагаемый Павел испугался и вызвал своего подельника — который вообще не счёл нужным представиться, ни мне, ни вам.

— Но, позвольте!

— Не позволю! Господин Сигаев позволит, но — позже!

Клерк явно хотел уточнить, что ему не дали возможности представиться и поздороваться, но мне его вмешательство сейчас, пусть и с оправдательным лепетом, было не нужно.

— Так вот, младший из подельников заявил, что все данные переданы владельцу счёта и его доверенному лицу. — Он говорил немного не так, но я умышленно сместил акценты. — И тут я и решил немедленно обратиться к вам. Поскольку я от данного банка ничего не получал. Доверенных лиц у меня двое — старший управляющий производством на наших родовых предприятиях, у которого весьма ограниченный доступ к банковской сфере, а именно — только к специальному счёту для оплаты производственных расходов и выплаты жалования работникам. Второй — потомственный поверенный нашего рода, хоть пока и всего лишь в третьем поколении, Сребренников Павел Ильич. С одним из них я встречался сегодня, с другим — вчера, оба также не получали никаких документов из данного банка.

Здесь я сделал очередную акцентированную паузу.

— И мне очень хотелось бы узнать — с вашей, Константин Никонович, помощью — кого именно эти мошенники без моего ведома назначили моим доверенным лицом и какие движения средств проводились по открытому на моё имя счёту без моего ведома. Может, там деньги на оплату подрывных элементов из-за границы проводились, а я ни сном, ни духом?

От такого предположения старший клерк икнул, младший побледнел, а полицейские подобрались и построжели лицами. Далее дело пошло установленным порядком. Сбитый с толку моим предположением Павел-как-его-там-дальше что-то невнятно блеял про инструкции и порядок, хотя так и не смог назвать, какая из них запрещает предоставить сведения о счёте по паспорту, который я всё же выправил себе за прошедший год. Второй клерк постарался совсем отвязаться от дальнейшего участия в деле по принципу «я вообще только зашёл и всё», но не смог.

Через некоторое время выяснилось, что имеет место всё же не злоумышление, а просто вопиющее раздолбайство. Все сведения о счёте, включая пароль для доступа, один из работников банка, недолго думая (а скорее не думая вовсе) отослал… в Могилёвскую филармонию! Причём на бланке документа, где должны были стоять фамилия-имя владельца счёта или фамилия доверенного лица и номер доверенности, а также подписи указанных лиц, было вписано небрежное «как лицу, открывшему счёт». От такой простоты я буквально онемел, а у полицейского, кажется, глаз задёргался. Я решил усугубить:

— Смотрите, какая красота! Любой злодей может прийти, а то и вовсе — обойтись почтой, как в данном случае. Открыть счёт на имя какой-нибудь бабки из глухого села, которая точно не доберётся до банка, даже случайно. Получить к этому счёту полный доступ. И дальше — развлекайся, как хочешь: хоть от налогов уходи, хоть скупкой краденого занимайся, хоть нелегальную торговлю фальшивыми документами организовывай, хоть инсургентов финансируй…

— Да, бардак феноменальный! — Согласился Сигаев, невзирая на попытки банкиров доказать, что это всё просто трагическое стечение обстоятельств и исключительный случай, и что все виновные непременно будут наказаны.

— Конечно, будут! — согласился полицейский. — Думаю, нам с коллегами, а я как раз занимаюсь злоупотреблениями в банковской сфере, тут хватит работы не на один месяц. Заодно проверим и исключительность этого случая.