Глава 17
Веринерия
Натаниэль ушёл , а я осталась сидеть у огня в компании кота, горгула и Берта.
— Какой-то он нервный,— произнес манор, кивком головы указывая на спину уходящего мага.
А я сидела и думала над словами Натаниэля. Ведь по большому счёту он был прав, говоря, что мистер Энстон Гоберти не самый лучший человек на свете.
Нет, он не был плохим или ужасным, но и назвать его мужчиной мечты я едва бы могла. И дело было даже не во внешности. Ведь подчас смазливые красавчики, которых я встречала на вечерах, устроенных друзьями тети Мирты, и куда она была вынуждена вывозить меня, демонстрируя свету свою доброту и жертвенность, были настолько глупы и зацикленны на себе, что я отдавала предпочтение общению с пусть и невзрачными, на первый взгляд, но интересными по своему внутреннему миру мужчинами.
К сожалению, мистера Энстона я не могла отнести к последним. Наряду с заурядной внешностью он имел достаточно скупой внутренний мир. Все, что его интересовало - это счета , приход и расход товара и прочие рабочие дела. В наши редкие встречи мы преимущественно говорили с ним о погоде и последних новостях.
Но несмотря на все это, мне стало неприятно. Натаниэль , совершенно не зная мистера , обвинял последнего , пытаясь доказать мне, что этот мужчина далёк от идеала. И хотя я и сама это знала, все же сам мистер Энстон был в этом не виноват.
Конечно, гораздо проще было мечтать, представляя , что твоим супругом станет кто-то больше похожий на Натаниэля, чем на мистера Энстона: высокий с широким разворотом плеч, с пронзительным взглядом серо-голубых глаз, которые заглядывали в самую душу и согревали сердце, заставляя его биться чаще.
Такого мужчину несложно было представить стоящим у алтаря, в темном фраке, с лукавой улыбкой на губах и бесятами в красивых глазах... А ещё представлять, как он будет держать тебя за ладонь во время принесения клятвы, а потом... Потом подхватит на руки и понесёт вперёд, прочь из храма, к прекрасной светлой жизни....
И тут же пришлось себя одернуть, напомнив, что этому мужчине есть кому улыбаться. А я вообще невеста и мне следует не только телом , но и в мыслях хранить верность жениху.
Только вот наглый маг все-равно то и дело заставлял думать о нем..
Хорошо, что сейчас Натаниэль ушёл, переставая смущать меня своим голым торсом, потому что вопреки здравому смыслу и, к своему стыду , мне так и хотелось вновь дотронуться до загорелой горячей кожи, почувствовать, как под ладонями бьется его сердце и заглянуть в серое небо его глаз.
Я потёрла виски и , прогнав эти глупые мысли, встала, чтобы проверить, высохло ли платье. Оно все ещё было мокрым и , чтобы не сидеть у костра весь день, я пошла прогуляться, направляясь в сторону, противоположную той, куда ушел Натаниэль.
Пройдя немного вперёд, я нашла небольшую полянку , которая была,словно ковром, укрыта растущими на ней белыми и фиолетовыми маленькими цветами, похожими на колокольчики. Только их стебли и листья были покрыты пушком. Чтобы хоть как- то занять время , я принялась плести из них венок.
Сначала сделала венок для себя, и надела его на голову. Потом сплела такой же, только маленький для горгула, чуть поменьше для Берта и большой венок для кота. И в конце задумалась о том, стоит ли делать украшение для Натаниэля.
Решив, что,наверное, все-таки это будет смотреться глупо, я взяла сплетеные венки и пошла обратно.
Уже издалека заметила крепкую мужскую спину, которая так и притягивала мой взгляд.
Почувствовав, что я на него смотрю, Натаниэль обернулся, и я вновь утонула в холодном штормовом море его глаз. Удивительные сине-серые глаза - ледяные, холодные и в тоже время обжигающие...
Пока шла , думала о том, как в одном взгляде могут сочетаться такие несовместимые вещи. От этих мыслей меня отвлёк его голос:
— А ты знаешь, что те цветы, из которых ты сплела венок, называются «Разбитое сердце» и девушка, надевшая такой венок, обязательно должна поцеловать первого встречного мужчину, иначе всю жизнь ей будет навезти в любви....
И маг направился ко мне, двигаясь словно хищник. Его движения были опасными, уверенными и что-то такое было в его взгляде , что я так и осталась стоять, замерев и держа цветы в руках.
Когда пальцы Натаниэля дотронулись до моего подбородка, из легких исчез весь воздух, а сердце зашлось пойманной в силки птицей. Кажется, время замерло, остановившись и потешаясь надо мной.
Секунда тянулась за секундой и ничего не происходило. Мужчина пристально смотрел на меня, а я была не в силах ни отойти, ни остаться. И пока я пыталась сохранить остатки разума и девичьей чести, собираясь с силами, чтобы сделать шаг назад и не допустить этого поцелуя, горячие настойчивые губы смяли мои, отчего я рвано выдохнула, раскрывая свои губы навстречу поцелую . А мужчина, будто только этого и ждавший, углубил его. Рука Натаниэля легла мне на спину, обжигая через тонкую ткань рубашки. Мои ноги подогнулись, и если бы не крепкие руки, что держали меня, прижимая к себе, я,наверное, упала бы. Казалось, весь мир замер и сейчас в нем есть только мы двое. Натаниэль пил мое дыхание и делился своим, был настойчив и нежен, подавлял меня и давал возможность властвовать. Это было самое настоящее безумие. Безумие на двоих. Мои руки зарылись в его волосах, скользнули по шее и спустились к груди, где бешено стучало сердце.
И, кажется, именно его сильные удары заставили меня прийти в себя и понять, что я творю. Мысли стали постепенно проясняться, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы наконец прогнать из головы тот сумбур , который там творился. И теперь я уже попыталась оттолкнуть мужчину. Но куда там, с таким же успехом я могла попытаться сдвинуть скалу. Ясновельможных попыталась вырваться, но оказалась ещё сильнее прижата к Натаниэлю...
Натаниэль
Я встал и пошёл в сторону валежника, чтобы найти новую палку. Но сколько бы не пробирался сквозь упавшие деревья, ища хоть что-нибудь подходящее, тем больше понимал, что найти я так ничего и не смогу. Одна была слишком короткой, другая длинной, а третья вообще сломалась, стоило только ее немного согнуть. Когда было переломано с десяток крупных веток, я наконец немного успокоился и усмехнулся.