Читать интересную книгу Пражское солнце - Огюст Ле Бретон

— О’кей, — сказала за его спиной Дюк. — Теперь — на новую площадку, которая, как я вам уже сказала, в тридцати двух километрах, в самом центре затерянной в сосновом бору поляны. Чарли, он занимается охотой, говорит, что это настоящее убежище для оленей. Там никто не будет искать аппарат.

Она достала «плэйерс» и добавила:

— Лучше всего вам было бы остаться рядом с вашим вертолетом, господин Буриан. Но, принимая во внимание то, что мы узнали… и наши сомнения… Как бы то ни было, мы на всякий случай оставим в вертолете вашу записку об аварии.

— Но я уверяю вас… — вновь попытался оправдаться чех.

Майк без злобы толкнул его коленом:

— Не утомляй!

Дюк ничего не сказала, но Майк угадал за своей спиной ее жест одобрения.

Перелетев над лесами, прудами и речками, они приземлились в самом центре найденной накануне Тубеком и Чарли поляны. Затерянный уголок, к которому вела лесная дорога, где «мерседес» увяз. Выйдя из вертолета и усевшись в машину, они вернулись на шоссе, ведущее в Прагу.

14

«Шкода», взятая напрокат Рихардом Тубеком, стояла на проспекте Обранку Миру напротив бесконечной эспланады, в противоположном от цирка Буша конце. Сидя за рулем, чех вытирал пот со лба. Потел ли он от невыносимой, несмотря на приближение вечера, жары? Или это было следствием волнения перед делом? Время приближалось к намеченному сроку. Часы в машине показывали восемнадцать сорок пять. Что мог делать служитель зверинца? Рихард терял терпение, нервничал, его сердце начало биться сильнее. Народу на эспланаде было немного, представление начиналось в двадцать тридцать. Но через полчаса, через три четверти часа здесь будет толпа чехов и иностранных туристов, спешащих насладиться удивительным искусством цирка Буша. По широкому проспекту, визжа тормозами и стреляя моторами, катили грузовики, трамваи, наполненные рабочими, легковушки и мотоциклы. Нервозность Тубека усилилась, он начал стучать пальцами по рулю, но вдруг его руки застыли. Служитель, снявший свою форму, подъехал к нему на мотоцикле, описав большой круг, чтобы выехать на его сторону, и остановился возле двери «шкоды».

— Ну? — бросил Тубек, уже плохо контролируя себя.

— Сделано, — лаконично ответил немец.

— Прежде чем отдать вам остаток суммы, я хотел бы получить доказательства, — заявил Тубек, напряженно вглядываясь вдаль… туда, где был цирк, где находились невидимые для него клетки, в которых…

Служитель, смотревший в том же направлении, внезапно поднял руку:

— Вот доказательство.

Он имел в виду убегавших от цирка людей в униформе и в обычной одежде. В карих глазах чеха вспыхнул огонек. Вот это женщина! Ай да Дюк! Настоящий дьявол! Выпустить пантер, чтобы устроить панику на улицах Праги в то время, как в Лорете… Десять черных пантер, один вид которых парализует. «Наилучший способ сделать отвлекающий маневр», — уточнила англичанка своим ледяным светским тоном. Ее расчеты оправдались. Там, на бесконечной эспланаде, люди бежали, падали, поднимались, другие забирались в фургоны с написанным красной краской названием цирка.

Потом Тубек увидел и причину паники. Пантера, маленькая с такого расстояния, но от этого не менее опасная, приближалась небрежно-грациозным шагом. Потом из-за угла, образованного двумя фургонами, появилась вторая. Она передвигалась изящными прыжками, в синеватом свете вечера ее блестящая шкура казалась движущимся черным пятном. Толстый конверт перекочевал из руки Тубека в руку служителя.

— Думаю, что вы побеспокоились о путях бегства, — сказал он. — Если вас поймают…

— Спасибо, — сухо ответил служитель. — Но этот конверт — моя самая надежная защита.

Вскочив на свой мотоцикл, он выехал на проезжую часть проспекта и исчез.

Тубек, как зачарованный, не мог оторвать глаз от картины все усиливающейся паники. Он взглянул на часы. Восемнадцать пятьдесят? Скорее. Ему нельзя было терять ни минуты. Он завел машину и поехал по проспекту Обранку Миру в сторону Лореты.

Вой сирен, давивший на нервы, разорвал жаркий воздух. Несмотря на свое необыкновенное самообладание, Дюк вздрогнула и посмотрела на часы. Без пяти минут семь. Неужели сигнал тревоги звучал из-за паники, начавшейся в цирке? Или все же… Нужно было ждать. Иво Буриан, сидевший за рулем «мерседеса», тоже вздрогнул. Но он не знал о бегстве хищников. Так же, как и Майк Копполано. Одним из секретов силы Дюк было стремление говорить как можно меньше.

— Наверно, пожар, — прошептал чех.

— Может быть, — отозвалась сидевшая рядом с ним англичанка, которая была начеку. — Ну, понятно? Когда они будут там, вы спуститесь до улочки Бруницы.

— Да, да, — согласился мужчина. — Но я уверяю, вы ошибаетесь, не доверяя мне.

Леди Ритфорд улыбнулась уголками подкрашенных губ.

— Если вы искренни, это ничего не изменит. Сегодня вечером вы будете в Австрии. Свободный и богатый. Но, признайте, мы не можем позволить себе роскошь совершить ошибку.

Правой рукой, затянутой в перчатку, она открыла сумочку, чтобы достать «плэйерс», и чех сделал движение к своей дверце. В зеленых глазах англичанки вспыхнул огонек; браунинг, который она держала в левой руке, уперся в бок Иво Буриана.

— Вы ошибаетесь, недооценивая быстроту, с которой я стреляю, — предупредила она.

Он повернулся к ней и, взглянув в ее зеленые глаза, понял, что она выстрелит без колебаний. Убедившись в невозможности бежать, он снял руку с ручки дверцы и опустил ее на колено.

Капуцинская улица, на которой они находились, вообще малопосещаемая, была пуста. Она проходила под окнами монастыря, поворачивала от крытой галереи, которая, перекрывая ее, соединяла монастырь с музеем. Галерея, образовавшая таким образом мост над улицей, поворачивала так, что улицу из Лореты не было видно. Невозможно было найти лучшего места для ожидания. Дюк взглянула на часы. Сирены не только не затихли, но визжали пронзительно резко, вызывая зубовный скрежет. Девятнадцать часов без двух минут. Там, наверху, в музее… Прямо за «мерседесом», из заднего окна которого были видны медные купола в стиле барокко… там, где было «Пражское солнце», с его шестью тысячами двумястами двадцатью двумя алмазами… В конце улицы на секунду появилась «шкода» Рихарда Тубека. Тот махнул рукой через стекло и исчез.

Итак, ему удалось! Отвлекающий маневр получился, потому-то и визжали сирены. Перед «плэйерс» леди Ритфорд сухо щелкнула платиновая зажигалка.

Внутренние галереи монастыря, окружавшие часовню Черной Богоматери, были пусты. Толстая дама в синей блузе, сидевшая на стуле в северной галерее, следившая за развешанными по стенам картинами, поправила Очки, оставила сиденье и направилась в зал музея, где несколько задержавшихся посетителей стояли, не в силах оторваться от созерцания «Пражского солнца». Чарли, стоявший в галерее, делая вид, что разглядывает портрет дарительницы этого чуда, графини Колловраф, в натуральную величину, мельком улыбнулся толстой даме, которая, показав на часы, дала понять, что пора уходить. Потом, видя, что она направляется в зал, он пошел за ней, надевая на ходу маску. Все было очень просто! Обыкновенные очки с приделанным крупным, покрытым прыщами красным носом пьяницы. У женщины, обернувшейся на шум его шагов, округлились глаза, она открыла рот, чтобы закричать, но при виде «скорпиона», которым размахивал английский гангстер, слова застряли у нее в горле.

— Идите, — приказал он, подталкивая ее вперед, перед собой.

Когда они вошли в первый зал, Чарли, прикрываясь женщиной, крикнул по-английски:

— Всем оставаться на местах! Лечь на пол! Руки на затылок! Или стреляю.

Затем, видя, что шесть туристов, среди которых были три женщины, не подчинились приказу, он на всякий случай повторил по-немецки. Тут же, как по волшебству, все повиновались, а у одной из женщин, бросившейся на пол, виднелись розовые трусики. Охранник в штатском, похожий на мелкого служащего как по внешнему облику, так и по костюму, вдруг понял, что происходит, и сунул руку под пиджак, где был его пистолет. Одетый в голубую блузу Майк, выдававший себя за туриста, бросился на охранника, надев такую же маску, как у Чарли.

— Без нервов, — посоветовал он по-английски, вытаскивая табельный пистолет из оттопыренного кармана. — На живот, как и все.

В правом углу зала Питер, делавший вид, что рассматривает жемчужную дароносицу, резко обернулся. Он тоже замаскировался с невероятной быстротой. Вместо оружия достал молоток и сложенную черную сумку. Маска не закрывала ни щетины на щеках, ни длинных волос в стиле хиппи, свисавших до воротника его полотняной бельгийской куртки с черной отделкой. На нем были темные шевиотовые брюки и черные мокасины. Не обращая внимания на других, он бросился к витрине, за которой искрились тысячи бриллиантов «Пражского солнца». Хотя в зале установилась напряженная атмосфера, он оставался спокойным, пойти равнодушным. Чарли остановил на нем свой выбор потому, что, несмотря на свои «хипповые» волосы, этот парень был профессионалом, доказавшим, на что он способен, участием в трех громких ограблениях в свои двадцать шесть лет. Подбежав к ослепительной витрине, он поднял свой молоток и опустил его точно в намеченные места. Сначала в верхний левый угол, затем — в правый нижний. Еще одним ударом, точно в центр, он расколол стекло. Со звуком разбитого стекла смешался резкий, настойчивый, угрожающий сигнал тревоги. До появления легавых оставалось пять минут! Достаточно для подготовленных людей, каждое движение которых было четко и тщательно рассчитано по секундам. Быстрым взглядом Майк оглядел происходящее, потом шагом человека, знающего, куда он идет и что должен делать, прикрываемый Чарли, покинул зал, дошел до восточной галереи и встал на колени у окна, прорезанного у самого пола. Оно было широким, небольшим, в форме полумесяца, и выходило на часовню, казавшуюся заброшенной. Проникавшее сквозь другое отверстие солнце освещало золотые предметы и распятье в стиле барокко, еще стоявшее в ней.