снять.
Мужик непринужденно, и, как он думал, незаметно, повлек меня в сторону.
— А какие-то предпочтения у вас есть?
Мы оказались в небольшом тупичке между забором, и стеной здания. Собеседник заметно успокоился. Но не успел я открыть рот, чтобы изложить свои взгляды на квартиру, где хочу жить, от входа в тупичок раздалось:
— Евгений! Тебе же сказали больше по-тихому здесь не появляться? А ну пойдем, поговорим.
Выход из тупичка перекрывали три крепких вьюноша, в спортивных штанах и футболках. Один явно главный, и два быка. Удивительнее всего было то, что я их совершенно не интересовал. А вот мой собеседник, даже очень. Как бы в подтверждение этой моей мысли, быки мимо меня направились к мужчине в костюме. Один из них, походя, попытался меня столкнуть с его суровой дороги. А я не то, что разозлился, а пришел в раздражение. Хотя бы потому, что хамят. Я полтора года, двадцать четыре на семь, с перерывом только на политзанятия, учился месить всяких шкафов. А мне, среди бела дня, мешают заниматься своими делами!
В общем, бык, собравшийся меня толкнуть, провалился животом прямо на мой кулак. А второй внезапно получил по колену сбоку и тоже сложился, обнимая больное место. Теперь уже я взял мужчину за локоток, и мы двинулись на главного.
Он не струсил, кстати. А, как ему казалось резко, принял стойку. Ну, как в кино — боксодзюдокарате. И сурово уставился на меня. А потом его взгляд изменился, и он вдруг сказал:
— А я тебя знаю! Ты на открытом городе от области выступал. До шестидесяти семи. Пару лет назад.
Имеется в виду, что на открытом чемпионате Ленинграда по дзюдо среди юношей, я выступал от команды области в весе до шестидесяти семи килограмм. Правда гораздо раньше, а не пару лет назад.
— Вы же возле Русского музея стоите! Или решили и здесь встать?
Это посыл тоже понятен. Ребята — бывшие спортсмены, из нашего города, сейчас контролируют торговлю с рук, фарцовку и валютчиков возле Русского музея.
Я искренне смеялся утверждениям, что ОПГ появились в девяностые. Чушь и ложь. Оргперступность утвердилась и окрепла с начала восьмидесятых. И в других городах, и здесь. Просто она стала заметна, когда в город пришли свободные деньги. Вместе с челноками, и прочими торговцами. А так-то, все легенды бандитского Питера — уже функционируют и занимаются своим криминальным делом. Правда Кумарин — сидит. Но скоро выйдет. А остальные — бодры и веселы. И Могила, и Михайлов, и вот — спортсмены из тамбовских.
— Это было давно и неправда, — я выдохнул. — А ты что, тоже дзюдоист?
— Ага! Мы здесь стоим. Этих вот, — он кивнул на моего собеседника, — пасем. Если ты с пробивкой, то надо бы перетереть.
— Спокуха! Я по делу, вот с Евгением переговорить нужно. А ваши дела мне без разницы.
Чувак, словивший в живот, разогнулся и сказал:
— А хули сразу драться?
— А хули сразу пихаться?
Второй сидел на кортонах, и плаксиво причитал:
— Он мне ногу сломал сука!
— Не трынди, бля. Хотел бы сломать — сломал бы. Завтра как новый будешь. Что делать — знаешь. Лед там, покой.
Повернулся к главному:
— Слушай, пойдем мы. Если ко мне претензии — говори. А этого, — я кивнул на мужика в галстуке. — Я с собой беру. Он мне нужен щас. Как, устроит?
— Да он нам денег должен!
— Много?
— Четвертак.
— Вот тебе четвертак.
— Хм. Он все равно под нами работает.
— Да мне без разницы. Но сейчас все ровно?
— Ну да. Меня Кролик кличут. Если что нужно, лучше меня здесь другой раз найди. А не ходи как не местный.
— Я — Коля. Договорились.
Пожали руки и разошлись. Отбитый мной квартирный маклер, шел за мной как привязанный.
— Меня зовут Евгений Михайлович, — сказал он немного спустя. — Вы зря с ними сцепились. Они жестокие люди. Я бы сам с ними все решил. Вот вам двадцать пять рублей.
— Я — Николай. И не торопитесь, Евгений Михайлович. Теперь вполне очевидно, что вы тот, кто мне нужен. Помогите с квартирой. За хороший вариант я вам еще должен останусь. И вообще, посоветуйте, где здесь можно перекусить.
Дальше уже спокойно, прошли на угол Садовой и Алексеева и устроились в шашлычной.
Я попросил халдея быть к нам внимательным. Обменялись понимающими улыбками. Но разносолов не было. Салат «Столичный», солянка, люля. Под яблочный сок и коньяк. В неспешной беседе Михалыч поведал, что работает ученым, в секретном НИИ. Но его шеф, академик и ученый секретарь НИИ, недавно скончался. Возраст. Перспективная тема, что они вели, была уже готова к реализации. Но на нее наложил лапу замдиректора. Возглавив направление и оформив работы на свое авторство. Так Евгений Каверзнев, кандидат наук, оказался ни пришей, ни пристегни. Ему оставили должность, но вывели из штата лаборатории, и порекомендовали заняться докторской. Не особо отсвечивая в институте. Выделили изрядно академических часов, когда он должен дома, или в библиотеке, работать с литературой. А сами двинулись прямиком к наградам и плюшкам. Он, от тоски, принялся подрабатывать серым риэлтором. Грустно пошутил, что заработок больше, чем на науке.
Парни, что пытались на него наезжать — смотрят за этим бизнесом здесь, на Мира. Студенты института Лесгафта. Ты напрасно, Коля, полез. Они, скорее всего, по твоему виду, решили, что я сговариваюсь с кем-то из их конкурентов. Все бы разъяснилось. Берут двадцать пять рублей в неделю. Пару раз крепко выручали, когда недовольные клиенты приходили качать права.
— Так с квартирой-то, поможете?
— После того, что у нас было, как честный человек я просто обязан, — грустно пошутил он. — Ты так и не сказал, что хочешь.
Рассказал, что перевелся в финэк, и хочу квартиру поблизости. Двухкомнатную, с телефоном, на длительный срок. В идеале — на канале Грибоедова. Но по любому — центр, и не очень далеко. В средствах я не особо стеснен¸ так что могу выбирать.
Он, с непонятным вниманием, некоторое время меня разглядывал. Потом кивнул, и