Читать интересную книгу Нежные кузины - Паскаль Лене

Эти метания не ослабевали, от каждого импульса сразу возникал противоположный, превосходящий его по силе. То она жадной рукой хваталась за лекарство, способное ее исцелить, сжимала его и дергала, словно желая оторвать и забрать себе, а через мгновение в ужасе отшатывалась и взмахивала протянутой рукой, как бы негодующе отталкивая что-то. То она преклоняла колено перед маленьким идолом, божественным гостем своих недр, и касалась его трепещущими губами, целиком брала его в рот, будто собираясь проглотить, а через секунду с криком вскакивала, осознав меру своей низости, готовая отдать жизнь во искупление!

Наконец Жюльен прекратил страдания несчастной, бросив ей в лицо то, что она не хотела ни взять, ни упустить.

Глава сорок девятая, в которой мадам Лакруа снова заливается слезами

Рубашка снова пошла в дело. Затем, видя, как убывает и исчезает причина ее страданий, мадам Лакруа решилась успокоиться. Поразмыслив, она убедила себя, что на самом деле не изменяла супружескому долгу, и на нее снизошло умиротворение. Впрочем, дилемма, вставшая перед ней недавно, была не лишена привлекательности, и она пришла к выводу, что в этом первом сражении добродетель ее укрепилась, а в дальнейших испытаниях восторжествует окончательно. Она улыбнулась, глядя на стройное юношеское тело Жюльена. Значит, вот каков он, источник ее страданий? Совсем еще ребенок! Ребенок, покорно заснувший перед закрытой дверью блаженства, не требовавший ничего большего! Мадам Лакруа снова втихомолку всплакнула, но то были слезы умиления. Она положила голову на живот Жюльена, прильнув губами к ангелочку, вздохнула и погрузилась в сон.

«Мы прибыли в расположение части в Седане, — громко и раздельно читала Аньес. — Генерал Гамель, которого я встретил сегодня утром (он тебя почтительно приветствует), дал мне понять, что долго мы тут не пробудем и что наступление неминуемо. Я не вправе сказать тебе больше. Разумеется, англичане оказались не готовы. Нам одним придется вынести на себе всю тяжесть битвы…»

Аньес вдруг отложила письмо. Жюльен, сидевший перед ней, задремал на стуле.

— Да что же это, Жюльен! — воскликнула она. — Твой отец сообщает нам, что наступление неминуемо, а ты спишь! (Пуна уже встряхивала Жюльена, пытаясь его разбудить…)

Клер сделала презрительную гримаску.

— Ребенок! — вынесла она приговор.

Жюльен утвердительно кивнул и встал.

— Что с тобой? Почему ты уходишь? — спросила Пуна.

— Я слишком устал. Пойду посплю!

А она всю неделю ждала воскресенья! Ведь по воскресеньям не работают. Жюльен мог бы провести время с ней!

Пуна пошла за ним, но увидела только, как он бросился ничком на кровать.

— Какая тоска, — сказала она, все же усевшись на кровать. — Поговорить не с кем. Даже ты стал не такой, как раньше!

— Нет, я такой, как всегда, — пробормотал Жюльен, засыпая.

— И вообще, мне скоро в пансион, а ты даже не знаешь, когда вернешься в коллеж, потому что твои кюре ушли на войну.

Жюльен повернулся лицом к стене.

— Жюльен, скажи, в чем дело? Я тебя обидела? Ты на меня сердишься?

Но Жюльен уже крепко спал. Пуне оставалось только на цыпочках выйти из комнаты.

— А я люблю тебя по-прежнему! — сказала она едва слышно перед тем, как закрыть за собой дверь.

Глава пятидесятая Профессор изобретает нечто полезное

Профессор Гнус не внес помесячную плату. Он ждал почтового перевода. Из-за границы. На большую сумму! Он получил патентное свидетельство. Правда, сейчас война, и… Аньес постановила, что, раз профессору нечем платить, он должен заняться каким-нибудь делом. В поместье много работы, а рук не хватает! Скажем, пусть доит коров!

Жюльену было поручено ввести профессора в курс его новых обязанностей. Старый ученый снял сюртук и воротничок, закатал рукава и принялся доить: по правде говоря, он справлялся с этим не хуже других. Закончив дойку, он вылил содержимое ведра в бидон с химическими удобрениями — ученые ведь такие рассеянные!

В тот же вечер ему пришло в голову изобрести доильную машину, и на следующее утро дамы и дети, которые завтракали на лужайке, наслаждаясь последними летними деньками, увидели оживленно жестикулирущего профессора с изобретением в руках. Это было странного вида устройство, состоявшее из велосипедного насоса с присоединенными к нему четырьмя резиновыми трубками. Трубки извивались, как щупальцы.

Подойдя к дамам, профессор пожелал подробно объяснить им, как действует аппарат. Ученый весь сиял, никакая сила не смогла бы остановить его. Аньес увидела щупальцы и отшатнулась.

— Боже мой, что это? — воскликнула тетя Адель.

— Весьма полезное изобретение, мадам! Взгляните!

Насос заработал, и трубки со свистом поднялись кверху. Клементина вскрикнула и схватилась за сердце. Изумленный Жюльен оторвался от еды.

— Это машина для дойки ваших коров, — пояснил ученый. — Достаточно пустить в ход насос, и молоко польется! Сейчас я проверю его в деле.

И он отправился на скотный двор.

— Этот человек не в своем уме, — изрекла владелица замка.

— Это совершенно непристойно! — взвизгнула Клер.

— А вдруг эта штука действует? — предположил Жюльен.

В любом случае, Пуне хотелось увидеть ее в действии! Она встала из-за стола и пошла за профессором.

Тут пришел почтальон. Это был старый почтальон, молодой ушел на войну. От сорока лет работы на свежем воздухе и приверженности к красному вину его физиономия распухла и побагровела. Лизелотта увидела его впервые и смерила оценивающим взглядом. На ее лице отразилось разочарование.

Глава пятьдесят первая Гармония природы и красоты пейзажа

Анжель развешивала простыни на лугу. Между колышками были протянуты параллельно четыре веревки, и сложенные пополам простыни надувались и полоскались на свежем ветру. Анжель была мила в легком платьице, которое ветер задирал выше колен. Закрепляя белье прищепками, она высоко поднимала руки, вставала на цыпочки и чуть покачивалась. Это увидел Жюльен. Он подошел к ней.

— Постойте, Анжель! Я помогу вам.

— Я почти управилась, месье Жюльен!

Она обернулась и встретила мальчика ясной улыбкой. И в то же мгновение ветер приподнял еще не закрепленную простыню и сорвал ее с веревки.

Жюльен и Анжель одновременно присели на корточки, чтобы подобрать простыню. Она взглянула на него: он тоже глядел на нее. Оба расхохотались. Анжель поднялась первой и стала старательно разглаживать простыню, которую Жюльен держал за другой конец. Он резко дернул ее на себя. Но Анжель не выпустила ее из рук.

— Это не работа, месье Жюльен! — строго сказала она и залилась смехом.

Тогда Жюльен дернул изо всех сил, но Анжель держала крепко, и вышло так, что он подтянул ее к себе вместе с простыней. Она свалилась на землю, корчась от смеха, но не пыталась встать. Она лежала навзничь, упираясь головой в колени Жюльена, смотрела на него и молчала.

Он нагнулся и прильнул долгим поцелуем к ее рту, приоткрытому в немом вопросе. Анжель закрыла глаза. Мгновение спустя они скатились вниз по склону, а простыня завернулась вокруг них, только ноги торчали наружу. Белое чудовище, у которого было по паре ног с каждой стороны, извивалось у основания пригорка.

— Не так, месье Жюльен! Надо лечь в одну сторону!

— Ты думаешь?

Какая-то тряпка залепила ему рот, не давая дышать, он отбросил ее, он не знал, простыня это или платье, он ничего не видел, но ощущал на лице невыразимо нежное прикосновение. И в то время как Анжель извивалась и постанывала в его объятиях, кончиком носа, губами и языком он натыкался на мягкие, гладкие, податливые выступы и неровности.

Вскоре он осмелел и стал обследовать ложбину между двумя нежными холмами. В этой местности влажные впадины были столь же чарующими, сколь и прохладные вершины, которые Жюльен с сожалением покинул.

Здесь мягкие очертания холмов возвышали чувствительную душу путешественника. И в порыве благодарности он славил мудрого Творца гармоничной природы. А там сердце его сжималось при виде узкой темной расселины, в чьи глубины никогда не проникали благодетельные лучи солнца.

Однако из всех приманчивых пейзажей Жюльен сердцем избрал именно этот. И отправился туда, забыв на время об остальном.

В самой глубокой расселине он нашел себе укромное пристанище. Там усталый путник прилег на ложе из мягкого мха, перед тем как снова пуститься в дорогу. Дальше ущелье становилось все шире, растительность на его склонах — все гуще. Среди высокой травы бежал ручей. Жюльен решил, что нигде не найдет лучшего места для отдыха. Теплый, напоенный благоуханиями воздух располагал к лени. Здесь можно было вдоволь напиться; вполне вероятно, здесь также найдется что поесть.