– Эверил? – позвал он.
Она подняла лицо. Серебристый свет луны озарил изящные черты, гладкую кремовую кожу и сверкающие зеленые глаза. Дрейк склонил голову и прильнул к ее губам.
Эверил напряглась. Несмотря на вспыхнувшее желание, Торнтон смягчил поцелуй. У ее губ был вкус морской соли с легким привкусом вина и еще чего-то, присущего только ей одной. Такого восхитительного и… знакомого.
Несмотря на то что загадка его сладострастных снов разрешилась, Дрейк продолжал крепко сжимать девушку в объятиях, упиваясь мгновениями счастья. К его изумлению, губы Эверил, отвечая на поцелуй, податливо вытянулись. Если она притворяется, то пусть. Ничто не помешает ему наслаждаться. Впрочем, нельзя забывать, что женщины очень коварны. Его мать, разбавляя свою жестокость медом, в конце концов погубила отца.
Дрейк оторвался от губ Эверил.
– Ночной поцелуй мне не приснился, верно?
Даже в тусклом свете луны было видно, как Эверил смутилась. Она сделала попытку отстраниться, и Дрейк не стал удерживать ее.
– Я… когда я искала ключ, ты схватил меня…
И он должен этому верить? Хотя, признаться, в своих снах он играл довольно активную роль. И если они поцеловались, то, скорее всего он принудил ее к этому, а не она спровоцировала любовную сцену.
Дрейк проглотил сомнения. Объяснение Эверил имело смысл, хотя тот факт, что она преследует его даже во сне, не слишком ему понравился.
– Насколько я понимаю, лодку ты не нашла? – спросил он, пытаясь сменить тему.
– Нет, как видишь.
Горечь, прозвучавшая в ее голосе, вызвала в душе Дрейка неприятное ощущение вины. Да, он виноват, что оторвал ее от семьи и лишил будущего. Надо как-то облегчить ее положение.
– Я помню, как медленно тянулось время в темнице у Мердока, – тихо произнес он. – Свобода казалась несбыточной мечтой. Но бывали дни, когда солнечные лучи проникали сквозь трещины в стенах башни. Я так старался сосредоточиться на них, на своих воспоминаниях об окружающем мире, что мне удавалось вообразить себя снаружи.
Он заметил, как глаза Эверил понимающе расширились.
– Я чувствовала то же самое. Когда облака расходились, я видела землю и даже ощущала ее под ногами, хотя и не могла до нее добраться.
– Ближайший берег в четырех милях отсюда.
Эверил пронзила дрожь, и Дрейк снова притянул ее к себе.
Как можно одновременно испытывать гнев, желание защитить, вожделение и угрызения совести? Может, он сошел с ума или Эверил приворожила его?
– Куда делись мои туфли? – вдруг спросила она. – В сумке их нет.
– Я их спрятал, – извиняющимся тоном признался Дрейк.
Проклятие, еще немного, и он начнет каяться, что это все от недосыпания. И только.
– Пора возвращаться в хижину. Запомни, Эверил, я не намерен причинять тебе зло, но и бежать не позволю.
– А уничтожить мое будущее и Эбботсфорд – это, по-твоему, не зло?
Дрейк отогнал укоры совести, вызванные ее словами.
– Мердок заплатит за свои прегрешения. Ты его кошелек. Смирись с этим, иначе мы и дальше будем играть в игру, в которой тебе не победить.
Эверил разбудил звук шагов, доносившийся с улицы. Она села в постели, ожидая, когда Торнтон войдет в комнату. Затем, вздохнув, попыталась привести в порядок спутавшиеся за ночь волосы.
При воспоминании о поцелуе она залилась краской и спрятала лицо в ладонях. Как может этот бесчувственный деспот, не думающий ни о ком, кроме себя, так возбуждать ее душу? Утешать, проявляя сочувствие и неожиданное понимание?
Хватит! Она больше не будет думать о событиях прошедшей ночи. Торнтон не питает к ней никаких чувств. А она тем более, поскольку никогда не пожелает – не говоря уж о том, чтобы полюбить, – мужчину, начисто лишенного сердца. То, что он ненадолго возбудил в ней страсть, – простая случайность, вызванная стечением обстоятельств. Вскочив с постели, Эверил убрала волосы под чепец. Браня себя за глупое тщеславие, схватила платье и поспешно надела.
С улицы, к ее изумлению, донеслись мужские голоса. Один, более суровый, принадлежал ее похитителю. Другой какому-то незнакомцу.
Судя по тому, что голоса стали громче, мужчины подошли к хижине и остановились у двери. Пульс Эверил участился.
Охваченная любопытством, девушка подкралась к окну и притаилась за ставнями, ловя каждое слово.
– У тебя усталый вид, дружище, – произнес Торнтон. – Наверное, провел в дороге всю ночь?
– Почти. Но немного сна и теплая девица под боком живо приведут меня в норму, – пошутил незнакомец.
– Как всегда. – В голосе ее похитителя прозвучала ирония. – С чем пожаловал?
– Если ты ждешь приятных новостей, то должен тебя разочаровать. Мердок ревел как раненый зверь, когда обнаружил, что леди Эверил исчезла. Проклинал тебя и день, когда ты появился на свет.
Торнтон рассмеялся. Низкий бархатный звук его голоса разлился по телу Эверил как теплый мед.
– И что потом?
– Когда он понял, что проклятия не помогут ему вернуть невесту, он пустил всех своих подручных по твоему следу.
– Что и следовало ожидать.
Следовало ожидать?! Эверил испытала шок. Голос Торнтона звучал пугающе спокойно, словно он похищал женщин каждый день.
Что весьма возможно, тут же признала она. Ей стало страшно.
Похищения жен и дочерей в это смутное время были не такой уж редкостью. Многие женщины смирялись со своей участью, и Эверил понимала, что должна вести себя так же, хотя бы из соображений безопасности. Ведь несмотря на все заверения не причинять зло, Торнтон может в любое время прибегнуть к насилию или убийству. И тем не менее она не желала покоряться.
– Мердок снова потребовал твоей казни, – сообщил незнакомец. – На этот раз публичной. Он жаждет обагрить руки твоей кровью. Так что гляди в оба, дружище.
– Его желания ничего не значат.
– Он так уверен в себе, что разыскивает тебя в компании со священником.
– Со священником?
– Чтобы совершить сразу два обряда: обвенчать его с Эверил и прочитать над тобой отходную молитву.
Эверил нахмурилась, представив себе жуткую картину. Неужели ее галантный жених способен на подобное варварство?
– Мердок уморил бы меня с голоду или забил до смерти в своих темницах, – сказал Дрейк. – Но когда мы сойдемся в поединке, то будем на равных. И если я умру, все будут знать, что я сражался во имя чести и справедливости. Похитив Эверил, мне удалось задеть самое чувствительное место Мердока – жадность. Пока она здесь, у меня есть шанс одолеть его.
Жадность? О чем это он говорит?
– Тогда тебе нужно подумать о другом убежище. Твое последнее посещение Дунели не осталось незамеченным. Один из Макдугалов видел, как ты причалил лодку, и рассказал об этом Мердоку. Тот уверен, что ты скрываешься на одном из здешних островов, и намерен обшарить каждый, пока не найдет тебя.